Он наклоняет голову и целует меня — прямо и по центру в этот раз. Даже будучи сожженной заживо, я бы не испытала такого жара, как от его языка, раздвигающего мои губы. Я вспыхиваю, а он прижимает меня ближе, вытесняя воздух из легких, пока его язык погружается, сталкиваясь с моим, доминируя, пробуя, целуя.

— А это тебе тоже нравится? — он погружает язык, горячий и влажный, мне в рот; затем, положив руку мне на затылок, он открывает рот, беря меня еще глубже, сильнее. Напор чувств проходит сквозь меня, словно нож, и когда он наклоняет голову, чтобы распробовать меня, я раскрываю губы шире, чтобы он продолжал делать то, что делает, продолжал грубо ласкать своим языком мой, даря мне наслаждение своим умопомрачительным вкусом.

— Да, — стону я тихонько, жадно вдыхая его дыхание. — Я всем телом чувствую твой вкус.

Звук от его ладони, которой он ведет вниз по моей руке, такой прекрасный и очаровывающий. Наклонив головы, мы целуемся еще, и еще немного. Затем его губы делаются мягче... отдаляются...

Дрожь проходит сквозь меня, когда он проводит губами по моим, мягким и влажным, лишь тень дразнящего прикосновения.

Когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, я могу рассмотреть его в мельчайших деталях. Я замечаю, как меняется оттенок его зеленых глаз, как в них загораются красно-медные крапинки, теперь его взгляд не холодный, совсем не холодный.

Я чувствую прикосновения кончиков его пальцев к виску, когда Сент убирает волосы у меня со лба, чтобы посмотреть на меня. Я чувствую, как он задерживает там руки всего на мгновение, и в то же время, будто на целую вечность. Моргнув, я неохотно убираю дрожащие руки у него с затылка, опуская их, и внимательно смотрю на его бесподобное мужественное лицо.

— Я... это не должно произойти.

— Это произошло. Это происходит, Рейчел.

Тяжелым взглядом из-под густых ресниц он осматривает результат своих стараний — мои губы. Влажные. Опухшие (по крайней мере, так они ощущаются). Я прихожу в себя, нервно касаясь его плеч.

— Сент...

Боже. Я сама не знаю, о чем прошу.

Он относится к такому типу мужчин, который никогда не будет в чьей-то френд-зоне. Таких, как он, ты мечтаешь заполучить в любовники, и он хочет меня. Когда он опускает голову, я встаю на цыпочки, чтобы наши губы снова встретились. И мы пробуем, медленно изучаем, а когда я хочу ускорить темп, потому что я возбуждена и мое тело дрожит, он своим ртом, своим языком заставляет меня замедлиться. Полностью уверенный в себе, он наслаждается мной и не хочет спешить. Мой рот стал целью его исследований, и я хочу быть изучена вот таким образом.

Он отстраняется, и мне приходится сдержаться, чтобы не запротестовать.

Сент смотрит на меня. Глаза, губы, глаза, губы, с каждым разом задерживая взгляд чуть дольше. Неожиданно, я наклоняю голову, целуя его в шею. Он тихо стонет, сжимая мои волосы в кулаке, и оттягивая мою голову назад. И снова, его губы на мне. Наши рты сливаются, будто мы долгое время ждали именно друг друга. Прикосновения, жар, все наполнено электричеством, и я отодвигаюсь, тяжело дыша.

Наши взгляды снова встречаются. Мы продолжаем играть в эту игру — целуемся, останавливаемся... По его улыбке могу сказать, что ему это нравится. Но мне — нет. Я задыхаюсь от желания, задыхаюсь, подавляя желание потереться об него, как кошка, и сорвать рубашку с его груди. Я так сильно хочу съесть его живьем, что ногти впиваются в ладони, в тщетной попытке сдержаться.

Теперь он ладонями обхватывает мое лицо, удерживая на месте. Он смотрит на меня, пока на накрывает мои губы своими. Он пробует меня, поглощает; и его опьяняющий вкус сбивает меня с ног. Я чувствую, как челюстью он царапает мне щеку, чувствую влажный жар его языка на своем. Когда из меня вырывается стон, который меня пугает, он отстраняется еще на мгновение, снова наблюдая за мной.

О, боже. Дрожа от того, сколько мы уже целуемся, и как сильно я все еще его хочу, я смотрю на его рот. Каждый раз, когда он отстраняется, он возвращается, чтобы поцеловать меня еще жестче. Сильнее. Его рот — он и правда, только что касался им моего? Странным образом я чувствую, будто он все еще касается меня. Мои губы покалывает, от одного уголка до другого, от дуги на верхней губе до изгиба нижней. Сент тоже на них смотрит. Затем он еще сильнее сжимает мои руки, и обрушивается на губы, в этот раз, довольно жестко. Я застываю под его натиском, боясь, что этот потоп поглотит меня. Я пытаюсь отодвинуться и высвободиться, но он сдвигает рот в ответ на каждую мою попытку, всегда оказываясь там, готовый снова пробовать меня, кончиком языка раскрывая мне губы.

