Людмила Волок - Сделка

Может, все дело во взгляде? Сергею посмотришь в глаза – и чувствуешь, что он все для тебя сделает. И еще знаешь, что сердце у него просто-таки огромное. Доброе. А Вадим словно и в глаза никогда не смотрит. Поэтому сердце его почувствовать невозможно, и вообще непонятно, есть ли оно…

Катя перестала додумывать эту сложную мысль, а слезла с кровати, набросила халатик и помчалась в ванную, включила теплую воду и принялась умываться, так что взрослых разговоров она уже не слышала.

– Тебя долго не было, – проговорила Мария Сергеевна, нервно стискивая ворот халата.

– Мам, я, вообще-то, голоден, прямо с поезда, – недовольно сообщил Вадим, хватая пальцами котлету из кастрюли и быстро запихивая в рот.

– Давай, подогрею, – Мария взяла тарелку, ложку и стала накладывать макароны с котлетами. Молча поставила еду в микроволновку, нажала несколько раз кнопку и повернулась к сыну:

– Тут к тебе люди приходили. Крайне неприятные… молодые мужчины. Требовали пятьдесят тысяч долларов.

– И что? – хмыкнул Вадим, напряженно следя за тарелкой.

– Мне было страшно, – призналась Мария.

– Я все улажу, поняла? Они больше не придут.

На пороге показался заспанный Сергей:

– Конечно, не придут. Потому что прямо сейчас ты к ним отправишься и, действительно, все уладишь.

– Дайте я хоть поем! Да что за люди в этом доме, пожрать не дадут нормально! – Вадим достал тарелку из микроволновки, изо всей силы хлопнув дверцей. Она жалобно задребезжала. Мария схватилась за виски.

Сергей обнял мать за плечи:

– Мам, оставь нас, пожалуйста, на минуту.

Она послушно вышла и плотно закрыла за собой дверь. Сергей сел напротив брата и медленно произнес:

– Значит, так, брат. У меня есть для начала десятка. Отдашь сегодня же своим бандитам, чтобы они больше здесь не показывались. Через три месяца будет остальная сумма. Но ты должен немедленно продать свою пижонскую машину, свернуть карикатурную фирму и взяться за ум, начать честно зарабатывать, потому что эти деньги тебе нужно будет вернуть семье. Не завтра, конечно, но хотя бы через несколько лет. Катьку учить надо, да и матери отдохнуть пора: до каких пор ей на этих подработках надрываться?

Вадим слушал Сергея, жадно приканчивая макароны. Затем уставился на брата, развалившись на стуле и вяло ковыряя зубочисткой в зубах.

– Знаешь, что меня сильнее всего поражает? – Он резко наклонился к Сергею. – Что ты вдруг деньги смог разыскать! Видать, если припечет, то даже такие, как ты, могут вертеться!

И Вадим довольно заржал. У Сереги заходили желваки, кулаки сжались, но он только сказал:

– Странно, что такие, как ты – не могут.

– И все-таки: где деньги взял? – не унимался Вадим.

– Не твое дело, – грубо, но коротко ответил Сергей и вышел. Взял в тумбочке своего стола деньги, вернулся на кухню, протянул пачку Вадиму:

– «Спасибо» можешь не говорить.

– Да я, в общем-то, и не собирался, – съязвил Вадим. Повертел пачку в руках: – Надо же, прямо из банка. Можно не пересчитывать?

– Как хочешь. И, все-таки, запомни: если твои дружки еще раз здесь объявятся, пеняй на себя.

Сергей вышел. А Вадим вяло проговорил в закрытую дверь:

– Они мне не дружки…

– Здравствуйте, девушка! – Сергей не удержался и позвонил Ане достаточно рано, еще не было девяти. Ну договорились они встретиться – и что? А вдруг она передумала? Но он почему-то был уверен, что – нет, не передумала!

Она тут же ответила:

– Здравствуйте, молодой человек!

Аня ждала этого звонка уже пару часов – проснулась на рассвете и не смогла больше уснуть.

– Хочу перенести нашу встречу, – Аня заговорила первой.

Сергей испугался:

– Как перенести? Куда?

Аня засмеялась:

– Немножко сдвинуть во времени, часам к трем. У меня занятия, – почему-то гордо сообщила девушка.

– Занятия? Где?

– Похоже, у нас утро вопросов, – Аня снова засмеялась, а Сергей опять почувствовал себя идиотом. – У меня лекции в университете.

– Вы ходите на лекции? – не смог скрыть удивления Сергей, и тут пришла очередь удивляться Ане:

– Почему вам это кажется странным?!

– Н-нет, не кажется, я просто подумал – такая молоденькая, а уже лекции читает! Но потом понял – вы просто учитесь, – попытался неуклюже выкрутиться Серега и вздохнул с облегчением: вроде бы, опять пронесло!

– А-а-а… Тогда договорились, в три пятнадцать возле университетского корпуса «пять бэ», знаете, где это? Я на биофаке учусь.

– Найду. До встречи!

Они одновременно нажали отбой. Аня улыбнулась. Сергей нахмурился: еще пара подобных оговорок – и он будет разоблачен. Но он боялся уже не столько своего разоблачения, столько переживаний Ани.

Надо же! На занятия идет. И он испытал чувство, похожее на гордость.

Хмурое утро разворачивалось за окном. Вера Николаевна поднялась из постели, подошла к подоконнику и раздвинула шторы. Открывшийся пейзаж был похож на диораму в каком-нибудь музее ландшафтного дизайна: аккуратно подстриженные кусты вдоль аллеек, альпийские горки, перекинутые через искусственный ручей миниатюрные мостики проступали из тумана, похожего на задник изящного декоративного сооружения. Даже садовые скульптуры были здесь органичными – не пошло-вычурные изваяния из серии «прекрасная наяда с кувшином», а прекрасно выполненные деревянные копии животных: стремительный олень, пугливый заяц, хитрая лиса, наивный ежик, казалось, живут в этом причудливом саду.

Ольховский заказал эти работы известному столичному скульптору к десятилетию Ани, когда начал проявляться ее искренний интерес к животным. Может, этот интерес передался ей от матери, которая в свое время выбрала профессию биолога. Правда, у Анжелики все начиналось с любви к бездомным кошкам и собакам, этим же и закончилось – правда, теперь у нее в фаворитах ходили четвероногие друзья элитных пород, не дешевле нескольких тысяч долларов за экземпляр.

Аня же увлеклась животным миром не на шутку. Вера очень кстати тогда подарила внучке знаменитые книги Джеральда Даррелла. «Моя семья и другие звери» так зачаровала Аню, что она все дни напролет проводила в саду, изучая его обитателей. Кого только девочка не перетаскала в дом! Лягушек и жаб (при этом охотно объясняя всем желающим разницу между первыми и вторыми), ежиков, несметное количество жуков и букашек, а однажды даже умудрилась поселить под ванной ужа, чем довела свою мать до обморока.

Надо признаться, эти опыты вызывали самые разные чувства у обитателей дома. Отец великодушно посмеивался над дочкиными шалостями, Вера гордилась познавательными способностями внучки, Лика возмущалась и требовала «немедленно убрать из дома эту гадость», а прислуга ворчала из-за лишней грязи и недоумевала, почему это девочка вместо того, чтобы быть паинькой-принцессой, растет настоящей сорвиголовой и возится со всякой нечистью.

Между тем, Аня не практиковала изучение анатомии безмолвных тварей в разрезе. Ей в этом смысле достаточно было теории, а на практике она постоянно их лечила и выручала из беды. То найдет на опушке леса птицу с перебитым крылом – и, естественно, тащит в дом для последующего оздоровления; то подкармливает семейство ежей, то просит Гришу сколотить очередную кормушку для птиц – наверное, стремилась уберечь от голода всех зимующих пернатых средней полосы…

Лика оставила дочь в покое и даже зауважала, когда та однажды приняла внезапно начавшиеся роды у Ликиной любимицы, гималайской кошки Эстер.

Пока Лика металась в истерике, пытаясь вызвонить ветеринара, пятнадцатилетняя Аня хладнокровно отдавала распоряжение горничной:

– Таз с теплой водой, два полотенца, вазелин, медицинские перчатки, маленькая резиновая груша – найдешь в аптечке, побыстрее, пожалуйста, – поторопила стоявшую истуканом горничную.

Затем обратилась к Лике:

– Мама, давно она так лежит?

Кошка вытянулась на подстилке и жалобно мяукала.

– Да уже несколько часов, – всхлипывая, ответила Лика. – Я думала, она съела чего-то не то, начала звонить Юрию Станиславовичу, а он недоступен – все-таки, вечер пятницы. В клинике автоответчик. Что с ней? – Анжелика погладила дрожащими пальцами шерстку Эстер, всегда такую пушистую и блестящую, а теперь похожую на старый свитер.

– Твоя Эстерка рожает, но у нее слабая родовая деятельность, придется помочь, – вздохнула Аня, надевая перчатки, как раз принесенные запыхавшейся горничной.

– Ты что, сможешь? – с недоверием и надеждой Лика уставилась на дочь. Аня лишь неопределенно хмыкнула и повела плечом. Смазала два пальца вазелином и уверенно, но осторожно вытащила первого котенка на свет божий. Следом за ним благополучно достала и второго.

Эстер легонько пошевелилась и попыталась лизнуть Анину руку – наверное, в знак благодарности.

– Давай, Эстерка, тужься, – приободрила Аня кошку. Как заправский ветеринар, очистила дыхательные пути первенцам, а затем помогла родиться еще троим Эстеркиным дитенышам, потому что кошка не желала прислушиваться к Аниным советам и тужиться решительно отказывалась.

Явившийся спустя два часа ветеринар лишь развел руками и констатировал правильность действий малолетней докторши. Анжела с тех пор не препятствовала Аниному активному знакомству с миром дикой природы, только просила быть осторожнее…

Вера все это вспомнила, наблюдая, как за окном потихоньку рассеивается туман, и несмелые солнечные лучи начинают пробираться сквозь тучи. «Будет отличный день», – радостно подумала Вера, отправляясь на кухню, чтобы сварить себе кофе.

Там она совершенно неожиданно застала дочь. Анжелика на кухне появлялась редко, в основном для того, чтобы отдать какие-то срочные распоряжения повару – обычно перед большим приемом. Склонная к полноте, но крепко державшая свой вес последние двадцать пять лет на отметке «50 кг», Лика просто не давала повода соблазнить себя горам снеди, вольготно расположившимся на кухонных столах, плитах и в холодильниках, и всем яствам предпочитала вареный шпинат без соли.