Эмилия Остен - Сердце крестоносца

– Спасибо.

Фрил удалился почти бегом. Римильда с трудом поднялась из кресла. В тепле одежда начала сохнуть и парила. Невыносимая вонь конского пота, немытого тела, дыма и прочих дорожных ароматов заставила Римильду поморщиться. Кажется, сейчас она готова променять душу на горячую ванну. Мечты, мечты.

Римильда поднялась на второй этаж и прошла по галерее в левое крыло, где располагались ее комнаты. Правое крыло стояло закрытым с тех самых пор, как брат отправился в Палестину. Все равно нет дров, чтобы топить там камины. Да и крыша протекает.

Стоило Римильде отойти от камина, как ледяные сквозняки запустили свои липкие пальцы под влажную одежду. Стараясь не стучать зубами, девушка потянула ручку двери, ведущей в ее половину. Она не сразу поняла, что там тепло. Блаженное тепло!

К счастью, Фрил вовремя увидел приближающихся всадников и велел растопить камин. Римильда сбросила подбитый беличьим мехом плащ, мокрое сукно легло на полу неприглядной кучей. Платье, кажется, испорчено безнадежно, но думать об этом сейчас не было никаких сил. Римильда придвинула кресло так близко к камину, что едва не поджарилась, но желание согреться пересилило все. Пара искр упала на подол, Римильда стряхнула их, не обращая внимания на образовавшиеся на ткани дыры.

– Римильда, девочка! – Появившаяся из спальни Калев выглядела так, словно не моталась три дня по грязи вместе с хозяйкой, а просидела за вышиванием у этого вот камина. Как ей это удается? – Ты сейчас сгоришь!

– Лучше сгореть, чем превратиться в ледышку, – отмахнулась Римильда.

– Тебя ждет ванна.

– Как? – Римильда даже вскочила. – Как?

– Фрил – хороший эконом. Когда он узнал, что Крег, не к ночи будь он помянут, прибыл сюда, возможно, надолго, Фрил велел приготовить ему ванну. Не класть же эту грязную свинью спать на наши белые простыни. Барон, правда, от ванны категорически отказался, но это и к лучшему. Вся горячая вода достанется тебе. А этого борова положим спать на соломенный тюфяк. Наши простыни не для его блох.

Римильда уже не слушала. Она подхватила мокрые юбки и помчалась в гардеробную, где ее ждала ванна. Горячая ванна. Мыло. Наконец-то!

Огромная дубовая бочка исходила паром и ароматом розового масла. Розовое масло! Какая роскошь! Да за одно это стоит поблагодарить Деневульфа. Пару раз за время своего отсутствия он умудрялся с оказией передать в Дауф немного восточных специй и благовоний. Специи Римильда все продала, благодаря этому удалось пережить зиму, даже никто из арендаторов и сервов не умер от голода и не замерз в своих хижинах. Расстаться же с мылом и ароматными маслами она не смогла. В последние годы, с отъездом брата, в ее жизни и так почти не осталось радостей, одни заботы и проблемы. С помощью Калев избавившись от платья и погрузившись в воду, девушка даже застонала от блаженства.

– Как хорошо, что Филипп такой свинтус!

– Очень странно звучит, девочка, – расхохоталась Калев.

– Мне все равно, пусть даже это противоречит здравому смыслу, – отмахнулась Римильда. – Но если бы барон Крег решил помыться, то я осталась бы грязной и замерзшей. Куда катится этот мир? Раньше, помнится, ни один гость не отказывался принять ванну.

– Это потому, малышка, что твоя мать была очень хорошей хозяйкой и строго выполняла долг гостеприимства.

– Ты имеешь в виду, что она собственноручно помогала гостям совершить омовение?

– Именно. Какой же мужчина, если он не древний старик, откажется от помощи такой красотки!

– Ну, мама хотя бы была уверена, что гости не подселят в наши матрасы блох и прочую живность. Да и за столом не воняло.

– Да уж. Неужели в Библии и правда написано, что тот, кто верит в Христа, не должен мыться?

– Ничего такого там не написано.

Римильда приподнялась, чтобы Калев могла намылить ей волосы. Роскошные, длиной почти до колен, цвета спелой пшеницы – волосы были ее гордостью. Их цвет выгодно отличался от темных кос норманнских девиц или от рыжих – шотландских. Чистая кровь саксов, древний род, никаких разбойников или нищих рыцарей среди предков. Римильда закрыла глаза – Калев смывала мыло с ее волос, теплая вода ласкала кожу.

Римильда лежала в ванне, пока вода не остыла. Калев подала ей теплый стеганый халат, девушка завернулась в него и босиком прошла к камину.

– Не ходи без обуви, – попеняла ей Калев. – Во-первых, заболеешь, а во-вторых, пятки станут грубые, как у крестьянки.

– Почему-то мне кажется, что второе тебя волнует больше.

– Может быть, – пожала плечами нянька. – А может, и нет. Сядь ровно, я расчешу и высушу тебе волосы.

– Хорошо.

И Римильда отдалась во власть умелых рук Калев.

– Кажется, все готово. – Нянька заплела тугие косы, уложила их короной вокруг головы девушки и прикрепила шелковую сеточку, расшитую жемчугом.

