По дороге с помощью майора я расспросила мальчика, как ему жилось в семье дяди.

— Плохо, — вздыхал Владко. — Жена дяди добрая, но против мужа слово боится сказать. Если бы она меня защищала, то и ей бы досталось. А дядя — горький пьяница. Он заставлял меня даже побираться, чтобы ему хватило на бутылку сливовицы…

Бедный малыш! У меня слезы наворачивались на глаза, когда я слушала его рассказы. Даже хмурый Вангел, который никогда не вмешивался в наши разговоры, недовольно проворчал:

— Жаль, меня там не было. Я бы показал этому ублюдку, как обижать сироту.

Деревня, где жила тетка Владко, встретила нас послеобеденным покоем. Казалось, даже куры, сидевшие на заборе, сонно поглядывают на нас. Поросята то там, то тут лежали в лужах. Они даже не шевелились, поэтому Вангелу пришлось объезжать этих ленивых животных.

Мальчик давно не был у тетки и с трудом вспомнил ее дом. Владко немного волновался. Он не представлял себе встречу с родственниками. Но все его сомнения как рукой сняло, когда мальчик увидел тетушку. Она вешала во дворе белье и не сразу заметила нас.

— Тетушка Анна, — тихо позвал Владко.

Женщина оглянулась. Это была высокая миловидная болгарка с раскосыми глазами. Присмотревшись, она нерешительно переспросила:

— Владко? — И уже более уверенно добавила: — Неужели это ты!

Ребенок кинулся на шею к тетке, а она, бросив неповешенную рубашку, крепко обняла племянника. По этому непроизвольному жесту я поняла, что наконец-то мальчик попал в хорошие руки.

А потом женщина пригласила нас в дом. Меня поразила почти городская обстановка. В комнате даже стояла кровать, что очень редко встречается в болгарских сельских домах. Мы попробовали настоящую яичницу по-панапорски — с душистым перцем и свежим, только что взбитым маслом. Я так наелась, что меня потянуло ко сну. В эту минуту моим единственным желанием было растянуться на чистом белье. Ведь я уже столько времени нормально не высыпалась. Видя мое состояние, тетушка Анна предложила нам у нее переночевать.

— Вы самые дорогие гости. Вы ведь привезли мне моего мальчика. А то я уже собралась ехать за ним. Неизвестно, правда, отдали бы мне его….

Ихсан, внимательно слушавший женщину, с интересом спросил:

— Почему не отдали бы?

— Это долгая история. Вы, Феридэ, ложитесь, отдыхайте, а я расскажу все с самого начала.

Я с удовольствием растянулась на свежевыстиранных простынях. Тетушка Анна подсела к Ихсану и тихим голосом поведала историю жизни Владко.

— Я же не родная тетка мальчика. Но Владко мне как сын. Своих детей у меня нет: Бог не дал. А малыша я хотела взять к себе сразу, как умерла его мать. Она была моей лучшей подругой. Покойная Марица считалась первой красавицей у нас в селении. Многие юноши дрались из-за нее. А Марица неожиданно вышла замуж за неприметного, тихого Димитро. Как они любили друг друга! Сыграли свадьбу, стали жить дружно и весело… Родился Владко. В тот день Димитро сказал мне: «Анна, я самый счастливый человек на свете. У меня есть жена, сын, дом. Чего еще пожелать?» Тогда я, смеясь, пошутила: «Дочку». «Будет и дочка», — не остался в долгу Димитро.

Началась война. Всех парней из села забрали на фронт. Ушел и отец Владко. Марица плакала у него на груди так, словно прощалась навсегда. А погибла она случайно — женщину убило молнией во время грозы. Маленького Владко я забрала к себе до возвращения его отца.

Когда Димитро пришел в село и узнал о смерти жены, он несколько дней не выходил из корчмы. Потом надел чистую рубашку, поцеловал сына и застрелился из ружья, оставив после себя дом и небольшое хозяйство.

Как я ни просила — Владко мне не отдали. Его взялся воспитывать брат Димитро. Он же и вселился в дом покойного.

Сколько горя натерпелся от этого горького пьяницы мальчик, вы и сами видели… Но теперь Владко мой. Я его усыновлю по закону. И никто не сможет отобрать у меня малыша.

Тетушка Анна прижала ребенка к себе и поцеловала в курчавую макушку. Владко доверчиво смотрел на женщину, и впервые за последнее время на его лице появились умиротворение и покой.

Я вспомнила свою приемную дочь Мунисэ. Девочка в трудные минуты жизни помогала мне оставаться самой собой. Рядом с ней я чувствовала, что еще кому-то необходима моя ласка и забота… Потом я воспитывала Недждета… А сейчас я с завистью смотрю на тетушку Анну и Владко. Неужели и мне суждено познать женское счастье во всей его полноте?..

Кямран, где же ты?


Месемврия, 12 сентября


Даже если Аллах не поможет мне в поисках мужа и окажется, что путешествие в Болгарию было напрасным, я никогда не пожалею об этом. А все потому, что я побывала в Месемврии. Жители города по праву гордятся им. На миг мне самой захотелось оказаться на их месте и так же, как месемврийцы, показывать всем туристам местные достопримечательности. Я всегда обращала внимание на архитектуру. Бывало, Ихсан уходил далеко вперед, а я все еще рассматривала понравившееся мне здание. Майор возвращался, нетерпеливо топтался рядом, но не торопил меня…

А в Месемврии я просто отдыхала от проблем, на мгновение забыв о них, и с интересом рассматривала остатки стен и надгробий античного времени, церкви с базилианскими сводами.

