Я не вынесу если потеряю дважды. И плевать мне на гордость…

POV Майкл

Чуть не стошнило, пока облизывался с Бэллой. Закрыл глаза, чтоб не видеть ее лица, хоть она и симпатичная.

Мика, Мика, Мика…мало того, что перевернула мою жизнь с ног на голову, так теперь еще и без яиц меня для других женщин оставила. Сука. Ненавижу ее.

Стер бы в порошок, и руки чесались хорошенько ее ударить. Но вместо этого я решил действовать иначе — выйти, наконец, на бой со своим главным соперником.

Почему? Да потому что плевать мне теперь было. Жив я буду или мертв через час. Хоть словлю кайф от хорошей и качественной драки напоследок.

Что теперь имеет значение? Она все равно никогда меня не простит. А прощу ли я? Конечно. Пусть сравнивает меня со своим мистером идеалом сколько угодно, я-то прекрасно знаю, что лучше меня в ее жизни никого не было и не будет.

С самого начала, с семнадцати лет, она желала только меня.

Это я был тормозом, и мне пришлось подрасти, оказаться между жизнью и смертью, чтобы хоть что-то в этой бренной жизни осознать.

Почему люди спят при жизни? У всех шоры на глазах, и у меня они были. В ночь, когда я уснул от передозировки кокса, я проснулся. Я восстал из мертвых, потому что до этого не жил вовсе.

А теперь я готов снова посмотреть смерти в лицо — не потому, что хочу отомстить Мике. Не хочу, чтобы она видела, как я бездыханно лежу, а она проливает надо мной свои слезы.

Нет. Я просто чувствую. Что сердце — оно мое теперь. Что во мне нет границ. Нет запретов. И даже если тысячи врачей мне скажут, что я умру на этой арене, и что мне нужно вести затворнический образ жизни и сидеть, пощипывая в поле травку — плевать. Простите, я очень ценю, что вы для меня сделали, но П Л Е В А Т Ь.

Сознание борца из меня ничем уже не искоренишь.

Я мог понять Мику и ее обиду за то, что лгал. Но не сейчас, когда разум был опьянен и болью от ее слов, и тем, что все кончено.

Реально, кончено.

Это в последний раз.

И сегодня, когда мы утром тра…занимались любовью, это было в последний раз.

Блядь, если б я только знал…я бы поцеловал ее так, что она бы умерла от поцелуя. В ее легких бы просто закончился воздух.

Прижал бы к себе, путаясь в каштаново-золотистых волосах.

ГЛАВА 30

Перед тем, как покинуть кладбище, я захожу в небольшую часовню. Здесь совсем маленький, но красивый зал — витражные окна тянутся под купол, разрисованный ангелами.

Хочется просто посидеть в тишине, посмотреть на то, как горят свечи в приглушенном свете часовни.

Внутри никого нет, несмотря на то, что пошел ливень, он наверняка скоро пройдет, и мне стоит переждать дождь здесь.

Я сажусь на пустую скамью и по-прежнему хлюпаю носом, теребя в руках послание с того света.

В груди все равно щемит. Не знаю, чего ожидать от Майкла, когда снова заявлюсь в «Арену». Так хочется забыть наш разговор, перечеркнуть…

Наверное, как только увижу его — зацелую, прижимаясь к его сильной груди, а там — будь, что будет.

Лишь бы обнять, лишь бы вдохнуть его запах…

— Я видел тебя, и как ты плакала. Что тебя так тревожит, дочь моя? — я вздрогнула и поглядела на то, как одинокий пожилой мужчина присел рядом со мной.

Я собралась было встать, но он остановил меня движением руки, замотанной во все черное.

Мужчина в возрасте, смуглая кожа. Но его взгляд полный доброты и благости подкупал меня. От старца исходила приятная и теплая энергия, которая сама по себе успокаивала.

Такие вещи чувствуешь душой и сердцем.

— Я потеряла любимого. А потом…полюбила снова.

— И что ты чувствуешь по этому поводу?

— Стыд. Иногда. Порой — небывалое счастье. А потом снова стыд.

— Но почему? Любовь прекрасна в любых ее проявлениях. Если ты искренне и беззаветно полюбила снова — это дар. И его нужно беречь, дочь моя.

— Мне стыдно за то, что предаю свою первую любовь. Мы думали, это навсегда…а мои новые эмоции — они куда ярче, куда сильнее. И от этого вкус предательства еще более горький…

Мужчина вздохнул, слегка нахмурив брови. И кивнул, намекая на то, что он знает, что это еще не вся история, и чтобы я продолжила свой рассказ.

Я выложила ему, все как есть с самого начала. Рассказала о том, как проснулась в больнице, как пыталась встать на ноги, и Майкл помогал мне в этом. Описала наши отношения, прыжок с моста и про пересадку сердца Доминика.

К моему удивлению, старец остался невозмутимым и спокойным. Будто он каждый день выслушивает подобную историю.

— Но я полюбила очень противоречивого человека. Он умеет сильно ненавидеть, но также сильно он умеет любить, хоть и будет молчать об этом до последнего. Он…быстро принимает решения и жутко уверен в себе. Он любит меня, я это чувствую, но я не понимаю…как? Раньше он не испытывал ко мне подобных чувств. Неужели это все из-за сердца? Такого просто не может быть…

Прихожанин загадочно улыбнулся.

