Это было во вторник. К сожалению, занятия по риторике проходили лишь два раза в неделю, и это значило, что мы сможем опять встретиться только в конце недели, если быть более точной, то в пятницу… Между вторником и пятницей я познакомилась с несколькими интересными молодыми людьми, которым даже дала номер своего телефона, но все равно затаив дыхание ожидала наступления пятницы, желая проверить, будет ли у меня прежняя реакция на этого рыжеволосого парня. Было бы интересно выяснить это, сказала я себе и Сюзанне, которая лишь неодобрительно покачала головой.


Я вошла в класс и сразу же посмотрела на задний ряд. Наши взгляды встретились, да, и реакция была прежней — как будто у меня внутри что-то переворачивается. Мистер Шламм спросил, есть ли желающие произнести первую речь. Поднялось всего несколько рук. Его рука была среди них, и вызвали именно его. Я подумала: может быть, это неспроста? Может, этот парнишка обладает каким-то магнетизмом, притягивающим к нему людей?

— Привет! Меня зовут Тодд Кинг, — сказал он, широко улыбнувшись аудитории и затем остановив свой взгляд на мне. В учебнике говорилось: «Выберите среди присутствующих одного человека и адресуйте свое выступление ему». Очевидно, Тодд Кинг выбрал именно меня. Мне захотелось улыбнуться ему в ответ, однако я сдержалась. Я должна быть осторожной, посмотреть, как будут развиваться события.

Он начал с того, как всегда хотел быть полезным своему ближнему. Наконец он решил, что, хотя сам не курит, будет носить с собой спички. По своему опыту он знал, что те, кому спички нужны больше всего, вечно их забывают, особенно те, кто курит не обычные сигареты, а кое-что другое. Эти слова, естественно, были встречены веселым смехом аудитории. Дрогнули даже губы мистера Шламма. Я тоже позволила себе слегка улыбнуться.

Затем он описал свой первый опыт служения ближнему. Одной очень хорошенькой женщине понадобилось закурить, но так как он очень нервничал и не имел большого опыта обращения со спичками — поскольку сам был некурящий, — спички у него без конца гасли, и он никак не мог услужить ей. В классе послышались смешки.

— И тут подходит ужасно шикарный тип, вынимает из кармана зажигалку, дает девушке прикурить и уходит с ней… — Все засмеялись. Я слегка улыбнулась. — Но это меня не остановило, — продолжал он. Вскоре подвернулся еще один случай. Он с друзьями отправился на пикник, и тут полил дождь. Они нашли какой-то заброшенный домик, в котором было холодно, темно и сыро, но там был камин и охапка дров. Они сложили дрова в камине, и кто-то крикнул: «У кого есть спички?» «У меня», — ответил он и вытащил из кармана свою коробку…

Я уже знала, что последует дальше.

— У себя в руке я увидел размокшую картонку, из которой вытекала розоватая сера… — Класс оценил это по достоинству. Тодд Кинг закончил свою речь, вынув из кармана коробку спичек. — Однако, друзья, я не отчаиваюсь. Я стою перед вами, готовый прийти вам на помощь. Если вам когда-нибудь понадобятся спички, только позовите…

И он подмигнул мне!

На этот раз мне показалось, что у меня что-то переворачивается не просто внутри, а в самом сердце.

В классе раздались аплодисменты, и даже у мистера Шламма был довольный вид. Я тоже хлопала вместе со всеми, хотя мне показалось, что речь эта была слегка претенциозна, не очень-то остроумна и звучала немного по-детски. Однако в ней было какое-то обаяние. Он был обаяшка. Интересно, а что еще?

Мистер Шламм попросил высказать свои критические замечания, и мне пришлось встать.

— Материал мистера Кинга мне показался немного примитивным… — к своему ужасу услышала я собственные слова. Я хотела лишь чуть-чуть поддразнить его, но не настолько. Я готова была откусить себе язык. Он решит, что я язва, и будет прав. (Ведь мухи летят на мед, а не на серную кислоту). — Однако он прекрасно подал свой материал! — восторженно закончила я. «Ну-ка быстренько скажи что-нибудь еще. Скажи что-нибудь такое, чтобы произвести на него хорошее впечатление» — велела я себе. — Но вообще-то можно сказать: «Речь его стекала медом из уст его». Гомер. «Илиада».

— Это вы хорошо сказали, мисс… — Мистер Шламм улыбнулся мне, как будто то, что я сказала, было действительно остроумно и оригинально.

— Льюис. Бонита Энн Льюис. Но меня все зовут Баффи. Моя сестра Сьюэллен назвала меня так в честь соседской собаки.

В классе засмеялись, что и было моей целью.

Мистер Шламм попросил высказать еще какие-нибудь замечания. Все сошлись во мнении, что выступавший сделал отличный доклад.


Когда занятие закончилось, я не торопилась собирать свои вещи, ожидая, что Тодд Кинг подойдет ко мне. Но он не подошел, и я, почувствовав себя задетой, встала, чтобы идти. И тут услышала позади себя:

— Я хочу поблагодарить вас за высказанные замечания. «Я не согласен с вами, но отдал бы жизнь, чтобы вы имели право высказывать свою точку зрения». Это Вольтер.

