— Ты хочешь сказать… — не унимался Уилл.

— Я хочу сказать, что пора отправить Голта на покой.

Репортер почесал голову.

— Но…

— Послушай, Уилл. Почему бы тебе не напечатать в газете вот какую историю: в этот день Голт стрелялся с незнакомцем на Главной улице Парадиза, и, когда дым рассеялся, оказалось, что Голт убит. Незнакомец сел на своего коня и уехал в туманную даль, никто не знает, что с ним сталось. Никто даже не знал, как его зовут.

Воцарилось всеобщее замешательство. Наконец Креветка Мэлоун обрел дар речи.

— Да, но в таком случае… вы-то кто такой будете, мистер?

— Никто. Какой-то Джесс, фамилии не помню. — Глубоко задумавшись, он погладил себя по подбородку.

— Как насчет Вогана? Воган — это хорошая фамилия.

Одни стали согласно кивать, другие — насвистывать сквозь зубы, третьи — многозначительно почесывать затылки.

— Конечно, главная загвоздка в том, чтобы правда не просочилась за пределы Парадиза.

— Полагаю, это самое малое, что город мог бы сделать для тебя в благодарность за то, что ты сделал для всех нас, Джесс, — заметил шериф Ливер.

— Слушайте, слушайте! Верно! — раздались голоса. — Точно! Чертовски верно! Истинный Бог!

— Мы начнем работу прямо сейчас. Надо, чтобы слухи о смерти Голта распространились поскорее. Я поговорю с преподобным Кроссом, — пообещал Том. — Пусть скажет пару слов завтра в церкви.

— Ну уж слухи-то мы распустим, — уверенно заявил Сэм Блэкеншип.

Все его дружно поддержали. Сэм поднял стакан, и остальные последовали его примеру. Вскоре в салуне не осталось ни одного мужчины, который не взял бы порцию выпивки на изготовку.

— Добро пожаловать в Парадиз, мистер Джесс Воган!

Джесс был тронут и не сумел этого скрыть.

— Не могу выразить словами, как я вам благодарен, — сказал он своим друзьям, поочередно пожимая руку каждому.

Кэйди опять пришлось смигивать слезы, чтобы не разрыдаться. Если и дальше все пойдет в том же духе, если ей привалит еще хоть немного счастья, она просто не выдержит и рухнет под его тяжестью.

— Долго мне еще ждать? Когда же я смогу тебя поцеловать не на глазах у всего города?

Она содрогнулась: его голос, шепчущий в ухо, прошел по всему телу тревожной, волнующей щекоткой. И в самом деле, почему они все еще здесь? Пять минут никому вреда не сделают. Равно как и десять.

— Леви, я выйду подышать свежим воздухом, — небрежно бросила она как бы между прочим. — Скоро вернусь.

Бармен невозмутимо кивнул с понимающим видом.

— Прогуляйтесь, — он понимающе помахал рукой, словно благословляя в путь.

Кэйди начала пробираться между столами. Джесс следовал за ней, но на каждом шагу кто-нибудь непременно останавливал его, чтобы поговорить.

— Привет, мистер Воган!

— Как дела, мистер Воган?

— Ставлю вам выпивку, мистер Воган!

— Я тебя на улице подожду, — шепнула Кэйди ему на ухо.

— Нет, я иду, — засмеялся он, однако за следующим столиком его опять кто-то зацепил.

Она послала ему улыбку, полную кроткого мученичества, и выскользнула за двери.

Оказалось, что не ей одной захотелось подышать свежим воздухом. Доктор Мобайес стоял, опираясь на поручни крыльца, и курил.

— Привет, Док, — окликнула его Кэйди. Док был не один. Кэрли Боггз пил прямо из горлышка, сидя на ступеньках, а рядом, на тротуаре, спорили Леонард и Джим Танненбаумы. Кэйди вышла на улицу и незаметно направилась к переулку позади салуна.

Наконец-то она осталась одна! За деревьями вставала луна, напомнившая ей о той ночи, когда они с Джессом впервые были вместе. Как и в ту ночь, луна созрела на три четверти. Значит, это добрый знак.

Звуки музыки доносились и сюда — тихие и печальные. Очевидно, Чико пришел в меланхолическое расположение духа: он стал наигрывать «Умирающего ковбоя» или «Умирающего лесничего», а может, и «Умирающего калифорнийца», — Кэйди всегда их путала. В каждой из этих песен смерть героя была мучительна и растягивалась на добрую сотню куплетов.

Заслышав звяканье шпор, Кэйди обхватила себя руками. Дрожь предвкушения охватила ее. Высокая стройная мужская фигура, выделяясь чернотой, на более светлом фоне летней ночи, двинулась к ней от угла. Кэйди тоже пошла навстречу Джессу, улыбаясь и на ходу раскрывая объятия.

— Мне не терпится увидеть тебя в красном, — сказала она, когда он притянул ее к себе. — Или в синем, или в зеленом. В желтом. Они поцеловались.

— Ты хочешь сказать, что я должен носить цветное? И это все, что нужно, чтобы тебя заполучить?

Джесс вел ее задом наперед, пока она не уткнулась спиной в стену.

—Жаль, что я раньше не знал. Сколько времени мог сберечь, ты только подумай!

— Ну ты, кажется, не слишком перетрудился, стараясь меня заполучить.

— Тебе легко говорить.

Упираясь спиной в твердую стену, Кэйди возразила:

— Я бы не сказала, что сейчас мне очень легко.

Джесс засмеялся, и сердце Кэйди воспарило к небесам. Как ей нравилось вызывать его смех! Крепко обнимая любимого, она с лихорадочной нежностью покрывала поцелуями его лицо.

