Она услышала, как он закричал:

— Хью! Остановись! Подумай!

Наверное, он должен был попытаться, но, видит Бог, это было бесполезно. Дамарис прижала кулак ко рту. Глаза безумца чуть ли не выкатывались из орбит, изо рта брызгала пена. Ужасным было то, что он являл собой карикатуру на Фитца, только более плотно сложенный и искаженный безумной яростью, а в остальном они были очень похожи, вплоть до буйно развевающейся шевелюры.

Шпаги лязгнули с такой силой, что посыпались искры. Она не может просто так стоять. Она должна что-то делать! Дамарис вылетела в холл и увидела Родгара и полдюжины лакеев, высыпающих из дома. Она выбежала вслед за ними, недоумевая, почему поединок все еще идет, когда Фитц должен был в одно мгновение одержать победу над братом.

Родгар вытащил свою шпагу, а его люди держали дубинки и пистолеты. Один из носильщиков выглядывал из-за портшеза и целился из пистолета. Но никто ничего не предпринимал. Все наблюдали.

Вмешаться в это безумие было смертельно опасно, к тому же это могло отвлечь Фитца. Наверняка Родгару не хуже нее известно, что Фитц уже мог убить брата. Но Фитц по-прежнему парировал удары, уклонялся и говорил, говорил...

Но потом, когда лорд Лайден начал спотыкаться и размахивать шпагой, она поняла: Фитц все еще не может причинить вред брату или позволить ему убить себя. Возможно, он надеется достучаться до разума, но главным образом старается, чтобы брат выбился из сил. Вот Лайден пошатнулся, одна нога подогнулась, и он упал на колено. Но он все равно тыкал в брата шпагой, словно обезумевшее животное.

— Разоружи его, — тихо пробормотала Дамарис, но Фитц не сделал даже этого. Он отступил назад, опустил шпагу, продолжая говорить.

Тяжело дышащий, взмокший от пота Лайден метал в него полные ненависти взгляды.

— Я убью тебя, — прохрипел он. — Ну, давай, подойди сюда, ублюдок. — Он, пошатываясь, снова поднялся на ноги и ринулся на Фитца, заорав: — Я убью тебя и короля, который собирается наградить тебя! Мерзкий колбасник, проклятая немчура...

Открытая измена. Дамарис должна была что-то сделать. Она закричала во всю мощь своих легких и заглушила его слова. Слишком поздно. На тротуаре уже собралась толпа любопытных, которые глазели и слушали разинув рты. Лайден перестал орать. Но тут он выхватил из-за пояса еще один пистолет и прицелился в нее. Она бросилась на землю, хотя и видела, что Фитц сделал выпад и проткнул правую руку брата. Прогремел выстрел, и Дамарис пригнулась еще ниже, молясь, чтобы он ни в кого не попал.

Горло болело, дыхание перехватило от паники, но она все равно подняла голову, чтобы посмотреть. Фитц стоял, целый и невредимый. Люди Родгара столпились вокруг все еще бушевавшего безумца. Либелла Фитцроджер побежала вперед, но к Фитцу, а не к Хью. Наверное, это добрый знак. Чувствуя, что силы покидают ее, Дамарис повернулась и села на землю. Ее мир только что стал гораздо мрачнее.

Толпа наверняка слышала изменнические вопли Лайдена. В мгновение ока история разлетится по всему Лондону. Через несколько часов она даже может появиться в экстренных выпусках газет, хоть сегодня и воскресенье. Брат Фитца может умереть за эти слова, и на семью изменника падет бесчестье. Фитц не сможет пойти ко двору сегодня, а возможно, и никогда. И все это случилось из-за ее глупой выдумки, что король может пожаловать ненавистному брату рыцарский титул.

Фитц подбежал к ней с обезумевшим видом:

— Ты ранена?

Ей придется признаться ему, что она натворила, но не сейчас. Она покачала головой, и он помог ей подняться на ноги. Она с благодарностью опиралась о него, но и ему предлагала утешение. Она знала, чего стоило ему снова причинить боль брату, да тут еще и измена.

— О, любимый, мне так жаль!

— А мне нет. — Резкий голос принадлежал Либелле Фитцроджер, маленькой и неразговорчивой. — Хью всю жизнь был чудовищем.

Фитц начал было возражать, но она перебила его:

— Мама утверждала, что его жестокость — твоя вина, но это не так. О, головные боли — возможно, но не буйство. Оринда соблазнила тебя, потому что он был груб с ней. Глупость, разумеется, но она и была глупа. Даже в десять лет я понимала это.

— Тише, — пытался успокоить ее Фитц. — Идем в дом, Либби.

Он обнял их обеих и быстро повел в дом. Дамарис вспомнила об угрозе для себя и расслабилась, только когда они оказались внутри. Либелла сразу же высвободилась и повернулась лицом к брату:

— Ты ни в чем не виноват, Тавви.

Итак, еще одно семейное имя. И все-таки Дамарис предпочитала Фитца.

— Знаешь, почему Салли такая, какая есть? — спросила Либелла. — Это случилось не при рождении. Хью швырнул ее об стену, когда она была еще крошкой, потому что она докучала ему. Он всего на шесть лет старше, но уже тогда был жестоким чудовищем!

Дамарис услышала, как Фитц втянул воздух.

— Почему ты не рассказала мне?

— Когда? Про Салли я узнала только несколько лет назад, а ты никогда не приезжал в Англию.

