— Я боюсь не только за себя, но и за Джонни.

— Я тоже думаю о мальчике. Все будет хорошо, все будет хорошо… С этой работы я не уйду, как бы ни хотела этого Лили Лайт или кто-нибудь еще. Я знаю, что могу принести пользу на этом месте и хочу сделать все от меня зависящее, чтобы поставить на ноги падающий бизнес. СиСи верит в меня, и я верю в собственные силы. Мы найдем способ, как справиться с этими фанатиками. Главное сейчас — терпение.


Кортни даже не заметила, как уснула на плече у Перла. Когда она открыла глаза, он по-прежнему сидел, прислонившись к стене и внимательно вслушивался. Кортни протерла кулаком глаза и, расправив плечи, спросила:

— Который час? Сколько мы уже здесь находимся?

Перл вдруг приложил палец к губам.

— Тс, тише.

Она удивленно осмотрелась по сторонам. Кроме пробивавшихся из-за неплотно закрытой двери наверху лучей света, ничто не нарушало мрак и покой, царивший в подвале.

— А что случилось? — прошептала она. — По-моему, я ничего не слышу.

Перл немного помолчал, затем сказал:

— Я тоже ничего не слышу. Наверное, наверху уже никого нет. Побудь здесь, я сейчас поднимусь наверх и все проверю. Я скоро вернусь.

Он вскочил и быстрым шагом — настолько быстрым, насколько позволяла темнота — направился к лестнице, которая вела наверх. Кортни неуютно поежилась и отошла от холодной стены. Перл, действительно, очень скоро вернулся.

— Все ушли, — без особой радости сообщил он. — Мы можем начинать.

Кортни испуганно оглянулась.

— Ты собираешься?..

— Да, — кивнул он. — Я думаю, что нужно разобрать эту стену и посмотреть, что за ней. Так, где-то здесь я заметил выключатель.

Он пошарил рукой по стене и включил тусклую лампочку, висевшую под потолком. Долгожданный свет наконец-то, изгнал мрачную тьму подвала.

— Ну что ж, наверное, пора приступать, — вздохнув, сказал Перл.

— Ну что, можно начинать, — сказал он. — Надо разобрать эту стену.

Он взял кувалду в руки и нерешительно остановился.

— Может быть, не надо? — робко сказала Кортни. — Может быть, нам лучше позвать полицию, пусть они взломают стену? Это слишком тяжело для тебя.

Он медленно покачал головой:

— Нет, я должен сделать все сам. Я должен узнать, не зря же я прошел через все это. Мне нужно увидеть все своими глазами. Кортни, ты можешь уйти.

— Нет, — тихо произнесла она, — я останусь. Я хочу помочь тебе.

Перл взмахнул кувалдой и ударил по кирпичам. Осколки брызнули в разные стороны, стена понемногу начала рушиться.


— Я хочу поговорить с доктором Роулингсом, — говорил в трубку Пол Уитни. — Я жду уже пять минут. Что значит «не может»? Послушайте, леди, это звонят из полиции, это полиция. Он мне нужен. Алло! Алло!

На другом конце провода положили трубку. Пол в растерянности посмотрел на телефонный аппарат и пробормотал:

— Ничего не понимаю. Куда он подевался?


— Я считаю, что каждый имеет право жить так, как хочет, — сказала Джина, теряя терпение — нравоучительный тон Лили Лайт уже раздражал ее.

— Все это, конечно, так, — возразила проповедница, — но только в одном случае — если поступки человека не мешают жить другим людям. Человек должен всегда помнить о том, что рядом с ним находятся те, кто привык жить по общечеловеческим законам. Джина, я знаю, что вы пытались сделать с СиСи Кэпвеллом. Это ужасно. Счастье, что ваша попытка не удалась.

Джина нахмурилась:

— Чего вы от меня хотите?

Лили доверительно наклонилась к ней через стол:

— Я же сказала, мне хочется изменить вашу жизнь.

В зал ресторана «Ориент Экспресс» решительно вошел окружной прокурор и, заметив за дальним столиком Джину Кэпвелл и Лили Лайт, направился к ним. В руке он держал альбом с вырезками, который нашел в домике для гостей.

Остановившись возле столика, он без особых церемоний швырнул альбом на стол и возмущенно сказал:

— Мисс Лайт, как вы это объясните?

Она растерянно подняла голову:

— Где вы это взяли?

Тиммонс стал, опершись на стул Джины:

— Вы проявляете большой интерес к жизни этой женщины. Может быть, вы пишете о ней книгу? — с издевкой сказал он. — Здесь столько подробностей, что хватило бы на целое исследование.

Подозрительно посмотрев на проповедницу, Джина выхватила альбом у нее из-под носа и стала лихорадочно листать страницы, заполненные газетными вырезками.

— Вы рылись в моих вещах? — возмущенно воскликнула Лили. — Вы не лучше преступника.

