— Да. Если это всё, что ты можешь мне дать, то да. Позволь мне пригласить тебя на завтрак, и я расскажу всё, что случилось в тот день.

Я категорично качаю головой.

— Нет. Я не готова услышать всё это прямо сейчас. Я просто хочу на время забыться и наслаждаться Лондоном, потом Парижем, и всеми теми местами, где мы побываем. Я двигаюсь вперёд и не готова оглядываться на всё то дерьмо. Ты хочешь заслужить мою дружбу? Тогда дай мне пространство.

— Я дам тебе всё.

— Прямо сейчас я просто хочу повеселиться. Идёт?

Он подмигивает.

— Договорились.

Я обхожу его, направляясь в спальню, потому что мне нужно умыться и побыть немного одной, чтобы прийти в себя.

— Я спущусь через минуту.

— Конечно. Не торопись, — говорит он. — И Эхо?

Я оглядываюсь через плечо.

— Твои волосы великолепны. Тебе очень идёт, намного нежнее и очаровательнее, чем я мог себе представить.

Я лишь улыбаюсь, закрывая между нами дверь и мысленно умоляя своё сердце наглухо запереть Кингстона в клетку.

Но знаю, что это глупая просьба. Как я могу ожидать, что моё сердце — самый мощный, но очень хрупкий орган в теле — будет сопротивляться ему, когда кожу до сих пор покалывает от отчаянных прикосновений его пальцев, а язык продолжает облизывать припухшие губы, снова и снова пробуя его вкус?


Глава 4

Мы все садимся в автобус, сбоку которого написано название фонда, чтобы начать наше первое путешествие. Согласно сегодняшнему графику, нам сперва нужно зарегистрироваться в отеле, прежде чем мы отправимся исследовать достопримечательности — с изысканностью сотворённые кусочки истории, которые я и не мечтала увидеть воочию.

Не могу оторваться от окна: глаза широко распахнуты, рот безвольно открыт, пока я рассматриваю проносящиеся мимо культурные ценности. Я на самом деле здесь, вдали от безопасного Келли-Спрингcа, наконец-то воплощаю в жизнь мечты и приключения, которые давно существовали только в моих мыслях и на страницах тетрадей.

— Всем всё понятно? — вопрос Кингстона адресован всем нам, когда он заканчивает свою длиннющую речь о правилах и ожидаемом приличии. По большей части я уловила её суть, и уверена, что всё мною пропущенное — лишь общие принципы.

— Вот он! — визжит девушка рядом со мной, указывая на Лондонский Тауэр, к которому мы приближаемся. — Он же потрясающий!

Я улыбаюсь, мой молчаливый трепет и головокружение соответствуют её восторгу.

— Ага, очень.

— Мы — группа, — продолжает Кингстон. Ещё не всё? — Но так как все вы — взрослые люди, у вас есть право выбора, поэтому вы, следуя по запланированным маршрутам или вовсе отклонившись от графика, можете исследовать достопримечательности самостоятельно. Но руководители фонда дали чёткие указания, что вам по-прежнему придётся отмечаться, хотя бы раз в день в каждом городе, — продолжает он. — Это можно сделать по телефону, написав сообщение мне, или оставив записку на ресепшене отеля, в котором мы будем останавливаться. Стоит ещё заметить, что хотя я и ненамного старше вас, я вполне способен провести интересный тур, если вы решите остаться со мной.

— Мы и останемся, — Джеки надувает губы со своего места рядом со своей новой пособницей Бриджет. — Здесь так много можно увидеть и изучить, и мы знаем, что ты обеспечишь нам безопасность.

У меня глаза закатываются от её откровенного флирта.

— Не фанат, — с мягким смешком бурчит девушка рядом со мной.

— Не фанат чего? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней.

— Безнадёг в первом ряду.

Я громко прыскаю со смеху, не в силах сдержаться, из-за чего все взгляды в автобусе обращаются в мою сторону.

— Простите, — давлюсь я, прикусывая губу, дабы подавить не сдерживаемую улыбку.

Кингстон хмурит брови от любопытства, когда я опускаюсь на сидении ниже и наклоняю голову.

— Признай же, что эта Джеки так же проста, как чашка Петри2, и очевидно, она жаждет заполучить какую-нибудь новую ЗППП3. Мне кажется это немного должно… тревожить… но в то же время, интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем я поверну где-нибудь за угол и обнаружу её на коленях с одним ииили, — протягивает она, — со всеми представителями мужского пола из нашей экскурсионной группы, — она откидывается на своём сидении, улыбаясь мне, словно на самом деле такая милая и невинная, какой выглядит, и добавляет: — Хочешь, сделаем ставку?

Подсознательно я понимаю две вещи об этой девчонке: первая — она мне нравится, и вторая — она говорит быстрее всех, кого я когда-либо встречала. Она примерно моего роста и всего лишь слегка полнее меня, с флюидами скромницы, которые только что были полностью уничтожены, по крайне мере, в моих глазах.

О, и она умная — кто ещё берёт чашку Петри в роли метафоры? — так что, можно считать это номером три из того, что я знаю о своей соседке.

