— Это единственное, что пришло мне в голову, — призналась она.

— Надеюсь, ваш голос от этого не пострадал. Вы все равно должны петь на приеме.

— Все равно? После этого?

— Король ждет. И для подготовки еще вполне достаточно времени. Как и для того, — добавил он, — чтобы слова Лайдена дошли до короля.

— Хотите отложить мою презентацию? — спросил Фитц. — Я не возражаю. Моя семья нуждается во мне.

Дамарис пнула его в лодыжку. Он бросил на нее взгляд.

— Но я бы предпочел пойти, если это возможно.

— Да будет так. Я проведу кое-какую корректировку. Сделав это загадочное заявление, Родгар ушел. Эшарт, Дженива и Талия начали задавать вопросы, но Фитц повернулся к Дамарис:

— Я по-прежнему должен отвезти Либби и попытаться объяснить все это нашей матери. Если она вообще признает мое существование. Эш, ты позаботишься о Дамарис?

— Конечно. Сожалею об осложнениях, Фитц, но я рад, что ты был вынужден разобраться со своим братом.

После недолгих размышлений Дамарис решила поделиться кое-чем из того, что сказала Либби, хотя Фитцу, возможно, это и не понравится.

— И Фитц не виноват в необузданности нрава лорда Лайдена. Очевидно, он был таким всю свою жизнь.

Фитц стрельнул в нее острым взглядом:

— История с его женой не улучшила положения. — Но тебе не нужно покидать страну, — заметил Эш. — Придется остаться, чтобы позаботиться о семье. Меня это радует.

— На то существуют управляющие и поверенные, — отрывисто ответил Фитц. — К тому же мои действия могут зависеть и от других дел.

От реакции Родгара на их грехопадение. Дамарис заметила взгляды, которыми обменялись Эшарт и Фитц, и до нее дошло, что Эшарт только что говорил как друг.

— Я не сделаю ничего, чтобы тебе пришлось уехать, — сказал он.

У Дамарис едва не подкосились ноги от облегчения, хотя она и понимала, что ей еще придется побороться за свое счастье. Если она не беременна, Фитц не женится на ней, пока его репутация остается запятнанной, а существование брата-изменника едва ли улучшит ее.

Но хоть одной угрозой меньше.

Фитц повернулся к ней и поцеловал руку, пробормотав:

— Больше не выдавай никаких моих семейных тайн.

— Извини. Не буду.

— Если только не решишь, что это к лучшему. Дамарис не нашлась что ответить. Его губы подергивались от сдерживаемой улыбки.

— Я скоро вернусь. Веди себя хорошо и не высовывайся. Они с сестрой ушли. Дамарис не могла выносить болтовни и вопросов, поэтому удалилась к себе в комнату. Ее восхитительное придворное платье было разложено на кровати, и вскоре ей придется надеть его и играть роль. И петь.

Она попробовала пропеть гамму и обнаружила, что тот ее пронзительный крик не повредил голосу. Болезненность была, должно быть, просто от напряжения. Она прошла.

Даже перспектива пения перед королем не затмевала основной проблемы. То, что случится с Фитцем сегодня при дворе, изменит ее жизнь. Удрученная, она не видела, как может повлиять на события.

Поэтому она молилась. Дамарис не была привычна к молитве, не считая положенной воскресной службы, но сейчас она обращалась прямо к Богу. Она не просила ничего для себя, только чтобы Фитц восстановил свое доброе имя и обрел радость.

Стук в дверь прервал ее. Лакей передал просьбу от Родгара прийти к нему в кабинет. Как только она вошла, Родгар сообщил:

— Мы нашли вашего брата. — Он был одет для поездки верхом и держал в руках перчатки с крагами. — Он живет в «Лебеде» на Черч-лейн.

— Открыто? Разве это не доказывает его невиновность?

— У кого еще есть причины убить вас? Я еду, чтобы все выяснить.

— Я поеду с вами. — Когда он нахмурился, она торопливо проговорила: — Он же мой брат. Я заставила Фитцроджера дать слово не причинять ему вреда без крайней необходимости. Вы обещаете то же самое?

Он похлопал кожаными перчатками по ладони, затем сказал:

— Нет. Вы считаете, что можете остановить меня?

— Я бы сделала все возможное. Маркиз улыбнулся:

— Прекрасно. Я отправляюсь туда с вооруженным отрядом и обеспечу вашу безопасность.

Она поспешила потеплее одеться, на мгновение помедлив. Фитцу это не понравится, а он рано или поздно узнает. Она оставила ему записку. Как ее закончить? Улыбнувшись, написала: «Со всей любовью, Дамарис».

Спустившись в холл, она обнаружила, что Родгар не шутил относительно ее безопасности. Портшез был внесен в дом, чтобы она могла войти в него здесь. Как только дверь была закрыта, группа слуг с оружием окружила его. Охраняемая, она была вынесена во двор, где Родгар сел на лошадь, присоединившись к трем другим вооруженным всадникам.

Эта маленькая армия привлекала всеобщее внимание на всем пути до гостиницы.

Глава 22


«Лебедь» был уютным на вид заведением, располагающимся в ряду магазинов на Черч-лейн. Улочка была такой узкой, что карета едва-едва могла проехать по ней. Помимо пешеходов, тут были только портшезы, да изредка встречалась ручная тележка. Не было даже всадников, пока не въехала кавалькада Родгара, цокая копытами по булыжной мостовой.