Тиммонс надменно усмехнулся:

— Ну, что вы! Много лучше. Я — окружной прокурор, и я думаю, что вы не станете подавать жалобу на то, что я ворвался в ваше жилище, иначе ваше пребывание здесь сильно осложнится. — Он победоносно улыбнулся. — Так что это такое и что все это значит?

Джина с потрясенным видом разглядывала собственные фотографии и газетные статьи, посвященные ее амурным и прочим похождениям:

— Для чего вам это все понадобилось? Вы что, решили, завести на меня тайное досье?

Лили спокойно встала из-за стола:

— Это не тайна, мне дал это Мейсон. Я прочитала и поняла, как вам необходима моя помощь.

Джина захлопнула альбом:

— Да вы же просто мошенница! — гневно воскликнула она. — Вы что-то задумали! У вас заговор против меня! Мало того, что вы пытаетесь учить меня жизни, так еще и интригуете против меня.

Она возмущенно вскочила, но Лили, как ни в чем не бывало, пожала плечами:

— Мне жаль вас обоих, мистер Тиммонс и мисс Кэпвелл. Я знаю, что вы из себя представляете, какие вы на самом деле. Я говорила с Сантаной, и я ей верю.

Окружного прокурора охватил едва ли не истеричный смех:

— Поздравляю! — издевательски заявил он. — Вы — единственная в Санта-Барбаре, кто верит ей. Она же наркоманка. Я вообще не понимаю, как можно слушать этот бред. К тому же, Сантана никогда не отличалась правдивостью, она всегда предпочитала говорить то, что ей было выгодно в данный момент. А то, что вы ей верите, говорит либо о вашей безграничной наивности, либо о каком-то тайном расчете. Сантана, насколько я помню, лгала всегда и везде.

Лили усмехнулась:

— Нет, вы манипулировали ею. Причем делали это весьма умело. Однако, вы не предвидели одного важного обстоятельства.

Джина бросила на нее подозрительный взгляд:

— О чем это вы?

Лили победоносно выпрямилась:

— Вы не учли в своих расчетах одной крупной величины, вы не знали, что я появлюсь в этом городе. Люди могут не верить Сантане или Крузу Кастильо, но они обязательно поверят Лили Лайт. Если я публично приму ее сторону, то вам будет о чем поволноваться.

Джина снисходительно улыбнулась:

— Зачем вам волноваться о ней? Ведь Сантана не даст вам того, чего вы хотите. Она небогата, и никакой пользы забота о ней вам не принесет.

— Я знаю, — спокойно возразила Лили. — Я еще не решила, как буду действовать, а пока примите мой совет — перестаньте угрожать мне и Сантане, иначе вы потеряете все.

С этими словами она забрала со стола свою сумочку и альбом с вырезками и, оставив Тиммонса и Джину в напряженном молчании, покинула зал ресторана «Ориент Экспресс».

Джина попыталась скрыть свою растерянность, набросившись на окружного прокурора:

— У тебя такой вид, Кейт, как будто ты веришь этой авантюристке. Похоже, ты так и собираешься сидеть, сложа руки, — с наигранным спокойствием произнесла она. — Думаю, что тебе нужно немедленно что-то предпринять, иначе она действительно так развернется в этом городе, что нам здесь не останется места.

Тиммонс молча отвернулся. Он плотно сжал губы и, казалось, вовсе не хотел говорить на эту неприятную тему:

— Ладно, Джина, — наконец сказал он, — мне нужно срочно позвонить. Ты пока посиди здесь, выпей чего-нибудь. Я думаю, что тебе тоже нужно успокоиться — Лили Лайт обладает удивительным даром заводить людей.

Джина презрительно фыркнула:

— По-моему, ты испугался. Ладно, звони, похоже, от тебя сейчас все равно никакого проку.

Она снова опустилась на стул и, подозвав официанта, заказала «Шардонне».

Тиммонс направился к стойке бара и попросил телефон. Набрав номер, он дождался, пока на другом конце провода снимут трубку, а затем сказал:

— Это я, Кейт. Слушай, попридержи пока дело по обвинению Сантаны Кастильо. Что? У меня не достаточно доказательств. Да, до завтра. Что? Да, я буду завтра утром. И не надо нервничать, мы во всем спокойно разберемся. Все, пока.

Он раздраженно бросил трубку на рычаг и опустил голову:

— Черт побери.

Джина, которая из-за своего столика прекрасно слышала, о чем разговаривал Тиммонс со своим помощником, вскочила со стула и, опираясь на палку, приковыляла к стойке бара:

— Что ты тут нес? — возмущенно воскликнула она. — Что все это значит?

Он нервно отмахнулся:

— Не лезь не в свое дело.

— Как это «не в свое дело»? — взвизгнула Джина, привлекая внимание окружающих.

Тиммонс так выразительно поморщился, что Джина перешла на более спокойный тон:

— Что значит «не достаточно доказательств»?

Разумеется, Тиммонс струсил, но, пытаясь хоть как-то сохранить лицо в глазах Джины, он принялся не слишком вразумительно объяснять: