— Все кроме убитой женщины.

"Убитой". Какое ужасное слово! Оно вернуло Дару к мысли об угрожавшей ей опасности, и она тихо сказала:

— Пожалуйста, не везите меня к остальным. Я согласна ехать, только в какое-нибудь другое место.

— Понимаю. — Полицейский кивнул, ни капельки не удивившись ее просьбе.

— Ничего вы не понимаете, — горько произнесла она.

Полицейские переглянулись, и когда инспектор заговорил, в его тоне звучала почти отеческая интонация:

— Уверяю вас, это ненадолго. Через неделю вы уже наверняка вернетесь домой. Людей в убежище много, так что вы с легкостью избежите общения с теми из них, кто вам неугоден. Каждому будет предоставлена отдельная комната. К сожалению, большего сделать мы не в силах. Хотя, если дело затянется, мы постараемся пойти вам навстречу.

Дара была совершенно подавлена. Все эти годы она с ужасом думала, что может опять случайно встретить человека, который когда-то так обожал ее, вновь прочитать презрение в любимых глазах. А теперь придется не только увидеть его, но и неизвестно, сколько находиться рядом с ним.

Тяжело вздохнув, Дара все же сдалась:

— Хорошо. Если вы обещаете при первой возможности подыскать мне другое место, то я согласна. Куда мы едем?

— Простите, но говорить об этом запрещено. Взгляд, который она метнула на полицейских, заменил целую речь.

— Мне необходимо вымыть голову, — с вызовом произнесла Дара. — А еще поесть, собрать вещи и сделать несколько телефонных звонков. Вот тогда я буду готова. Вас это устраивает?

Ни ее вызывающий тон, ни воинственная поза (девушка, подбоченившись, встала прямо напротив них) не произвели, казалось, на полицейских ни малейшего впечатления.

— Постарайтесь все успеть за час, мисс Мидлер, — совершенно спокойно ответил один из них.

Когда все было готово, ее усадили в машину, которая сразу же тронулась с места. Возле здания вокзала они резко затормозили, выскочили из машины и поволокли изумленную девушку к поезду. Дара не успела и рта раскрыть, как оказалась в двухместном купе, в котором уже находилась женщина-полицейский. Дверь сейчас же заперли снаружи. Окно было зашторено наглухо, лампа горела еле-еле.

Дара была далека от желания вести непринужденную беседу со своей спутницей. Сказавшись усталой, она скинула туфли, забралась с ногами на сиденье и закрыла глаза.

Дарой все сильнее овладевал страх, почти физический ужас при мысли о том, что Григ станет в открытую демонстрировать свое презрение к ней. Даже теперь, спустя столько времени, она все равно не могла до конца понять, почему же все изменилось так чудовищно и нелепо. Может, тому виной обстоятельства, при которых они познакомились: расследование убийства как-никак. Поначалу все складывалось так хорошо…

Скорый поезд мчал Дару в ночь, и воспоминания переносили ее в то теперь уже такое далекое весеннее утро, когда они с Лорен сидели за завтраком…


— Опять вызов в суд! Можно подумать, что я единственный присяжный заседатель! — в отчаянии воскликнула Дара, комкая в руке конверт. — Но я не могу, мне некогда!

— Когда ты должна там быть? — поинтересовалась Лорен, ее соседка по квартире, протягивая руку и забирая письмо. — Уже седьмое за три недели. Опять из Старого Бейли, а ведь там дела разбирают дольше всего. Дара чуть не плакала.

— И это как раз в то время, когда я должна ехать на конференцию в Брюссель!

— А если ты им скажешь, что берешь отпуск или что-нибудь в этом роде? — посоветовала Лорен.

Дара заколебалась.

— А это не противозаконно? Меня не оштрафуют, если все раскроется?

— Бог мой, да кто будет этим заниматься? Все так поступают.

— Что ж, стоит попробовать, — решилась Дара. Она знала, что Лорен, которая была на десять лет старше и работала в той же фирме, обычно не давала плохих советов.

Приехав в офис компании по производству систем связи, в которой у нее была должность в отделе сбыта, она позвонила в секретариат суда с просьбой временно освободить ее от обязанностей в связи с отпуском. Секретарь сразу же потребовал подтверждения с места основной работы, до той поры отказавшись предоставлять ей освобождение.

В результате пришлось идти к начальнику, который командировал в Брюссель вместо нее Лорен. Дара была в ярости и на чем свет стоит, кляла свою судьбу. Всего год назад она закончила университет и поступила на эту работу, которая стала для нее всем. В ее обязанности входило представлять компанию на конференциях, рекламировать их продукцию на международных выставках и всегда быть готовой выехать к потенциальному заказчику.

Стараясь выделиться еще на подготовительных курсах, она хорошо сознавала весьма неплохие перспективы, открывающиеся в недалеком будущем. Хотелось пробиться наверх, и побыстрее. Впрочем, ее коллеги по работе ставили перед собой такие же цели. Так что, заседая в суде, Дара частенько задумывалась, правильно ли она поступает, совмещая два таких занятия?