– Ты, как всегда, справилась безупречно. – Римильда почти уснула, пока нянька возилась с ее прической. – Как же мне хочется лечь в постель и проспать три дня. Но по замку бродит Филипп, я голодна как волк…

– И в людской тебя ждут два арендатора. Пока мы впустую тратили время в Йорке, от дождей разлился ручей за южным холмом и подмыл дом Калленов. Они хотят получить помощь.

– О Господь Всемогущий! Только этого не хватало. Скоро зима, а тут такое… Хорошо, я поговорю с ними до ужина.

– Я приготовила платье.

– У меня еще остались платья? – изумилась Римильда. Насколько она помнила свои скромные запасы, они уже были исчерпаны. Разве что совсем старые наряды остались храниться в сундуках – бережливая Калев выбрасывала вещи, только когда они приходили в полную негодность.

– Твоя матушка имела обширный гардероб. Пусть платья немного и залежались, но все еще красивые и дорогие. А за модой пускай гонятся вертихвостки при дворе принца.

Мода Римильду в данный момент не интересовала – хорошо, что есть во что переодеться.

– Ну, хоть что-то у меня еще осталось из родительского наследия.

– Не только платья, – напомнила Калев. – Драгоценности Марианн, графини Мобри, дочери графа Блекморана, все еще лежат в сундуке.

– Я даже не хочу думать о том, что их придется продать. Это… мама мне оставила. Я и так растратила все приданое, поддерживая Дауф. Деневульф, будь он…

– Не проклинай брата. Он молод и глуп.

– Зато я уже старая дева. Еще и без приданого.

– Ты бы все равно не бросила Дауф на произвол судьбы, – заметила Калев.

– Ты права. Но вот счастливее от того, что я выполняю свой долг надлежащим образом, я не становлюсь. И моложе тоже.

Римильде уже исполнилось двадцать пять. Какой мужчина захочет взять ее замуж? Да и не до замужества тут, выжить бы. Ах, Деневульф…

– Одевайся, – Калев не желала продолжать этот разговор. – Ужин остынет.

– И Филипп вскипит, – съязвила Римильда.

– Да пусть хоть сгорит…

– В адском пламени.

– Этого ему не избежать, не избежать.

– Добрая ты, нянюшка.

Калев пожала плечами и подала Римильде нижнее платье.

Алое сукно, подбитое мягчайшим хлопком, небольшой шлейф, узкие рукава. Римильда повернулась спиной к Калев, чтобы та могла зашнуровать лиф. Верхнее платье было розовое, расшитое алым шелком. Листья аканта, ядовитого плюща, свивались в сложный узор. Квадратный вырез верхнего платья оставлял открытым воротник нижнего, украшенный золотым шитьем в виде все тех же листьев аканта. Зеркала в комнате не было, Римильда давно его продала, так что пришлось положиться на слово Калев:

– Все в полном порядке. Ты красавица.

– Мне не нужно быть красавицей. Мне нужно быть умницей.

– Этого никому у тебя не отнять. И никаким платьем не испортить. Идем. Пора.

Отец и сын Каллены выглядели потрепанными и усталыми. Старик, еще крепкий, но весьма и весьма печальный, и его наследник – пока есть что наследовать, – мрачно оглядывавшийся по сторонам. К сожалению, в последнее время обстановка в замке оставляла желать лучшего: все мало-мальски ценные вещи пошли на продажу.

– Миледи… – оба арендатора склонились в глубоком поклоне.

Римильда гордо подняла подбородок:

– Я знаю о ваших бедах. И постараюсь помочь. Очень постараюсь.

– Миледи, вы всегда помогаете, но я боюсь, что…

– Что у меня нет денег?

Римильда старалась быть спокойной, однако гнев закипал неудержимо. Разве посмели бы эти крестьяне так говорить с Деневульфом? Да никогда в жизни! Да, она женщина. Да, у нее нет денег, но она – их хозяйка. Их госпожа!

– Простите нас, миледи… – Старик даже попятился, почувствовав ее гнев. Молодой крестьянин держался лучше, и Римильда произнесла, обращаясь преимущественно к нему:

– Я отремонтирую ваш дом. Я – леди Мобри, хозяйка Дауфа. Мое слово – дороже денег.

– Да пребудет с вами Господь, миледи, и все силы небесные!

Каллены не выглядели обнадеженными, однако жаловаться перестали.

– Завтра Фрил пришлет кого-нибудь, чтобы решить вопрос.

Каллены раскланялись и поспешно удалились. Придется починить их дом во что бы то ни стало. Каллены – свободные арендаторы, они имеют влияние на остальных таких же, которых в графстве Мобри больше, чем сервов. Отец считал, что свободный человек работает лучше, поэтому большую часть земель отдал в аренду, оставив себе лишь лес и сенокосы. Это было мудрым решением, пока поместье управлялось твердой мужской рукой. Теперь же, без лорда, без солдат, без денег… арендаторы скоро начнут разбегаться. Замок не может их защитить, не может помочь, а вот ренту взимает исправно. Удивительно, что они еще платят. Если сейчас не решить проблему Калленов, это может стать последней каплей. А Дауф до сих пор существует только благодаря ренте.

В большом зале стол накрыли поближе к камину, а не на возвышении. Прогреть все помещение давно уже не было возможности. В хорошие времена для этого привозили три огромных бревна, и камин горел больше суток. За столом уже сидел Филипп, барон Крег, и требовал вина. Фрил пытался утихомирить гостя, указывая на то, что хозяйка еще не вышла к трапезе.