— Ты нашел мою заколку… на празднике у папы.

Это так. Я подобрал штуку с помпоном, которая упала с ее волос на поминках Лиама.

Я опустился на колени перед ней.

— Ты умная печенька.

— Как тебя зовут?

— Грэхем.

— Как крекер Грэхема?

— Да, наверное.

— Ты умный крекер!

Я фыркнул.

— Ты очень забавная, Хлоя.

Женевьева вмешалась.

— Хлоя… Грэхем — друг папочки и мамочки. Он будет сегодня с нами ужинать.

— Ты знал, что мой папочка умер?

— Да. Мне очень жаль. Я знаю, он очень тебя любил.

Она подошла к концу стола, взяла фотографию в рамке и принесла ее мне. На снимке Лиам с любовью смотрел на нее, а вокруг падали осенние листья. Не было сомнений, он ее обожал. Я хотел почувствовать горечь, но улыбка на ее лице, запечатленная на фото, не дала мне этого сделать.

— Это очень хорошая фотография.

— Спасибо.

Не зная, что сказать дальше, я спросил:

— Ты всегда надеваешь пижаму так рано?

— Иногда.

— Она выглядит очень удобной. Мне бы хотелось, чтобы были такие пижамы моего размера.

Хлоя наморщила носик.

— Это было бы глупо.

— Да, полагаю, что так.

Она дала мне своего медвежонка и сказала:

— Смотри! Мишка Грэхем… как маленькие печеньки.

Затем она начала хохотать. (Примеч. Teddy Grahams — шоколадные мишки, американский сухой завтрак).

Я засмеялся, потому что она смеялась.

— Умно.

— Ужин готов! — позвала Женевьева из кухни. Она накрыла стол в столовой. Большое белое прямоугольное блюдо было заполнено рисовой лапшой и овощами, которые она приготовила. Тарелка куриных наггетсов с овощной смесью стояла напротив, как я предположил, места Хлои. Его выдавала салфетка с Дашей-путешественницей. (Примеч. «Даша-путешественница» или «Даша-следопыт» — американский популярный обучающий мультсериал).

— Грэхем, ты сказал, что будешь просто воду? — спросила Женевьева.

— Да.

— Хлоя, ты хочешь свое обычное клубничное молоко?

Клубничное молоко?

Не может быть.

Я повернулся к Хлое.

— Клубничное молоко? Я люблю клубничное молоко.

— Оно мое любимое.

— Какое?

— «Несквик», — ответила она.

Я никогда не пил молоко «Несквик» перед Женевьевой. Поэтому она не понимала, какое это невероятное совпадение.

— Это здорово. Это мой самый любимый напиток на всем свете. — Я повернулся к Женевьеве. — Могу я попросить такое же клубничное молоко?

— Конечно. — Женевьева казалась удивленной.

В присутствии дочери я впервые в своей взрослой жизни буду пить молоко «Несквик», открыто и не стесняясь. Я выхожу из клубнично-молочного шкафа.

Хлоя повернулась к матери.

— Ты должна дать ему «безумную соломинку».

— Ох, я не думаю, что он захочет.

На радость Хлое, я посмотрел на Женевьеву так, будто она сошла с ума, раз думает, что я откажусь.

— Конечно, хочу!

Женевьева покачала головой, затем положила передо мной длинную розовую закрученную соломинку. Хлоя была просто в восторге, пока смотрела, как я пью через нее.

— Знаешь, Хлоя, я никогда не замечал, что молоко вкуснее, когда пьешь через «безумную соломинку».

— Я знаю! — завизжала она.

Радость в ее глазах ощущалась физически. Я мог к этому привыкнуть. Мне было так хорошо от того, что она так улыбалась, наблюдая за таких олухом, как я, который делает всякие детские штучки. Эта маленькая девочка проходила сейчас через тяжелую травмирующую утрату, но она была уравновешенной и любимой своей матерью.

