– Оч-чень сексуально. – Мишель причмокнула. – Как раз подойдет для нашего представления.

Себе Мишель выбрала до смешного кургузый костюм­чик, который, однако, считался последним писком моды. Представив себя в этом на людях, Мишель едва удержа­лась от хохота, зато ее подруги, когда она вышла из приме­рочной, дали волю смеху.

– О господи… – простонала Энджи. – Вот бы взгля­нуть, как ты будешь смотреться в священных стенах дети­ща Патнэма Эндовера!

– По-твоему, чересчур? – смутилась Мишель.

– Для Антеи Карстерс в самый раз. Будто с обложки «Гламура» сошла!

Навьюченные пакетами, они решили оставить покупки в машине и перед возвращением домой перекусить в «Руби Тьюзди». Пока Мишель набивала пакетами багажник «Лексуса», подруги заняли столик в кафе.

– Сегодня мой день, девочки! – объявила она торже­ственно, присоединившись к ним. – Прошу внимания, дамы и госпо… то есть – просто дамы! Я намерена сделать важное заявление. – Она вынула из сумочки визитку и подтолкнула к центру стола.

«ЧИСТОТА ОТ ЗОЛУШКИ Фирма по уборке квартир. Моем, драим, натираем».

– Боже правый! – ахнула Энджи. – Вот это да! Джада оторвала взгляд от картонного прямоугольника и уставилась на Мишель.

– Умница, Золушка. Лучше не придумаешь. Ты ведь у нас королева чистоты.

Мишель засияла, довольная произведенным эффектом.

– Я уже много чего придумала. Хочу не только наво­дить чистоту, но и других этому учить. Как только придут первые отклики на объявление, начну набирать сотрудни­ков. Поначалу, конечно, сама буду ходить по домам, а потом надеюсь только контролировать. Четыре, максимум пять часов в день на работу, остальные – на детей. Как, по-вашему, получится?

– По-моему, это гениально! – воскликнула Джада. Энджи с широченной улыбкой кивнула:

– Фантастика! Да, но где же номер телефона? Забыла?

– Нет… – Мишель запнулась. – Не забыла, но… Я ведь решила переехать…

Все трое надолго умолкли.

– Думаю, я справлюсь, девочки. С сентября определю детей в новую школу. Ничего, выживем.

Им подали фаршированный картофель с пивом. Ми­шель снова достала кредитку, на этот раз вместе с ножни­цами, купленными во время набега на магазин. Однако сюрпризы не закончились.

– На память от Фрэнка! – Она помахала тремя билета­ми до Бостона и обратно и вручила их Энджи. – Больше я от него подарков не принимаю. Отныне я, и только я, отвечаю за себя и своих детей!

Мишель разрезала «Визу» пополам и каждую половин­ку еще раз пополам; затем проделала то же самое с кредит­ками «Америкэн Экспресс» и «Мастер-карт» – даже рука не дрогнула. Страха не было, скорее удовлетворение от собственной решимости. Через пару минут на тарелке из-под хлеба образовалась горка разноцветных квадратиков. Мишель подняла тарелку:

– Не желаете ли по горсти новой валюты?

– Виват, подруга! – Джада стиснула ее в объятиях. – Шагай вперед!

– Да, но пирую я теперь за ваш счет.

ГЛАВА 49

Джада при всем желании не нашла бы слов, чтобы опи­сать последнее свидание с детьми. Она добилась разреше­ния привезти ребят в квартиру Энджи, чтобы в кои веки побыть с ними наедине, если не считать миссис Пэтель. Идиотка! Дура круглая! Надеялась порадовать их, побало­вать горячими сандвичами с сыром, в конце концов, про­сто поваляться в обнимку на диване перед телевизором… Ничего-то у нее не вышло. Оказавшись в белоснежной полупустой гостиной Энджи, дети насторожились, как почуявшие опасность зверьки.

– Это чей дом? – немедленно вопросил Кевон.

– Не дом, малыш, а квартира. Я живу здесь с подругой.

– Ты что, теперь любишь ее больше нас?

– Нет, конечно! – Джада присела на корточки перед сыном. – Я люблю вас больше всех на свете.

– Тогда почему ты здесь живешь, а не у нас дома?

– Я бы с радостью, мое солнышко, но ваш папа пошел в суд, и судья мне запретил жить с вами. – Она понимала, что это объяснение не для шестилетнего ребенка, но дру­гого у нее не было. Да и что толку придумывать объясне­ния, если суть остается?

– Мне здесь не нравится, – буркнула Шавонна. – Очень тесно.

– Все-таки просторнее, чем в машине, – мягко возра­зила Джада. – К тому же здесь я могу приготовить вам что-нибудь вкусненькое. Как насчет сандвичей с сыром?

– Давай! – с готовностью отозвался Кевон, а Шавонна лишь равнодушно пожала плечами.

Пока лакомились горячими квадратиками и треуголь­ничками, все было спокойно, и даже Шавонна, казалось, оттаяла. Гром грянул, когда разделались с сандвичами, мо­локом и шоколадками. Шерили сползла с колен матери и поковыляла по коридору в сторону спален. Джада отвле­клась, чтобы включить видеомагнитофон, и исчезновение малышки обнаружила мгновением позже, чем следовало бы, – протопав во вторую спальню, Шерили уже завладела любимым плюшевым зайцем Дженны.

Кевон влетел в спальню вслед за ней и застыл посреди­не, завороженно глядя на машинки и солдатиков Фрэнки.

– Гляди! Шавонна, гляди, чего тут есть! – крикнул он и бросился в угол с игрушками.

