В дверях появилась запыхавшаяся горничная.

– Простите, мэм, внизу мистер Гернинг и он хочет поговорить с вами.

– Ох, мои дорогие, что же мне делать? – запричитала тетушка Фостер. – Я никак, ну просто никак не могу к нему выйти. Я потеряю от страха сознание, точно.

– В этом нет необходимости, мэм, – сказала Дженнифер. – Я спущусь к мистеру Гернингу. Нам с ним нужно многое обсудить. Вы все будьте здесь, пока я не пошлю за вами. Обещаю, что к тому времени его настроение изменится.

Элизабет сжала ее руки:

– Дженни, ты неподражаема. Может быть, Эдмунду пойти с тобой? Все-таки он – мужчина!

Эдмунд не выказал особой благодарности своей любимой за ее предложение, но все-таки пробормотал, что всегда готов служить, и вздохнул с облегчением, когда Дженнифер отказалась.

– Нет-нет, я пойду к нему одна, – сказала она. – Отведите меня к нему.

Служанка сделала реверанс – повелительный тон Дженнифер требовал этого – и провела ее вниз, в маленькую гостиную, где дядя Гернинг сердито выхаживал из угла в угол.

– Что означает, мэм, – он остановился. – Дженнифер!

– Да, дядя. Спасибо, милочка.

Служанка, задержавшаяся в дверях в надежде не пропустить сцену, по поводу которой вся прислуга заключала пари, присела и с неохотой вышла. Дженнифер прошла в комнату и протянула руку.

– Как поживаете, дядя? – вежливо осведомилась она.

Тут-то он и взорвался, как она и рассчитывала. Она терпеливо ждала, слегка приподняв брови, пока он изливал свой гнев. Наконец, когда ей показалось, что его пыл несколько поутих после того как он обвинил ее среди прочего в развращении дочери и обмане воспитанника, употребив при этом сначала язык конюшен, а потом язык публичного дома, она решила, что с нее хватит.

– Этого достаточно, дядя.

Он остановился и уставился на нее, сбитый с толку ее спокойствием, а она продолжала ровным голосом:

– Я дала вам высказаться и произнести все грубости, какие вы хотели. Теперь, полагаю, вы уже пришли в себя и можете для разнообразия послушать, что я скажу. Вы совершенно правы, полагая, что ваша дочь находится в этом доме. Нет, сначала вы выслушаете меня. Если вы пойдете к ней в таком настроении, она тут же ударится в истерику, и Бог знает, что может случиться. Кроме того, у меня к вам неотложное дело.

Он смотрел на нее в изумлении. Это была не та девушка, которую он запугивал своим криком в Суссексе.

– Надо же, у нее ко мне дело! – Он попытался восстановить прежнее соотношение сил. – Так вот что я скажу вам, мисс. Убежать из дома ночью, по-воровски, как потаскушка, шлюха, как…

– Да-да, вы это уже говорили. Теперь о моих претензиях к вам, дядя, а это совсем другая история. Я была еще совсем ребенком, дядя, и по глупости позволила вам занять хозяйское место в доме и вести мои дела. Я была дурочкой и боялась вас настолько, что убежала из дому, что, вы правы, было ошибкой, хотя я до сих пор не вижу, – задумчиво сказала она, – как бы иначе я могла поступить. Но теперь, дядя, – она увидела, что он опять готов взорваться, и поспешила перейти к делу, – теперь все переменилось. Вы решили, что можно подменить меня вашей дочерью и выдать ее замуж за претендента на мою руку. Как вы думаете, что скажут люди, если это станет известно? Какой уж тут парламент! Домашний тиран, мелкий интриган… И, – она сделала паузу, – мне интересно знать, как вы отнесетесь к проверке бухгалтерских книг по управлению имением?

Ответом послужило его молчание, и она сухо произнесла:

– Таким образом, я думаю, вы согласитесь, что ваши действия в эти последние месяцы лучше сохранить в тайне.

Он снова разразился гневной речью:

– Лицемерка! Я мог бы и знать, что она все выдаст! Ну, доберусь я до нее!

Он направился к двери, но Дженнифер была проворнее.

– Нет, – сказала она, – я вам уже сказала, дядя: вы не увидите Элизабет, пока не успокоитесь. Хватит этого запугивания. Как я понимаю, вы еще не полностью осознали свое положение. Если захочу, я могу погубить вас.

Он пристально взглянул на нее.

– Да, но и себя тоже. Благодаря моим действиям в обществе думают, что мисс Перчис никогда не уезжала из дома. Обвини меня, и ты опозоришь себя. Я не спросил вас, мисс, где вы были все это время, и думаю, вам не хотелось бы держать ответ.

– Я, конечно, не стану отвечать на этот вопрос, но только потому, что не желаю, чтобы вы своими дурными манерами беспокоили моих друзей. Но буду откровенна: в том, что вы говорите, есть доля истины. Кроме того, хоть мне и очень бы хотелось посчитаться с вами, я не хочу позорить мою бедную тетю: с нее хватит того, что она – ваша жена. Добавим к этому, что я искренне люблю Элизабет. Так что, дядя, нам придется кое-чем поступиться и поладить, у нас нет другого выхода.

– Поладить? – сердито фыркнул он. – Да с чертом легче поладить.