— О какой ставке мы говорим? — спрашиваю я, мой голос звучит низко и заговорщицки, как и её до этого.

Но прежде, чем она успевает ответить, я чувствую, что над нами кто-то стоит. Медленно поворачиваю голову, уже зная, кого там найду, и поднимаю взгляд, встречаясь с тёмно-серыми глазами Кингстона.

Бросаю ему простую, безразличную улыбочку, но он остаётся стоять возле нас, пока заканчивает свою речь.

— У всех будет сосед иди соседка в отелях. Вы можете выбрать партнёра сейчас, или мы поделим вас на пары, когда прибудем на место.

Даже не зная её имени, я смотрю на свою соседку и мы без слов соглашаемся, что будем зависать вместе.

— У нас двадцать четыре часа, чтобы насладиться Лондоном, прежде чем мы отправимся на этом автобусе исследовать Бат, — объясняет Кингстон. — Если за эти недели вы решите пропустить автобус, то в любое время известите об этом секретаря тура, номер которого должен быть у каждого из вас.

Автобус останавливается перед огромным отелем, предлагающим безупречный вид на Биг-Бен4 и Лондонский Глаз5, последний из которых находится всего в квартале.

— Хорошо, все выходим! — инструктирует Кингстон. — Хватайте вещи и ждите меня в холле.

Моя новая соседка прыскает со смеху.

— Святое дерьмо! Ты можешь в это поверить? Мы здесь! И кстати, я Натали. Но можешь называть меня Нат.

— Эхо, — отвечаю я.

— А у тебя есть милые братики по имени Альфа и Браво? — она снова смеётся. — Может, сестра-бунтарь Дельта6?

Я тоже смеюсь в ответ. Она не только умная, но и остроумная! С каждым сказанным словом она нравится мне всё больше.

— Шучу, — она хватает сумку. — Типа.

Мы заходим через парадную дверь отеля и следуем за нашей группой, в которой насчитывается около двадцати человек, — только с некоторыми из них я познакомилась официально.

Если ранее и были сомнения, что нас примут за туристов, то все они рассеиваются, когда несколько девушек начинают позировать для селфи перед статуями, которые словно охраняют двери. Пэттон стоит рядом в шортах цвета хаки и серой рубашке-поло, изучая карту.

По мне внезапно ударяет странное чувство. Я знаю, что он испытывает ко мне некую симпатию, поскольку предложил куда-нибудь сходить вместе, и чем дольше я пялюсь на него, тем больше не могу отрицать, что мне приятно смотреть на него. Но инстинктивный неукротимый порыв возбуждения, который я испытываю каждый раз, глядя на Кингстона, отсутствует.

Поправочка: никакого прошедшего времени. Я всё ещё чувствую его всякий раз, когда смотрю на него… что и делаю прямо сейчас, пока он стоит возле ресепшна, разговаривая с работником отеля. В животе внезапно просыпается знакомый трепет.

Мне нужно найти лекарство от этой болезни — кнопку отключения, отвечающую за нашу неоспоримую связь. И лучшее, — и единственное, — что я могу придумать, это прекратить говорить себе, что я двигаюсь дальше, и на самом деле начать делать это.

Но губы Кингстона единственные, что когда-либо прикасались ко мне. Его руки единственные, что запутывались в моих волосах, а его великолепное тело — единственное тело, прижимавшее меня к стене. Может, поэтому я удерживаю его в желанном месте в своей голове… и сердце.

Так что мне нужно найти новые губы, которые прикоснутся к моим, заменив вкус Кингстона. Мне нужно выйти за рамки. Настало время расправить крылья и в других направлениях.

— Так ты остаёшься с нашим тур-гидом или отправишься в город сам по себе? — спрашиваю я Пэттона, когда приближаюсь к нему.

Он отрывается от своей карты и бросает на меня взгляд, прежде чем снова вернуться к её изучению.

— Ты имеешь в виду того симпатичного парня, который, очевидно, трахнул пол страны? — отвечает он. — Нее-а, думаю, позависаю сам по себе. Здесь много чего нужно посмотреть, а у меня терпения не хватит слушать его хреновые объяснения, которые я могу прочесть и сам.

Его тон не резок, всего лишь честен. И хотя в его словах кроется возможная правда, он не знает Кингстона достаточно хорошо, чтобы так о нём говорить. Ведь именно фонд матери этого «симпатичного парня» даёт тебе возможность находиться здесь.

Ага… меня немного раздражает это.

— А ты? — спрашивает он, складывая карту.

— Ну, думаю, мне будет безопаснее оставаться с симпатичным парнем, — отвечаю я со слабой горечью в голосе. — Но я планирую осмотреть пару мест и самостоятельно.

— Пожалуй, умно. Хотя, если ты собираешься таскаться с кучкой этих ребят, только из-за того, что в толпе более безопасно, чем в одиночку, то мы можем образовать свою группу.

На данный момент у меня нет влечения к Пэттону, но я полна решимости следовать своему плану «отколоться» от группы, поэтому улыбаюсь в ответ.

— Ага, звучит здорово.

— Круто.

И мне также никогда не нравилось это слово. Но, правда в том, что мне нужно выбирать для себя лучшее, и перестать воротить нос от банальных деталей.