В Месемврии жили какие-то знакомые Ихсана. Он предложил мне остановиться у них, но я, решив остаться независимой, поселилась в гостинице. Ихсан удивился:

— Феридэ, неужели вам не хочется пообщаться с другими людьми своего круга. Ведь за последний месяц вы разговаривали только со мной.

Я рассмеялась:

— Майор, вы мне еще не надоели, поверьте. А жить в какой-нибудь знатной семье… Нет уж, увольте. Я терпеть не могу притворяться, а в этом доме придется «Сыпать хозяев комплиментами, выслушивать их внимательно и прочее, прочее, прочее…

Майор, споривший крайне редко, на этот раз запротестовал:

— Я не согласен с вами. Во-первых, вы не знаете этих людей. Они абсолютно нормальные и никогда не корчат из себя светских особ. Во-вторых, если вы останетесь в гостинице, мне придется переехать туда же.

— Зачем? Живите у своих знакомых! — настаивала я.

— Я не могу оставить вас одну. Если уж в мои обязанности входит ваша защита, то, как с этим справлюсь, находясь на другом конце города?

— Ихсан, не преувеличивайте. Ничего со мной не случится.

Майор решительно покачал головой:

— Я переезжаю сейчас же.

Хотя я и прекрасно отношусь к Ихсану, частенько он бывает навязчив. Майор забывает, что мне уже не пятнадцать лет и я мгу постоять сама за себя. А сейчас он просто разозлил меня своим вмешательством в мою личную жизнь. Я, конечно, очень ценю его заботу, но всему есть предел.

— Ихсан, оставьте меня в покое хотя бы на час и не таскайтесь за мной повсюду, — отрезала я и, надеясь, что майор все правильно понял, отвернулась.

Спиной я почувствовала, что офицер смотрит мне в затылок. Я не оборачивалась, показывая, что разговор окончен. Ихсан вышел из номера, даже не попрощавшись.

Через минуту я уже пожалела о происшедшем. Мне захотелось вернуть друга, но когда я выбежала на улицу, то его там не нашла. Очевидно, майор уже уехал. Я поднялась в комнату и села на постель, поджав ноги. На душе у меня было гадко. Что со мной происходит? Несколько минут назад я обидела близкого человека. Обидела незаслуженно, просто потому, что не на ком было сорвать злость. А Ихсан всегда рядом, безотказный, заботящийся обо мне. Он помогает в поисках Кямрана, потому что любит меня. А я пользуюсь этим и кричу на майора, зная, что он все равно простит меня. Разве я не мерзкая женщина? А что, если Ихсан ушел и больше никогда не вернется? От этой мысли мне стало страшно. Я в отчаянии зарылась лицом в подушку и думала, как мне вернуть майора. Незаметно я уснула. Не знаю, сколько часов длился мой сон, но, когда я открыла глаза, то увидела, что рядом на стуле сидит Ихсан.

— Вы на меня не сердитесь? — с этими словами я бросилась майору на шею.

Ихсан отстранил меня и решительно произнес:

— Считайте, что я простил вас. Но взамен требую выполнить одну мою просьбу.

— С превеликим удовольствием, — как можно более ласковым голосом проговорила я.

— Феридэ, мы приглашены в гости к моим знакомым. И не надувайте губы, вы обещали…

— Но…

— Никаких возражений. Я остановился в соседнем номере. Через полчаса будьте готовы. — Сказав это, майор направился к выходу.

— Ихсан, — нежно позвала я.

Майор обернулся.

— Вы меня простили?

Офицер задумчиво оглядел меня с ног до головы. Его красивое волевое лицо неуловимо изменилось. Ихсан немного побледнел и с грустью в голосе промолвил:

— Часто я ругаю себя за излишнюю мягкость с вами. Но на то есть причины. Вы, конечно, догадываетесь какие. Мой дедушка к женщинам относился по-другому. Он считал, что если с ними обращаться грубо, то женщины будут тебя уважать. Но, наверное, дед никогда не любил по-настоящему…

Я сидела в полутемной комнате, волосы мои были растрепаны, постель примята. Я слушала признания Ихсана и чувствовала, как сердце мое билось все сильнее. Меня охватывал какой-то непонятный вихрь, он закружил меня, заставил кровь прилить к лицу. Со мной творилось что-то непонятное. Теперь, когда пишу эти строки, я уже немного пришла в себя. Лишь тетради я могу доверить это: мне было приятно слышать слова Ихсана о любви. Я даже на миг забыла, что замужем и зачем нахожусь здесь, а теперь — самое ужасное: если бы в эту минуту Ихсан поцеловал меня, я бы не возмутилась.

Мне показалось, что майор догадался, о чем я думаю. Но он просто не поверил в это…

* * *

Через час мы тряслись в кабриолете, который прислали за нами знакомые Ихсана. Я оделась по-европейски: в темно-зеленое платье и убрала волосы в замысловатую прическу. Хотя это была и турецкая семья, но майор предупредил, что взгляды у них довольно демократичные. Чтобы не выглядеть старомодной, я решила открыть лицо.