– Ну что ж, – она пожала плечами. – Я не настаиваю на дружеских отношениях, потому что для этого мне тоже пришлось бы переступить через себя. Но союзниками нам стать придется. Давайте подумаем о нашем положении. Как я понимаю, вы довольно-таки свободно обошлись с частью моего состояния (надеюсь, однако, что эта часть не слишком велика) и пытались выдать замуж вместо меня свою дочь. Ваше положение осложняется также тем, что Элизабет сейчас в бегах, и одному Богу известно, какой вред она может нанести своему имени. Вот случай не из легких, но его можно улучшить, если вы послушаетесь меня. Начнем с того, что Элизабет очень любит Эдмунда, и ее замужество снимет все проблемы, касающиеся ее имени. Я же согласна рассматривать ту сумму из моего состояния, которой вы воспользовались, – повторяю: если, разумеется, она не очень велика, – подарить ей в качестве приданого. Насколько я понимаю, вы не могли ни запустить руку в основной капитал, ни продать часть моих земель. Если вы согласитесь на брак Элизабет, я не стану слишком придираться к тому, как вы пользовались моими доходами. Таким образом, остается только вопрос о помолвке с мистером Феррисом, – нет, не перебивайте меня – вопрос, которым вы занялись от моего имени, и расторгнуть эти отношения вам будет не просто. Вам нет нужды беспокоиться. Я решила, – не стану отнимать ваше время объяснением причин моего решения, – решила согласиться на этот брак.

Теперь уж он ее перебил:

– Ты, Дженнифер? Но он уже был представлен Элизабет и сделал ей официальное предложение, думая, что она – ты.

– Да, но все прошло не очень-то удачно. В этом и будет заключаться ваша задача (и ваше наказание): вы найдете моего жениха и объясните ему, уж не знаю, под каким соусом, что была совершена подмена. Думаю, в нынешних обстоятельствах вы приложите все старания для сохранения моего доброго имени. За исключением этого можете говорить ему все, что вам вздумается; вам нужно лишь поставить его в известность о том, что настоящая наследница и ее состояние в его распоряжении.

Он с удивлением посмотрел на нее:

– Это же поворот в обратную сторону! Сначала ты идешь на все, чтобы избежать этого брака, а теперь… Ты что, совсем потеряла рассудок?

– Думаю как раз, что я его наконец обрела. Начинаю понимать, что брак – вещь гораздо более практичная, чем я считала прежде. По словам Эдмунда, мы с Феррисом прекрасно подойдем друг другу: он задирист, а я строптива. Я подойду ему гораздо больше, чем бедняжка Лиззи.

Дядюшка посмотрел на нее с невольным уважением:

– Полагаю, что ты права, Дженни. Я бы хотел, чтобы ты была моей дочерью, мы бы с тобой пробили себе дорогу в этом мире. Но здесь ничего не поделаешь. Я сделаю все возможное, чтобы вернуть тебе этого твоего жениха, хотя понятия не имею, какую сочинить для него историю.

– Будь я на вашем месте, я бы рассказала ему правду, во всяком случае как можно больше правды. Ведь ни о какой любви речи нет, этот брак – чисто деловой; так что раз он получает состояние, какая ему разница, кто невеста – я или Лиззи? Вам наверно приходилось при помощи красноречия выпутываться и не из таких ситуаций. Но вам нужно спешить; свадьбу Лиззи нельзя откладывать надолго, а моя должна ей предшествовать. Кстати, он знает, что Лиззи сбежала? Это может осложнить вашу задачу.

Дядюшкино лицо потемнело от гнева.

– Да, твоя дура тетя допустила, что слуга проболтался обо всем в его присутствии, и он в бешенстве вернулся в Лондон. Его нелегко будет успокоить, Дженни.

Она с усмешкой отметила, что дядя теперь разговаривает с нею так, будто они – два заговорщика.

– Конечно, нелегко, но я уверена в ваших способностях. Однако не теряйте времени. Положение сильно осложнится, если он официально откажется от помолвки.

– Ты опять права. Постараюсь найти его сейчас же. Будь готова его принять, если мне удастся его убедить. У тебя нет ничего более приличного надеть, кроме этого зеленого наряда? Он не очень-то подходит для встречи с женихом.

– Нет, боюсь, это все. Но в конце концов ему нужно мое состояние, а не мои наряды. Нарядами можно обзавестись и потом. А этот костюм вполне сойдет для столь неромантического свидания. Не хотите ли до ухода повидать Лиззи?

Он криво улыбнулся:

– Нет, спасибо. Раз уж я не могу обойтись с нею, как она того заслуживает, мне незачем ее видеть. В следующий раз, когда я задумаю какую-нибудь интригу, Дженни, ты будешь моей помощницей. Передай ей от меня, что если мне удастся уладить твои дела, я согласен выслушать Эдмунда. Если нет… тогда и поговорим. Надеюсь, я недолго.

Он поклонился и ушел; она осталась радоваться той легкости, с которой ей досталась победа.

Услышав, как хлопнула дверь, Элизабет осторожно посмотрела вниз через перила.

– Дженни, он, что, ушел, даже не повидавшись со мной?

Понимая, что слуги прислушиваются к разговору, Дженнифер легко взбежала по ступенькам.

– Да, он сказал, что если ты ему попадешься, он непременно тебя поколотит, поэтому он ушел разыскивать моего кавалера. Потому что бедняга, кажется, проведал, что ты сбежала, и вернулся в Лондон очень опечаленным.