— Как хорошо, что он тебя не убил!

— Я тоже этому рад.

— Но, Джесс, почему ты мне не сказал? Веди ты и есть настоящий Голт!

— Голт умер. Ты выходишь замуж за Джесса Вогана.

— Я сама знаю, за кого выхожу замуж.

Почему он не захотел ей сказать? Да ладно, это не имело особого значения. Все сомнения в прошлом, а спереди лежало будущее — безоблачное, счастливое. Вот что важнее всего.

— Миссис Джесс Воган, — прошептала она, упиваясь любовью, которую читала в его глазах. — Это я…

— Это ты. — Он поцеловал ее в губы, и у нее закружилась голова от этого нежного прикосновения.

— Ужасно не хочется возвращаться в салун, — признался Джесс.

— Ну и не надо.

— Я хочу…

Хруст гравия под копытами лошади заставил ее насторожиться. Кэйди повернула голову, и губы Джесса прочертили дорожку к ее уху.

— Милая, — прошептал он.

Но тут хруст раздался снова, и он тоже расслышал.

Они обернулись.

Показался всадник. Высокий, в черном. На черном коне. Джесс схватил Кэйди за руку и проговорил каким-то чужим голосом:

— Пошли отсюда. — Но как раз в эту минуту лунный свет упал на лицо всадника. Кэйди ахнула:

— Джесс!

— Кэйди, давай…

— Это он!

Дрожа от ужаса, она отшатнулась и попыталась вжаться в стену. Всадник медленно и неумолимо приближался. Вот он поравнялся с ними и сковал их своим страшным одноглазым взором.

— Джесс… о. Господи, он… он скроется! Сделай что-нибудь!

С загадочным выражением на лице, в котором тревога и волнение сочетались с весельем, Джесс вытащил один из своих шестизарядных «кольтов» и наставил его прямо в лицо незнакомцу. Он выстрелил… и промахнулся.

У Кэйди открылся рот.

— Стреляй еще раз.

Бух!

Опять промах. Но это невозможно — он же стрелял в упор! Незнакомец даже не дрогнул. Нет, он усмехнулся, проезжая мимо, а поворачивая за угол, приподнял шляпу. Затем лихо пришпорил своего черного коня и скрылся.

Кэйди сделала три шага в сторону и опять привалилась к стене дома. В голове у нее все смешалось, но она не сошла с ума и не ослепла. Правда доходила до нее как сквозь туман.

У Джесса по-прежнему было все то же странное выражение на лице — не то паническое, не то истерически веселое. Ей удалось заглянуть ему в глаза, но лишь на секунду.

— Гм… Должно быть, заело, — пробормотал он, опустив глаза на револьвер. — Слушай, Кэйди, ты это видела? Оказывается, парень и не думал умирать! Не иначе как Док Мобайес был с ним в сговоре. Да и шериф, должно быть, тоже. Вот так фокус! Как ты думаешь…

Чтобы заставить его заткнуться, Кэйди выхватила у него револьвер.

— Ты лживый сукин сын. Ворюга!

Но он все еще пытался нахально отрицать очевидное.

— Погоди, погоди. Что ты имеешь в виду? Ты же видела кровь! Все ее видели. Парень был мертв. Ни малейших признаков жизни. Ну, погоди. Как же ты…

— Это был томатный сок. Ах ты, подлый скунс!

— Кэйди, миленькая моя…

Она была на девяносто девять процентов уверена, что револьвер заряжен холостыми патронами, а бушевавшей в душе ярости с лихвой хватило на единственный процент сомнения. Приставив револьвер прямо к лживому сердцу Джесса, Кэйди выстрелила.

Бац!

Он не упал, даже не дрогнул, но она все равно закричала. К тому же ее душил гнев, да и страх в последнюю секунду взял свое. На мгновение ее одолела слабость. Она покачнулась и даже не сразу высвободилась, когда он ее подхватил, но, придя в себя, изо всех сил оттолкнула его.

…— Скотина! — закричала Кэйди и ткнула трясущимся от негодования пальцем в конец переулка. — Кто этот человек?

— Кэйди, ну послушай…

— Кто он? Если не скажешь, клянусь, я достану настоящие пули. Кто он такой?

— Ш-ш-ш! Это был мой кузен Мэрион.

— Твой… Ты хочешь сказать, что это он — Голт?

— Да тихо ты! Да, это он. Разве я виноват, что ты не хотела верить?

Ох, если бы у нее сейчас были пули!

— Ты украл мои сбережения! Скажешь, нет?

Он почесал затылок, но отрицать не стал.

— Ты ядовитый змей, Джесс Воган! Подлая, лживая гиена! Верни мои деньги!

— Не могу. Мне пришлось отдать их Мэриону, чтобы он умер. Он не соглашался за просто так.

— Ну так догони его и верни их.

— И этого я тоже не могу. Понимаешь, он решил вернуться домой в Лексингтон и начать новую жизнь. — Джесс потянулся к ней, но она отмахнулась.

— Ну и отправляйся за ним следом. Можете палить друг в друга отсюда до самого Кентукки, мне все равно.

Кэйди повернулась кругом и пошла прочь, но Джесс поймал ее за руку и заставил остановиться.

— Прекрати. Ничего не хочу слушать.

— Ну, Кэйди! — протянул он жалобно. — Я собирался рассказать тебе про деньги.

— Ну да, конечно. Так я тебе и поверила. Не смей за мной ходить! — огрызнулась Кэйди, вновь вырывая у него руку.