— С чего ты взяла, что это невозможно? Каждая клеточка нашего тела хранит в себе дух. И этот дух имеет память обо всем, что с нами происходило. Сердце — это самый центр памяти этого духа. Возможно все, дочь моя. Но разве это имеет значение, если ты уверена в его чувствах? Прими этот дар, отдавай и сама, ничего не требуя взамен. Этому молодому человеку не просто так был дан второй шанс…

После разговора со святым отцом, мне стало легче. Появилась какая-то внутренняя уверенность в том, что все в этой жизни случается не просто так, и что я наконец-таки заслужила свое счастье.

Самое время его вернуть.

***

Телефон разрывался от звонков Лили, пока я неслась в сторону «Арены». Дождь прошел. Высохли и слезы на моих щеках. Я была настроена весьма решительно.

Когда-то я уже сделала все, чтобы потерять Ника. Теперь я сделаю все, чтобы не потерять Майкла.

— Да, Лил… — включаю громкую связь, пытаясь не терять бдительности на дороге. Какой-то урод «дышит мне в багажник» несмотря на то, что у него есть полоса для обгона и не одна. Поддаюсь на его провокации и еду быстрее.

— Урод!

— Что?

— Это я не тебе…

— Боже, Мона, что с тобой? Твоя мама уже все твои успокоительные выпила. Отец купил билет в Лос-Анджелес, бросает ферму. Все переживают за тебя. ГДЕ ТЫ? Прости нас…

— Я была не права, Лили…я еду в «Арену». Я не знаю, приеду ли сегодня домой. Передай маме, что я люблю ее.

— Мика, ты меня пугаешь…ты за рулем? Будь осторожна.

От скрипа тормозов кровь стынет в жилах. Я понимаю, что это скрип тормозов моей собственной машины.

У меня кажется микроинфаркт случился.

Я сигналю безумному водителю, который обогнал меня за секунду и пристроился спереди меня, затормозив. От чего и мне пришлось это сделать.

Ох, как же хорошо, когда за рулем сидел Майкл.

— Мика. Ты в порядке?!

— Да, Лил, все хорошо. Я скоро буду в «Арене». Я должна…Майкл понимаешь...

— Ничего не понимаю, но я еду к тебе. Ты натворишь делов в состоянии аффекта…тебе вообще нельзя было садиться за руль!

Борясь с жутким страхом, после дорожного происшествия, я добираюсь до «Арены». Народу — тьма, я еле протискиваюсь в толпе из молодежи и богатеньких членов «подпольного клуба». Да-да, и дураку понятно, что в «Арене» творятся темные делишки, только все они прикрыты мишурой и клубными фанфарами.

Многие уже под кайфом или выпившие, поэтому я держу кулаки наготове, пока протискиваюсь к залу с рингом. Уже по звукам понимаю, что за вакханалия там происходит.

Женские визги перемешиваются с мужскими криками, от чего моя голова готова взорваться.

— АЙК! АЙК! АЙК!

— ЭВАНС, ЭВАНС, ЭВАНС, ЭВАНС, ЭВАНС! — болельщики разделились на два лагеря, и я с какой-то непередаваемой обидой отметила, что у громилы, который уже вышел на ринг, их было немного больше, чем у Майкла.

Молодой человек был явно не в моем вкусе. Огромный, перекаченный. Не знаю, почему они в одной весовой категории, но выглядел он куда раздутее Майкла, и смотрелось это уже не красиво. Бритая голова, множество татуировок, украшавших почти каждый свободный сантиметр его тела. В общем, если Майкл выглядел опасным и сильным мужчиной, то этот Эванс уже был «за гранью». Не человек, а настоящий Халк, не хватало только зеленого цвета кожи.

Разве Майкл не должен был сегодня драться с другим парнем? У него же…была такая операция.

Мне не хотелось сомневаться в Майкле и его победе, но глядя на Эванса, мне хотелось бежать — даже в его взгляде отображались всевозможные оттенки фразы «я не знаю пощады, и готов разорвать за победу». Майкл тоже очень, очень сильный…но внутри у него…

Теперь я знала, что всю свою жизнь каждый день он пьет и будет пить таблетки. И возможно, ему не так долго осталось. Пока я стояла в пробке, я прочитала все о трансплантации, об опытах врачей, реальных историях из жизни…и о том, сколько люди живут после пересадки.

Нормальным сроком считается 15-20 лет. При мысли о том, что мне осталось всего пятнадцать лет с Майклом, на мои глаза навернулись слезы.

Мне остается только молиться, чтобы кто-то свыше дал нам больше времени. И это время может закончиться прямо сейчас, потому что Майкл натворит глупостей на этом ринге. Не то, чтобы он не справился. Но выдержит ли его сердце?

Он самый сильный. Самый лучший. И честно говоря, если бы я не знала про пересадку, я бы никогда не подумала о том, что он какой-то не такой. Ведь он живет обычной жизнью, занимается спортом, и даже прыгает в бездну, совершенно не боясь за свое здоровье.

Сумасшедший.

— Итак, второй раунд. Напоминаю вам, что первый раунд закончился ничьей, хотя Эванс очень сильно потрепал легенду нашего ринга — Айка. Хотя, о чем мы говорим? Они оба настоящие легенды. Сегодня мы наблюдаем БИТВУ ТИТАНОВ. Ставки сделаны, и нам остается только следить за этим потрясающим зрелищем! — услышала я голос комментатора. На ринг вышел Майкл — обнажен по пояс, на руках боксерские перчатки, которые когда-то одевала я. Он выглядел…не очень он выглядел.