Задержка составляла всего пару недель. Ирина еще не ходила к врачу – но чувствовала, как что-то в ней неуловимо изменилось. Хотелось носить себя осторожно, как хрустальную вазу, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

К началу августа поставили срок – пять недель. Узнав о ее беременности, Димка сразу предложил пожениться. Ирина молчала. Тогда он отправился к ее маме, и они насели на Иру вместе. Но она заявила, что ей нельзя нервничать, что никаких свадеб «в положении» не хочет, вот родит, а там видно будет. На самом деле Ира не собиралась замуж, прекрасно зная, что жить с Димкой не сможет. Его попытку переехать к ней она тоже категорически пресекла. С капризной беременной женщиной спорить не стали. Ирина знала, что ведет себя, как последняя стерва, но ей было уже все равно. Дима раздражал ее теперь, и чем больше он проявлял заботы, тем больше становился не нужен.

Главной поддержкой была мама – она приходила, терла дочке морковку, покупала творожки и выжимала соки. И даже ходила вместе с ней в консультацию. Она тоже давно мечтала о внуке.

На работе, конечно, ничего пока знать не могли. Ленка, кстати, уволилась, и Ира вздохнула с облегчением – шипение за спиной давно стало невыносимым. Разбирая Ленкин стол, новая девочка нашла прошлогоднюю газету с фотографией из Суздаля. Маша и понятия не имела о той истории и газету собиралась выбросить, но Ира подобрала.

Теперь эта статья не казалась ей столь отвратительной. Ирина как будто встретила старого потерянного друга или нашла что-то давно забытое, но оказывается, такое же дорогое, как и раньше. Она смотрела на газету и вспоминала, как Брюсов уговаривал ее не переживать. И как они поехали потом в отпуск… И как прожили эту тяжелую для него зиму…

А ведь Саша с самого начала знал, откуда «ноги растут»! Как же долго, думала теперь Ира с удивлением, у него получалось держаться, терпеть все унижения, быть отлученным от собственного мира! И все это только ради того, чтобы быть с ней? Неужели так любил? Или это было временное помрачение, как считала его мама? Ну, в любом случае, помрачение закончилось…

Кстати, ни одной «живой», не журнальной фотографии Брюсова у Иры так и не осталось, а из совместных снимков вообще был только этот – из дурацкой статейки. Ирина забрала газету домой и бережно пристроила ее в ящике с документами. Туда же попадали теперь все интервью и статьи о его фильмах и о нем самом. Димка однажды наткнулся на этот архив и попробовал устроить что-то вроде сцены ревности. Ира повела себя настолько холодно и резко, что больше он таких попыток не предпринимал – тема Брюсова между ними теперь практически не поднималась.

А Саша был далеко, не звонил и не подавал никаких вестей. Только Петя, когда она в очередной раз приехала в ресторан, сообщил, что съемки в самом разгаре, Лиза катается туда-сюда, пытаясь не выпасть из тусовки и не оставить без контроля своего любимого. Ира слушала спокойно. Образ Брюсова в ее голове стал уже немножко идеализированным. Не измотанная его постоянными звонками, как раньше, она старалась забыть неприятное. Конечно, она и сейчас была убеждена, что поступила правильно, сохранив уважение к себе, но и его теперь почти не осуждала. Вот так сложилось, никто не виноват. Нет, он все-таки любил ее тогда, она точно знает, тогда – любил…


***


В конце августа Ира услышала, что съемки в Китае закончились, и вся остальная работа над фильмом будет производиться в Москве. Значит, Брюсов вернулся. Несколько недель она испытывала тревогу, ожидая звонка, но он не звонил. Давно было пора забыть об этом.

К тому же приходилось регулярно посещать консультацию, сдавать кровь, обходить специалистов. И как только Ира немного отвлеклась от мыслей о Брюсове, он объявился. Причем позвонил Саша не по мобильному, а по городскому, часов этак в одиннадцать вечера. И нарвался на Димку. У Иры было низкое давление, и Дима побоялся оставлять ее одну.

– Тебя к телефону какой-то мужик, – он раздраженно махал перед ее лицом радиотрубкой.

– Привет… – услышала Ира знакомый голос.

– Привет! – она быстро взяла себя в руки и изобразила доброжелательное безразличие.

Пусть только попробует спросить про Димку! Но Саша, даже если и был удивлен, ничего не спросил. Поинтересовался, как у нее дела, услышал дежурный ответ, а потом долго и увлекательно рассказывал о съемках и о Китае. Фильм должен был выйти в следующем году. Во время разговора Дима ходил кругами: то выбегал из комнаты, делая вид, что ему неинтересно, а то нарочно нависал над Ирой, сверля взглядом. Однако беседа протекала совершенно безопасно. Они мило попрощались, но пульс у нее участился, она не могла найти себе место, отвечая Диме невпопад или вообще не слыша, о чем он спрашивал. Тогда Димка не выдержал, обиделся и ушел спать в другую комнату, так и не решившись уехать. А может, побоялся, что она снова созвонится с Брюсовым?

Прошло около недели. К выходным Ира очень устала – работать приходилось в прежнем режиме, а у нее появился токсикоз. Небольшой, правда – только немного подташнивало по утрам, но и это выматывало.