Возбуждение проносится у меня по венам, когда я осмеливаюсь раскрыть рот настолько широко, насколько это вообще возможно, после чего он поглощает меня. Поцелуй, от которого останавливается сердце, от которого я чувствую головокружение, изумленная, с трудом стоящая на ногах. Я обхватываю его ладони, и прижимаюсь к нему с такой силой, что грудь начинает болеть, и я пробую его в ответ. Не медля или смакуя, скорее так, как больше никогда жизни меня целовать не будут, я так же сильно хочу, чтобы он поглотил меня, как и сама хочу его.

Это Малкольм Сент — моя история мечты и средство спасения для «Эдж», и я должна была бы оттолкнуть его. Но я становлюсь безрассудной. Я следила за каждым видимым знаком, каждым словом, что мы обменивались, стараясь не обращать внимания на то, что он заставляет меня чувствовать. Какое-то необычайное желание. Какую-то неудержимую жажду. Но вот я чувствую на своих его губы, но все также испытываю жажду, даже больше, чем прежде.

Мы прерываем поцелуй, и он мгновенно губами выискивает себе дорогу вниз по моему горлу. Я поворачиваю голову, сжимая зубами мочку его уха, и провожу пальцами у него по волосам. Я никогда не касалась мужчины подобным образом, у него густые шелковистые волосы, черные, как уголь. Он стонет от моих медленных, но порывистых поглаживаний, и этот стон проносится по мне чувственной волной. Меня сводит с ума, как медленно он целует мне шею, но я все еще страстно желаю его рот; мои губы стали такими восприимчивыми, до боли, и кажется, что спасти от этого могут только его губы на моих, ласкающие меня, словно он сумасшедший.

Я поворачиваю голову, и он уже тут, будто и сам жаждет мой рот. Мы снова раскрываем губы и сливаемся воедино. Он стонет, я охаю. Мы отчаянно наслаждаемся друг другом. Своим горячим и влажным языком он касается моего, одни только его поцелуи заводят меня сильнее, чем что-либо раньше за всю мою жизнь.

Но... кем ты себя возомнила, Рейчел? Да брось! Элизабет Беннет? Или может, Джейн Эйр?

С усилием отрываясь от него, дрожа, я опираюсь лбом о его лоб, восстанавливая дыхание.

— Мы не можем продолжать делать это, — я отступаю, проводя руками по волосам. — Может кто-нибудь... Можешь вызвать мне такси?

Сент не говорит «нет», просто смотрит на меня, потом опускает взгляд на свои руки, затем снова на меня. Он смотрит на мой рот из-под густых ресниц.

— Я отвезу тебя домой. Только дай мне десять минут, чтобы успокоиться.

— Нет, я поеду на такси. Мне тоже нужно успокоиться. Я не могу встречаться с тобой, кроме как... для интервью.

Он такой сексуальный, такой привлекательный, и, внезапно, такой близкий, что я не могу больше стоять здесь. Прижав к себе сумку, я направляюсь к двери.

— Встреться со мной на улице через десять минут, — говорит он голосом, все еще хриплым от желания. — Просто дай мне успокоиться, — повторяет он.

Но если я встречусь с тобой на улице, то буду шлюхой, продавшей душу за статью о тебе.

Я качаю головой, не оборачиваясь, чтобы посмотреть, идет ли он за мной к лифту.

— Мне надо уйти.

— Рейчел. Выпей со мной завтра, — говорит он.

Я жму кнопку «Вниз» несколько раз и, слава богу, дверь лифта сразу же открывается.

— Я не могу... Сент, — говорю я, входя внутрь.

— Малкольм! — отвечает он хрипло, когда двери лифта закрываются.

В оцепенении я еду домой.

Малкольм. 

Я даже думать не могу о его имени, это так интимно после всего, что мы сделали.

А что мы сделали? Он касался моей руки. Он целовал меня в уголок рта. А еще он целовал меня, просовывая язык мне в рот, побуждал обнять его, и я чувствовала его таким сильным, высоким, крепким, мощным, а себя такой слабой, неустойчивой и ранимой. Оттого, что хотела, чтобы он сделал со мной, чтобы он заставил меня чувствовать себя одновременно более цельной и разгромленной, чувствовать себя воздухом, озером желания.

У нас не было секса, но это вряд ли требовалось, я фактически позволила ему поглотить себя заживо. 

Шумно вздохнув, я пытаюсь сосредоточиться на зданиях впереди, на людях, идущих по тротуару. Отвлекись от своих мыслей, Ливингстон. Нет, отвлекись от своих гормонов. Используй это для статьи. Ты бросила Сенту вызов или заинтриговала его, скоро все закончится и у тебя будет все, что нужно, все, что мир желает знать.

Я ободряю себя по пути домой, но ничто не приносит мне покоя.

Закончив лучшую работу своей жизни, я потеряла кусочек себя. Даже представить не могу, что потеряю, когда закончу с этой разоблачительной статьей.

Я возбуждена, и все от того, что Сент хочет заняться со мной сексом. Это так очевидно, его тело вибрировало, веки были тяжелыми, а своим телом я чувствовала, как он меня хочет. Очевидно, что он плейбой. Он использует секс для… чего-то. Я не могу позволить использовать себя подобным образом. Я профессионал. Я должна удерживать расстояние, подобное случившемуся не должно происходить. Как только я верну эту дистанцию между нами, все снова будет хорошо. Должно быть.

***

Следующим вечером, за коктейлями, Джина возмущается историей Уинн.

— Говорю вам, он зашел в магазин и попросил меня позировать для него, — уверяет нас Уинн.