Но, даже находясь далеко не в самом лучшем расположении духа, она не смогла сдержать чувства благоговения, которое всегда охватывало ее при входе в здание Центрального уголовного суда — Старого Бейли, как почтительно называли это древнее сооружение. Старинное убранство зала заседаний, полированные деревянные скамьи, кресло судьи, больше похожее на трон, каждый раз производили на нее неизгладимое впечатление, укрепляя веру в торжество правосудия.

Когда она приехала, остальные присяжные уже собрались. Теперь нужно было по очереди вставать, называть свое имя, возраст и приносить присягу. Дара всегда ненавидела эту процедуру, полагая, что дата ее рождения никого не касается. Поднявшись, она с вызовом произнесла:

— Дара Мидлер, двадцать два года.

Она заметила, что двое молодых адвокатов улыбнулись и один из присяжных тоже. Он сидел с краю, и очередь до него еще не дошла — темноволосый мужчина с волевым подбородком и резкими чертами лица, которые, тем не менее, производили приятное впечатление. Он встал последним и твердым голосом произнес:

— Григ Николас Спайрс, двадцать девять лет. Клянусь Всемогущим Господом вынести обоснованное и справедливое решение, принимая во внимание все обстоятельства дела.

Клятва, произнесенная глубоким, звучным голосом, вновь напомнила ей о торжественной атмосфере зала. Наверное, то же самое почувствовал и судья, потому что, прося присяжных выбрать председателя, он посмотрел прямо на Грига Спайрса. Однако его опередила пожилая женщина, встав и предложив свою кандидатуру. Дара одобрительно кивнула — она всегда радовалась, когда женщинам удавалось воспользоваться своими равными с мужчинами правами. Судья удивленно поднял брови, но промолчал.

Им предстояло разобрать дело об убийстве при отягчающих обстоятельствах. Подсудимый Майкл Харри обвинялся в нанесении тяжких телесных повреждений нескольким людям; один из них — мужчина, к которому ушла девушка Харри, умер в больнице. Судя по опрятной одежде и приятным чертам лица, этот человек, которому исполнилось лет тридцать-тридцать пять, не был похож на преступника.

Дара не смогла представить, что он причинил кому-то вред. Возможно, из-за того, что тот так доброжелательно всем улыбался, а в его глазах застыло выражение удивленной невинности. Нет, невозможно поверить, что он повинен в убийстве!

Все утро ушло на описание обстоятельств дела. Все время перерыва на обед Дара просидела на телефоне, входя в курс новостей в своей компании, и затем дозванивалась до заказчиков. Она едва смогла выкроить минутку, чтобы съесть бутерброд перед продолжением заседания.

Присяжные заняли прежние места. Теперь предстояло выслушать заключение медицинского эксперта и просмотреть снимки, при виде которых Даре чуть не стало плохо. Если раньше она сомневалась в виновности подсудимого, то теперь уже нет.

В конце дня она выбежала из здания и поспешила на работу, которая располагалась в одном из северных пригородов Лондона. Пришлось провести там еще три часа, разбираясь с делами, прежде чем можно было, наконец, отправиться домой, съесть нехитрый ужин и лечь в постель. Молодость и здоровье позволяли ей выдерживать такой напряженный ритм, но к началу второй недели она поняла, что не справляется. Вдобавок ко всему, знаменитая английская погода решила подарить Лондону несколько дней удушающей жары.

Однажды утром Дара проспала и еле успела к началу заседания. Она пробралась к скамье присяжных, торопливо извинилась и присела с краю. От смущения не сразу вспомнилось имя мужчины, сидящего рядом. Григ Спайрс подвинулся и улыбнулся.

Утро прошло за утомительным разбором деталей. В зале отсутствовала вентиляция, и духота стояла просто невыносимая. Адвокаты изнемогали в своих париках, а некоторые присяжные даже осмелились снять пиджаки. Дара честно пыталась сосредоточиться, но все плыло перед ее глазами. С усилием заставив себя сидеть прямо, она облизала пересохшие губы, мечтая о стакане холодной воды. Обвинитель нудно описывал какие-то махинации обвиняемого с продажей автомобилей, а плечо Грига Спайрса находилось так близко… Дара не заметила, как склонила голову на него и погрузилась в сон.

— Ей дурно, ваша светлость! — разбудил ее громкий голос. Дара виновато заморгала и сделала попытку встать, но Григ Спайрс осторожно похлопывал ее по щеке, не давая подняться и загораживая от всех. — Притворитесь, что вам не по себе, — еле слышно прошептал он ей на ухо. — Вы же не хотите, чтобы из-за вас все заседание признали недействительным, правда? — настаивал он.

Дара с благодарностью приняла предложение разыграть спектакль. Она вполне правдоподобно застонала и уронила голову на грудь. Кто-то подсунул ей под нос нашатырный спирт, после чего можно было открыть глаза.

— Ей нужен свежий воздух, — предложил мистер Спайрс.

Судья объявил перерыв на обед.