В пятницу Дима довез ее до дома на машине, но Ирина отправила его к себе – хотелось лечь и просто отдохнуть. Она и раньше-то не была способна на кулинарные подвиги, а сегодня тем более. Дима же, несмотря на заботливость, готовить катастрофически не умел. Зато мама его была прекрасной кулинаркой, на столе не переводились пирожки, фаршированные индейки и всевозможные изыски. Кстати, и эта мама тоже считала ее причиной всех своих несчастий – Ирине и тут отводилась несвойственная ей прежде роль.

На улице моросил дождик, было прохладно и серо. Оставшись одна, она переоделась в уютный байковый халат, выпила чаю с молоком (хотя не очень любила «портить» чай, но так советовал врач). И вдруг раздался звонок в дверь. Ира решила, что Димка вернулся, и, ругая его за навязчивость, пошла открывать.

Но это был Брюсов. Ей показалось, что выглядит он неважно – то ли много пьет, то ли не высыпается. Глаза его тревожно блестели. Он широко улыбался, а сам вглядывался вглубь квартиры, как будто ожидая здесь кого-то увидеть. Саша явно не знал, как его примут, но вид сохранял веселый и непринужденный.

Она попятилась назад, пропуская Брюсова в дверь – в руках у него была громадная сумка. Ира смотрела недоумевающе – он что, ненормальный, снова приехал с вещами? Все быстро разъяснилось.

– Сюрприз! – заявил Саша.

Присев на корточки, расстегнул молнию и вывалил на пол несколько десятков книжек. Ира взяла в руки одну и прочитала название «По всем счетам». На обороте была ее собственная фотография. Вот это фокус! Значит, он все-таки добился своего…

– И что я буду с этим делать? – спросила она растерянно.

– Раздаришь. Остальные экземпляры поступят в магазины. Если будет продаваться, издатель тебе позвонит, – он снова бросил взгляд в сторону комнаты.

– Да у меня нет столько знакомых…

– Одну вручишь мне.

– И сколько я тебе должна? – наконец, сообразила Ирина.

– Нисколько, – довольный, заявил он. – Все чисто, не придерешься. Издатель выпустил за свой счет.

– Бедняга… Прогорел не хило.

– Это его трудности.

Наступила неловкая пауза. Саша смотрел на нее таким знакомым взглядом, чуть исподлобья – долго и пристально. А она чувствовала себя очень странно. Не слишком верилось, что вот он здесь, рядом. Совершенно чужой и по-прежнему родной до невозможности. Казалось, ничто не отделяет их друг от друга. Ира всеми силами пыталась представить ту толстую стену, которая навсегда оставила их по разные стороны жизни. Неизвестно, видел ли он эту стену, или делал вид, что не видит, но она сразу поняла – сейчас он попробует подойти…

Саша уже протянул было руку, но Ира сделала шаг назад и заговорила – торопливо, спотыкаясь, неловко заполняя паузу, обо всем, что только пришло в голову, старательно выстраивая, восстанавливая эту готовую было рухнуть перегородку. Она и не подозревала, что ее монументальное сооружение из кирпича и бетона при ближайшем рассмотрении окажется таким хрупким – только толкни.

– Я была в ресторане – все идет хорошо. Надо будет еще заглянуть туда в конце месяца. А ты виделся с Петей? Оля должна скоро родить…

Тут Ира замолчала. Сказать ему или нет? Нет, потом… Если он сейчас узнает, то сразу уйдет. А она не хочет… А чего она хочет?

– Может, нальешь мне чайку?

– Да, конечно, – быстро согласилась Ирина.

Она засуетилась на кухне, а Сашка нахально отправился гулять по квартире. Ира не сомневалась – ищет следы пребывания другого мужчины, а кто хочет – тот найдет. Очевидно, он и нашел, потому что на кухню явился подавленный, совсем в другом настроении. А чего он ожидал, интересно?

– Я купил себе новую тачку. Тоже джип, последняя модель, – сообщил Брюсов.

Он назвал марку супердорогого автомобиля и начал расписывать Ирине все его достоинства, внутреннюю отделку и дополнительное оборудование. Несмотря на то, что Саша, несомненно, нервничал, о своей машине он говорил с неподдельным, почти детским увлечением. Иру кольнула острая жалость к нему – как к малышу из песочницы, увлеченному своими куличиками, наивному и беззащитному.

«Стоп, – сказала она себе. – Ты же видишь: это чужой тебе человек из чужого мира, где все играют и демонстрируют друг другу свои выигрыши – блондинок, машины, успех. Тебя, Смалькова, их игрушки не интересуют».

– Таких машин в Москве пока еще не больше десятка, – сообщил Саша, и замолчал, выдохнувшись.

– Саш, так это закономерно, – серьезно произнесла Ира. – Ты ведь у нас и сам уникальный – из первой десятки.

– Иронизируешь? – в глазах его появилась знакомая искорка, такая, как прежде, когда Ирина начинала подтрунивать над его нескромными заявлениями, а он, будто опомнившись, смотрел на себя ее глазами, со стороны.

– Ну, тебе же всегда нравилось пускать пыль в глаза, – усмехнулась она. – Огромный джип, костюм от Армани, девушка метр восемьдесят… А кстати, как там твоя блондинка? Не перекрасилась?