— Ты могла написать. Либелла прикусила губу:

— Если бы я это сделала, ты вернулся бы, чтобы попытаться помочь, а я этого не хотела. Хью стал бы охотиться за тобой, и ты позволил бы ему убить себя. Я была уверена в этом. До сегодняшнего дня. — Она бросила на Дамарис взгляд, подозрительный и недружелюбный.

— Ты должна была рассказать мне, — настаивал Фитц.

— Для чего? — огрызнулась Либелла. — Ты всегда был идеалистом, но это не какая-нибудь сказка про короля Артура и его рыцарей! Никто бы не поверил в историю про Салли, и мама отрицала бы это. Думаю, она не признается в этом даже себе. Ты ничего не мог сделать.

— Тебе следовало бы иметь больше веры.

— Во что? Я же видела тебя сегодня. — Она вытянула руку, указывая во двор. — Ты не мог заставить себя причинить ему вред, даже когда он поносил короля. И только когда он стал угрожать кому-то еще... — Она прикрыла рот рукой в перчатке. — И что с нами теперь станет?

Фитц обнял ее и притянул к себе.

— Все будет хорошо, Либби. Мы объявим его сумасшедшим и приведем его измену в качестве доказательства.

Она нахмурилась:

— А это возможно?

— Думаю, да. У меня, как видишь, влиятельные союзники.

Либелла огляделась по сторонам, словно только сейчас заметила, где она. В этот момент вошел маркиз, руководящий своими людьми, которые тащили связанного, но продолжающего сопротивляться лорда Лайдена. Лицо у него было красно-бурого цвета, глаза выпучены. Дамарис боялась, что он умрет на месте. Но пожалуй, это было бы к лучшему.

— Лорда Лайдена надо устроить в спальне, — сказал Родгар, — до тех пор, пока не будет принято решение, Фитцроджер.

Смысл был ясен. Его нужно посадить под замок.

— Подозреваю, что многих заинтересовал шум. Пожалуйста, — он сделал элегантный жест в сторону гостиной, — поговорите со своей сестрой наедине.

Это был мягкий приказ не обсуждать свои дела в холле, где их могли услышать слуги. Они подчинились. Фитц отвел сестру на диван. Дамарис осталась стоять, не зная, какова ее роль здесь. Не такую семью надеялась она обрести в браке, но это семья Фитца, значит, теперь и ее.

Либелла поникла, словно холодный воздух был единственным, что поддерживало ее.

— Мама будет противиться его заточению. Она словно выбросила из головы и из сердца всех своих детей, кроме одного. Она не желает слышать ни слова против него, ни в чем ему не отказывает. Она живет ради его визитов в Клив-Корт. — Либелла вздохнула: — Сожалею насчет твоих денег, Тавви. Они так вскружили мне голову, что я проболталась Салли, а она рассказала маме. Мама потребовала их и отдала все Хью, как подношение Богу.

Фитц взглянул на Дамарис и, увидев в ее глазах вопрос, объяснил:

— Я послал Либби деньги, которые получил от продажи своего офицерского чина. — Он сел рядом с сестрой и взял ее за руку. — Мне следовало понять, насколько дела плохи. Я должен был что-то сделать.

— Галахад, — проворчала Либелла, но с любовью. Дамарис вздрогнула, и Либелла подняла на нее глаза.

— В детстве мы, бывало, играли в короля Артура. Вернее, играл Тавви со своими друзьями, Джеком Маршаном и Гарри Фоулзом. Иногда они разрешали мне быть Гиневрой. Тавви никогда не был ни Артуром, ни Ланселотом. Он всегда хотел быть Галаадом.

Эта мимолетная картинка его детства окончательно разбередила Дамарис душу. В отличие от нее и несмотря на семейные проблемы, у Фитца когда-то было нормальное детство с друзьями и играми. Он носился сломя голову по деревне, возможно, скакал на пони, устраивал с друзьями поединки и сражался с воображаемыми драконами.

Когда его жизнь разбилась, ему было что терять.

Либелла снова заговорила:

— Я ждала, когда Хью умрет, поэтому и не просила тебя помочь, Тавви. Доктор сказал, что это должно скоро случиться. Он разрушил сердце и печень и бог знает что еще бесконечным пьянством. К тому же подхватил какую-то заразу от своих шлюх. Но он все живет и живет!

Она расплакалась, и Фитц заключил ее в объятия.

Дамарис услышала голоса и выскользнула в холл. Там были Дженива, Эшарт и леди Талия, потрясенные случившимся. Они были разбужены пистолетным выстрелом и, одевшись, спустились вниз.

Появился Родгар и жестом велел всем пройти в гостиную. Как только дверь закрылась, он сказал, обращаясь к Фитцу:

— Я послал за доктором Эразмусом. Он заведует частной психиатрической лечебницей с самыми прогрессивными методами лечения. Лайдена можно поместить туда до дальнейшего решения.

Фитц поднялся:

— Мы можем спасти его от виселицы? Хотя бы ради моей матери? У меня не идет из головы Дэмиенс.

— О нет! — ахнула Дамарис и встала рядом с ним. Послышались возгласы и от остальных. Шесть лет назад человек по имени Дэмиенс попытался убить короля Франции и был страшно наказан.

— Мы не Франция, — заметил Родгар. — Мы не пытаем сумасшедших и не четвертуем их на городской площади даже за покушение на жизнь короля. И к счастью, Лайден никогда не переходил от слов к делу. Прискорбно, что так много людей слышали его слова, да и то не все благодаря прекрасным голосовым связкам Дамарис.