С легким вздохом, словно сожалея о том, что он упускает что-то, что могло бы доставить ему удовольствие, он спустился по трапу вниз. Осмонд прошел по коридору к своей каюте, занимавшей всю корму, с иллюминаторами по обеим сторонам. Он уже почти дошел до двери и протянул руку к стене, чтобы удержать равновесие.

Когда он проходил мимо каюты, которая, по словам Добсона, закрылась, он отчетливо услышал, как кто-то чихнул. На мгновение Осмонд подумал, что ему показалось. Он остановился и прислушался, опираясь для поддержки о притолоку, и услышал внутри легкое шуршание. Это было невероятно, но, усомнившись в своей собственной способности слышать, он приложил ухо к двери. Теперь у него уже не оставалось сомнений, что внутри кто-то двигается.

Невероятная мысль промелькнула у него в голове. Он не мог поверить тому, что подсказывало ему воображение. Он постучал со словами:

– Откройте дверь немедленно. Я знаю, что вы там!

Он не повышал голос, не желая привлекать внимание кого-нибудь из команды. Как и Добсон, все они жили в носовой части. Маркиз, однако, был уверен что находившийся в каюте отлично его слышал.

Наступила тишина. Но слух маркиза, всегда очень острый, подсказал ему, что кто-то медленно и, как ему показалось, неохотно, приближается к двери.

– Поднимите задвижку! – приказал он. – Или я позову плотника!

Последовала еще одна короткая пауза.

Затем раздался звук отодвигаемой задвижки, и маркиз повернул ручку.

Он открыл дверь и увидел, как он и ожидал, стоявшую внутри Анкану. Каюта была освещена, но девушка так ловко задрапировала иллюминаторы, что света не было видно снаружи. Войдя в каюту, маркиз увидел разложенные на полу под дверью подушки. Свет из щели мог бы выдать ее тайну.

Несколько секунд он не мог произнести ни слова, настолько был сердит.

Потом, когда она посмотрела на него своими огромными глазами, он сказал:

– Что вы здесь делаете?

Вопрос был риторический, и ответ был ему известен до того, как она несколько смущенно ответила:

– Я… извините… но я должна была поехать с вами… разыскать папу.

– Как вы посмели! – загремел маркиз. – И как вы проникли на борт незамеченной?

На губах у нее появилась легкая улыбка, когда она ответила:

– Когда пришла ваша телеграмма, здесь сновало множество торговцев, а команда была занята, начищая и полируя яхту.

– Я говорил вам, что не могу взять вас с собой!

– Я не буду вам мешать, – сказала Анкана. – Спустившись вниз, я обнаружила, что здесь много места.

– Дело не в этом! – резко сказал маркиз. – Единственное, что я могу теперь сделать, это отослать вас домой из Гибралтара.

– В таком случае я доберусь до Бангкока по суше.

– Ничего подобного вы не сделаете! – сказал маркиз сердито. – Я ваш опекун, и вы должны мне повиноваться!

К его большому удивлению, вместо того чтобы испугаться, Анкана засмеялась.

– Вы действительно думаете, что я буду делать все, что вы мне прикажете? – спросила она. – Я уверена, папа счел бы это очень забавным.

– По-моему, он счел бы ваше поведение отвратительным! – гневно сказал маркиз.

Анкана покачала головой.

– Нет, он никогда бы так не подумал! Когда я сбежала из школы с ним в Марокко, он просто посмеялся и сказал, что я «вся в отца».

Она помолчала, а потом снова засмеялась, прежде чем продолжить:

– Он сам однажды проделал такое, когда учился в Хэрроу.

– Вы самая несносная особа, какую я когда-либо встречал! – воскликнул маркиз.

Его слова прозвучали бы куда более впечатляюще, если бы в этот момент яхту не качнуло. Чтобы не упасть, он был вынужден сесть на кровать. Он думал при этом, что, когда они прибудут в Гибралтар, будет чрезвычайно сложно найти кого-то, кто бы мог отвезти ее обратно в Лондон. К тому же он очень плохо представлял себе, что делать, если она откажется.

Она, наверно, прочитала его мысли, потому что вдруг сказала:

– Как бы вы ни старались этому помешать, я намерена попасть в Бангкок. Вы должны понять, что мое место рядом с папой!

Маркиз глубоко вздохнул.

– Послушайте, Анкана, – начал он совершенно иным тоном, – вы должны подойти к этому разумно. Король Сиама и многие другие считают, что ваш отец умер.

Он видел, что Анкана готова заспорить, и продолжил:

– Если, когда мы попадем в Бангкок, я пойму, что вы правы и он жив, клянусь вам, я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти его и, если он скрывается, вернуть.

Маркиз посмотрел на Анкану – слушает ли она его – и продолжал:

– Если вы будете со мной, вы только осложните дело. Как я смогу объяснить, пусть вы и дочь своего отца, что вы путешествуете вдвоем с мужчиной?

После небольшой паузы, улыбнувшись ей, он сказал:

– И где я найду вам компаньонку, не потратив на это бездну времени, в то время как я должен продолжать путь в Сиам?

– Я об этом думала, – сказала спокойно Анкана.