Постояв на пороге, Шавонна решительно шагнула к шкафу и дернула на себя дверцу.

– Ты живешь здесь с другими детьми! – выпалила она с яростью, мотнув головой в сторону распялок с одеждой Дженны.

– Не-ет! – завопил Кевон. – Не хочу, чтоб другие бы­ли! Мне машинки, мне!

Следующие три четверти часа Джада успокаивала детей и втолковывала, откуда взялись детские вещи.

– Тетя Мишель и дядя Фрэнк поссорились, поэтому тетя Мишель сейчас живет здесь с Фрэнки и Дженной.

– Тогда почему мы здесь не живем? – резонно поинте­ресовался Кевон.

Дженна обожгла его презрительным взглядом.

– Дурак! Потому что мама не хочет с нами жить. Кевон разрыдался, Джада вновь и вновь пыталась все объяснить, но слова – это только слова. Никакими слова­ми не облегчить боль от предательства близкого человека. В общем, свидание превратилось в кромешный ад, и толь­ко. Миссис Пэтель сидела на краешке дивана безмолвно, недвижимо и бесстрастно, не выражая ни одобрения, ни порицания.

– Ненавижу Тоню, – сквозь зубы процедила в машине Шавонна. – Думает, обдурила меня, а я ни единому ее слову не верю. И тебе не верю. Тебя я тоже ненавижу!


После этого свидания Джада поняла, что так больше продолжаться не может. Она готова была схватить детей в охапку и увезти куда глаза глядят. Ведь через месяц-другой ребята просто-напросто откажутся с ней остаться – не от большой любви к Клинтону или Тоне, а от злости за то, что мать их бросила. Может быть, Барбадос – и впрямь выход? Джада решила все-таки связаться с пресловутым Сэмюэлем, на которого ее родители возлагали большие надежды. После долгих поисков она нашла-таки старый счет, на обороте которого нацарапала телефон, и набрала нью-йоркский номер.

Сэмюэль не заставил ее ждать, хотя, чтобы услышать его голос, пришлось пообщаться с двумя секретаршами.

– Вам повезло, что вы меня застали, миссис Джексон. Вечером я улетаю по делам, но на следующей неделе вер­нусь в Штаты. Правда, не в Нью-Йорк. Не могли бы вы прилететь в Бостон? Думаю, такие вопросы по телефону обсуждать не стоит.

Ну не божий ли промысел? В жизни ведь в Бостоне не была, но как раз на следующую неделю там намечен «спек­такль в пользу Энджи»! Договорившись о встрече на втор­ник, Джада поблагодарила адвоката.

– Пока не за что, миссис Джексон. Посмотрим, чем я смогу помочь.


– Но это же… это же преступление, – взвизгнула Ми­шель так громко, что Джада невольно шикнула. Уложив Фрэнки и Дженну, подруги вновь собрались на военный совет в спальне Энджи.

– Преступление?! Это мои дети!

Теперь уже Джада повысила голос, но Мишель не хва­тило духу на нее шикнуть. Представить было страшно тот ад, в котором жила Джада, лишенная собственных детей, но вынужденная каждый день общаться с Дженной и Фрэнки, слушать их рассказы о школе, видеть, как они нежны с матерью.

– Мы ведь решили подать апелляцию, – вмешалась Энджи. – Майкл уже задействовал свои каналы…

– Забудь! – отмахнулась Джада. – Забудь и о Майкле, и об апелляции. Во-первых, слишком долго ждать, во-вто­рых, слишком велик шанс проиграть. А мои малыши стра­дают каждый божий день!

– Но я ведь все-таки служитель закона, – заметила Энджи. – Пусть не идеальный, но пойти на преступле­ние…

– Лучше преступление, чем детское горе, – отрезала Джада. – Сегодня, когда я взяла Шерили на ручки, она вся напружинилась и давай меня отпихивать. Понятно вам? Даже младенец понимает, что такое предательство! Боюсь, еще немного – и она меня уже не простит.

Джада поднялась с кровати и принялась мерить шагами маленькую спальню Энджи. План побега почти сложился; если «Вольво» не подведет, все получится. Она останови­лась перед Мишель и Энджи.

– Вы вовсе не обязаны мне помогать. Я сама справ­люсь.

Энджи качнула головой:

– Не выйдет. Такие дела в одиночку не делаются.

– Кроме вас, у меня все равно никого нет. Вы не помо­жете – значит, я сама, – жестко заявила Джада. – Может быть, обращусь в одну из тех организаций, что помогают женщинам в беде.

– Все они нарушают закон, Джада! Тебе придется скрываться годами… возможно, до конца жизни. А если попадешься – что, скорее всего, рано или поздно случит­ся, – сядешь на скамью подсудимых и окажешься за ре­шеткой.

– Только если останусь в Штатах, – возразила Джада. – А если улечу куда-нибудь – на Барбадос, к при­меру…

Мишель взяла ее руку в свою.

– Я с тобой, дорогая. Говори, что нужно сделать, я на все согласна. Дети должны быть с мамой.

Джада молча сжала ее руку.

– Ну а если провал? – не унималась Энджи. Джада горько усмехнулась:

– Хуже уже не будет.

– По крайней мере, – выпалила Мишель, – ребята будут знать, что ты не предала их, что ради них ты даже преступила закон!

– Верно, – согласилась Джада. Энджи тяжело вздохнула:

– Ладно, я тоже с вами. – Она окинула взглядом свою располневшую фигуру. – Интересно, полосы на тюрем­ной робе вертикальные или горизонтальные? Горизон­тальные здорово толстят.