Его слова поразили меня. Я вздрогнула. Потом повернулась и посмотрела в его смеющиеся глаза.

— Куда вы сейчас направляетесь? — спросил он.

— Иду к себе в общежитие на обед. В два у меня другой семинар.

— У меня сейчас тоже перерыв. А почему вы меня не приглашаете пообедать с вами?

Этого я не ожидала, и с минуту просто не знала, что ответить. Затем не очень-то любезно произнесла:

— Я не могу просто так приводить людей на обед. Мне надо заказать для вас обед по гостевой карточке.

— Все будет в порядке, — успокоил он меня, беря под руку. — Бонита Энн, — добавил он.

— Все зовут меня просто Баффи.

— Но тебя нельзя звать просто Баффи. В крайнем случае Баффи Энн.


Мы набрали себе еды с блюд на общем столе и сели за столик. Яичный салат. Салат из тунца. Желе из моркови. Рисовый салат. Зеленый салат и сельдерей в зеленом желе из концентрата. На десерт было какое-то красное желе с ложкой взбитых сливок сверху. Я с извиняющимся видом пожала плечами — столовская еда.

— Прекрасно, — сказал он. — Желе — знатная еда.

— Прекрасно! — заключила я, глядя на него из-под опущенных ресниц. — Можно взять добавки. За ужином добавки не дают.

Он поднял брови:

— Ты приглашаешь меня и на ужин?

«Нахал», — подумала я. А может быть, просто у него такая манера заигрывать? Возможно.

— Я еще не думала об этом. Надеюсь, что ты пригласишь меня куда-нибудь поужинать.

— Звучит превосходно. Однако не могу.

— Ах так?

— Но, может быть, сходишь сегодня в кино?

Я побоялась сразу же сказать «да» — он вполне мог ответить на это: «Желаю тебе хорошо провести время». Поэтому неуверенно спросила:

— А что идет?

— Я и сам не знаю. Но все равно я хочу, чтобы ты пошла со мной в кино.

Я решила рискнуть.

— Ладно.

— Вот и хорошо. Ты знаешь, где находится кинотеатр? На углу Хай и Уолнат? — Я кивнула. — Лады. Жди меня в половине восьмого. Только не у входа. Со стороны Уолнат.

— Я приду.

— Буду ждать.

— Лады, — сказала я.

Он кивнул:

— Знаешь, ты похожа на Вивьен Ли. На молодую Вивьен Ли.

Я кивнула. Я знала.

После того как он ушел, я поняла, что хотела задать ему кучу вопросов, но не успела. Я даже не знаю, по какому предмету он специализируется!

Я подошла к входу в кинотеатр ровно в половине восьмого, как он мне и велел. Мне казалось, что он ведет со мной какую-то игру. Я только молила Бога, чтобы он меня не разыграл и не исчез вообще. Мне казалось, что я этого не переживу.

Но боковая дверь отворилась, и он появился. На нем была короткая красная форменная курточка. Он поманил меня внутрь.

— Давай, быстро!

— О Боже, — ахнула я. — Я и не подозревала…

— Ш-ш-ш! — Он прижал палец к губам и подтолкнул меня вперед, к боковому месту. — Я приду через несколько минут, — прошептал он.

Там, на экране, Виктор Мак-Лаглен был грубым и потным. Кино очевидно пользовалось большой популярностью. Прошло уже минут двадцать, а Тодд все не возвращался. Я уже засомневалась, не бросил ли он меня совсем. Я нервно кусала ноготь, когда вдруг он откуда-то появился и подсел ко мне. Он протянул мне пакетик с воздушной кукурузой.

— Можешь есть все, — сказал он, — я не очень люблю попкорн.

— Да, нельзя сказать, что ты знаешь, как ухаживать за девушками, — прошептала я. Он улыбнулся, кивнул, похлопал меня по коленке, и мне показалось, что по мне пробежал электрический ток. Затем он поднялся и опять исчез. Я грызла кукурузу и смотрела, как Виктор на экране напивается в стельку, ничуть не осуждая его за это.

Прошло еще минут пятнадцать, и Тодд появился опять. На сей раз он принес коробку конфеток «Гуд и Пленти» и сказал: «Угощайся», после чего пропал опять. Виктор сопел и шмыгал носом, а я запихивала в рот одну конфетку за другой, пока коробка не опустела, и тогда мне стало интересно, влюбилась я или же просто увлеклась?

Он вернулся опять.

— У меня появилось несколько свободных минут, — сообщил он, плюхаясь прямо мне на колени. Когда я засмеялась, он возмутился: — Тихо! Ты что, хочешь, чтобы меня выгнали?

Затем он меня поцеловал. Сначала губы его были сухими, мягкими и сжатыми, потом они раскрылись. Его язык был влажным и нежным. Не успела я прийти в себя и осознать, что же произошло, как он опять вскочил и исчез в проходе. Уходя, он громко шепнул мне:

— Послушай, киска, не распускай руки!

Перед самым концом картины, когда Виктор совершил предательство и уже развалился на куски, Тодд вернулся с «Милки Уэй». Очевидно он не глядя стянул его со стойки. Батончик был мягким и липким, и я громко произнесла:

— Послушай, парень, я ненавижу, когда они мягкие, я люблю, когда они твердые!