Она села в привинченное к полу кресло и выглядела, по мнению маркиза, весьма непринужденно.

Он заметил, что на ней была только ночная рубашка и поверх нее халат, не настолько изысканный, чтобы его можно было назвать пеньюаром. Он был зеленовато-голубого цвета с небольшим круглым воротничком, отороченным кружевом. Ее темные длинные волосы падали ей на плечи.

Как будто внушая ему, что он должен был думать, она сказала:

– Вы думаете, что я очень молодо выгляжу – и вот вам и выход из положения! Я могу выглядеть еще моложе, и все поверят, если вы скажете, что мне четырнадцать или пятнадцать лет.

Она очаровательно ему улыбнулась, прежде чем продолжить:

– Раз вы мой опекун, мне будет вполне прилично вас сопровождать, и ваша драгоценная репутация не пострадает!

– Я не о своей репутации беспокоюсь, – возразил маркиз.

– О своей, именно о своей! – вспылила Анкана. – Моя вас нисколько не волнует. Просто вы переживаете, что направляетесь в Сиам со срочной секретной миссией.

Она остановилась и продолжила, понизив голос:

– И вас могут увидеть с кем-то, кого вы прихватили с собой для развлечения и кого в обществе, которое так много для вас значит, могут принять за вашу любовницу!

Маркиз выпрямился.

– Как вы смеете так со мной разговаривать! – сказал он сердито. – Это в высшей степени дерзко и уж, конечно, леди не должна так говорить!

– Я просто не вынесу, если вы станете внушать мне, как должна вести себя леди! – сказала Анкана. – За два года я наслушалась об этом в школе. А вы такой же, как папина сестра, которая все время твердит «леди не должна делать это», «леди не должна делать то», пока не доведет себя до истерики.

– Я полагаю, она находится в этом состоянии в настоящий момент! – заметил маркиз. – Какую причину вы привели ей для своего отъезда из Лондона?

– Я сказала ей правду, – отвечала Анкана. – Я оставила ей записку с сообщением, что я уезжаю с вами в Бангкок, так как папа нуждается во мне.

Маркиз потерял дар речи.

Затем, не в силах удержаться, он сказал:

– Значит, вы отправились в Фолкстоун, едва я успел покинуть ваш дом!

– Путешествуя с папой, я многое научилась делать очень быстро, – отвечала Анкана. – Я собрала все необходимое и выскользнула из дома до того, как тетя спустилась из своей комнаты.

Анкана улыбнулась.

– Я только заехала в банк, чтобы взять побольше денег, на случай если вы все-таки высадите меня в Гибралтаре. Я была в Фолкстоуне за два часа до того, как вы там появились!

– Я нахожу, что вы вели себя очень дурно, – холодно сказал маркиз.

– Ну конечно, с вашей точки зрения! Все было бы намного проще, если бы вы проявили доброжелательность и понимание – чего, конечно, нельзя было ожидать – и сразу же согласились взять меня с собой.

Он тщетно пытался придумать способ избавиться от нее, причем такой, что бы она не могла отправиться в Бангкок в одиночестве.

Он сознавал, что, если Анкана найдет это необходимым, она пойдет на все, чтобы осуществить свою угрозу.

– Почему бы вам не примириться с обстоятельствами? – сказала Анкана, как будто она не слышала его слов. – Я обещаю, что не буду вас беспокоить больше необходимого, и когда мы приедем в Бангкок, я найду папу.

– Я полагал, что это надлежало сделать мне, – снова не смог сдержаться маркиз.

– Сомневаюсь, чтобы вам это удалось, – сказала Анкана. – Вы, англичанин, слишком прозаичны, слишком закоснели в своих привычках, чтобы принести пользу в такой ситуации.

Маркиз лишился дара речи.

Потом, как будто сообразив, что она зашла слишком далеко, Анкана добавила:

– Пожалуйста… не сочтите это за грубость… я только говорю вам правду. Все англичане, каких я встречала, такие. Они верят только в то, – продолжала она после небольшого колебания, – что они… могут потрогать. У них нет представления о том, что китайцы очень мудро называют «мир за гранью мира материального».

Маркиз считал себя умным и проницательным, но был слишком ошеломлен, чтобы что-то сказать.

За последние два года он так привык, что женщины восхищались им и льстили ему, что начал принимать такое обожание как должное. Да он и сам о себе был высокого мнения.

– Я полагаю, – продолжала Анкана, – раз мы будем действовать заодно – что важно, если мы хотим помочь папе, – мы, прежде всего, должны быть откровенны друг с другом.

– Я думал, что вы и так откровенны со мной, – насмешливо заметил маркиз. – Или мне следует ожидать худшего?

Она засмеялась, видимо, довольная тем, что он не обиделся.

– Вы можете ожидать худшего, – сказала она, – но я надеюсь, такого не будет. Я хочу вам доверять. Я знаю, что папе вы нравились.

Маркиз наклонил голову, как бы признавая это, но она продолжала:

– Однако я слышала о вас от моей тети и многих других людей, и это сделало меня подозрительной и, разумеется, осторожной.

– Что же вы слышали? – спросил маркиз.

Он считал ниже своего достоинства проявлять любопытство, но не мог удержаться.