Дамарис не заметила никаких признаков опасности. Большинство людей спешили в церковь, шпиль которой виднелся впереди. Дамарис была почти уверена, что произошла какая-то ошибка, но ее внесли в гостиницу и позволили выйти, только когда наружная дверь была закрыта и охрана заняла позицию вокруг нее. Она чувствовала себя нелепо.

Она услышала, что Родгар спрашивает мистера Миддлтона, и протиснулась сквозь стену своей охраны, чтобы подойти к нему. Он разговаривал с миловидной леди средних лет, которая явно была владелицей гостиницы. Она выглядела встревоженной и рассерженной этим вторжением, но не смела перечить такому человеку, как Родгар.

— Прошу вас сюда, милорд.

Они прошли за ней по короткому коридору, пока она не остановилась.

— Я только что подала мистеру Миддлтону обед, милорд. Надеюсь, не будет никаких неприятностей.

Дамарис едва не рассмеялась над таким нелогичным заключением, но неудивительно, что женщина нервничает. В ее владение вторглись люди, готовые применить силу. В воздухе повисло напряжение.

Родгар постучал в дверь сам. Сердце Дамарис заколотилось. Она вот-вот познакомится со своим единственным братом — и, возможно, потеряет его.

Дверь открылась без всяких предосторожностей, и она увидела коренастого молодого человека в модном бордовом платье и с салфеткой в руке. Он сильно походил на ее отца квадратной челюстью, яркими глазами и почти сросшимися над переносицей бровями. Вежливое удивление на лице сменилось волнением, но не было никаких признаков вины. Если это и есть ее потенциальный убийца, он блестящий актер.

— Мистер Батлер-Миддлтон? Я лорд Родгар, а это ваша сестра, мисс Дамарис Миддлтон. Мы бы хотели поговорить с вами. Марк Миддлтон приоткрыл рот от изумления, но с поклоном пригласил их в уютную гостиную, которая обогревалась весело горящим в камине огнем. В ней находился один из эркеров, выходящих в переулок. Там стоял накрытый стол. Похоже, ее брат как раз ел суп. Неуверенным, смущенным жестом он предложил сесть. Родгар помог Дамарис снять накидку и подвел ее к креслу, но сам остался стоять. Она заметила, что два лакея вошли с ними и встали по обе стороны двери.

Она перевела взгляд с брата на Родгара, не представляя, что сказать.

— Известно ли вам, Миддлтон, что кто-то дважды покушался на вашу сводную сестру?

Марк ошеломленно взглянул на нее:

— Боже правый, нет. Я рад, что с вами все в порядке, сестра. Я собирался в скором будущем искать знакомства с вами.

Дамарис хотела было сказать что-нибудь теплое и приветливое, но остановила себя. Если не он убийца, то кто же?

— Бывали ли вы в Тикмануэлле? — поинтересовался Родгар.

Марк выглядел искренне озадаченным.

— Не думаю. Где это, милорд? — Потом он перешел в оборону и встал. — Что все это значит? Уж не подозреваете ли вы меня?

— Вы являлись до недавнего времени наследником своей сестры.

— И это достаточная причина, чтобы вторгаться в жилище честного человека?

— Как вы узнали, что вы наследник своей сестры? — спросил Родгар.

По появившемуся на лице Марка упрямому выражению казалось, что он не станет отвечать, но он сказал:

— Мне сообщил отец. Возможно, он надеялся, что я от зависти закачу истерику. Но вместо меня это сделала мама.

— О, и у вас то же самое! — воскликнула Дамарис. — Что за ужасный человек он был! Но наверняка, сэр, вы должны были испытывать некоторое негодование из-за того, что я получу большую часть его денег.

Она попыталась прочесть выражение его лица, но не увидела никакого намека на увертки и обман.

— Ну разумеется. Я его законный сын, и он отвратительно обошелся с моей матерью. — Он покраснел. — Вы знаете об этом?

— Да, но не все. Возможно, вы могли бы объяснить больше...

В этот момент распахнулась дверь, и вошел Фитц, оттолкнув при этом одного из лакеев так, что тот пошатнулся.

— Свет такой глупости не видел!

Родгар вытащил лорнет и посмотрел сквозь него на Фитца:

— Вы обвиняете меня в глупости, Фитцроджер? Дамарис подозревала, что Фитцу хотелось рявкнуть «Да!», но вместо этого он обратил убийственный взгляд на Марка.

— Значит, это ваш брат.

— И он, возможно, невиновен. — Дамарис вскочила на ноги и встала между ними.

Фитц схватил ее за руку и подтащил к себе:

— Во имя всего святого, кто же еще?

Родгар теребил длинную ручку своего лорнета.

— Других причин, чтобы покушаться на вашу сестру, кроме как ради получения денег, похоже, нет, поэтому кто еще мог быть нападавшим?

Марк Миддлтон внезапно как-то уклончиво отвел глаза, словно ища ответ. Сердце Дамарис упало. Фитц был прав. Но затем Марк вздохнул:

— Боюсь, это может быть мой брат, милорд.

— Черт побери! — взорвался Фитц. — Вы держите нас за дураков?