Я должен был отдать Женевьеве должное. Она, казалось, была хорошей матерью.

На протяжении всего ужина Хлоя веселилась, наблюдая, как я засасываю лапшу. Я бы снова и снова делал это, только чтобы заставить ее смеяться. Женевьева молчала, но была внимательной и часто смотрела на нас, подперев подбородок рукой. Она отступила на второй план, позволив мне и Хлое подружиться.

После ужина Женевьева заставила Хлою помыть руки и почистить зубы. Я не был уверен, как вечер будет проходить дальше, пока Хлоя не подошла ко мне и не спросила:

— Ты у нас переночуешь?

— Нет. Нет. Но я ненадолго останусь. Что дальше на повестке дня?

— На чем?

Мне придется научиться разговаривать больше по-детски.

— Во что ты хочешь поиграть после ужина?

— Переодевание!

— Переодевание?

— Да.

— Что оно в себя включает?

— Никаких хвостов. Только платья. (Примеч.: entail — включать в себя, tail — хвост).

Я фыркнул.

— Платья?

— Да. — И она убежала, чтобы, предположительно, что-то принести.

Я посмотрел на Женевьеву так, чтобы она объяснила мне все это.

— Платья?

— У Хлои в комнате есть сундук, набитый платьями принцесс и другими костюмами. Она любит надевать их поверх пижамы и кружиться в них, пока не устанет. Это, типа, ритуал перед сном.

Хлоя прибежала обратно ко мне, наряженная в пышное розовое платье и пластмассовую корону. Не успел я глазом моргнуть, как вокруг моей шеи оказалось обмотано белое боа из перьев.

— Хлоя, Грэхем может не захотеть одеваться как леди.

— Все в порядке. Я как раз собирался наладить контакт со своей женственной стороной. Это было в моем списке дел.

Хлоя схватила мой телефон и дала его мне.

— Сфотографируй нас!

Я сделал селфи с Хлоей и на автомате отправил его Сорайе. Не зная, какое у нее сегодня настроение, я засомневался в своем решении, но было уже поздно.

— Я сейчас вернусь, — сказала Хлоя и стащила с меня боа. Она убежала в комнату, оставив меня с Женевьевой наедине в гостиной. Несколько перьев упали, плавно приземлившись на ковер.

— Ты замечательно с ней ладишь, Грэхем.

— Это кажется более… естественным… чем я предполагал.

— Конечно. Потому что она твоя.

Прежде чем мы смогли продолжить разговор, Хлоя снова ко мне подлетела. На этот раз она была одета в красное рождественское платье с белой меховой отделкой. В руках у нее был черный цилиндр.

— Ты снежная принцесса?

— Я принцесса Рождества. — Она надела цилиндр мне на голову. — А ты Скрудж. (Примеч.: главный герой повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь»).

— Мне кажется, найдется много людей, которые скажут, что ты правильно меня охарактеризовала, Хлоя.

— Что?

— Ничего, — улыбнулся я. Мне пришлось напомнить себе, что я говорил с четырехлетней девочкой.

Игра в переодевание длилась около часа, прежде чем Женевьева сказала Хлое, что ей пора ложиться спать.

— Уже прошло полчаса после отбоя. Пожелай Грэхему спокойной ночи.

Моя дочь подошла ко мне. Моя дочь. Мне все еще нужно было к этому привыкнуть. Она остановилась передо мной, наши лица были на одном уровне. Боже, она так похожа на мою мать. Мама бы очень ее полюбила. Это напомнило мне, что я должен выделить время и рассказать эти новости бабуле.

Я не удержался и обхватил ладонями щеки Хлои. Я не хотел ее пугать, но мне весь вечер хотелось сделать это, а сейчас была последняя возможность.

— Спокойной ночи, милая.

— Ты придешь еще?

— Можешь на это рассчитывать, Хлоя. — Я никогда не произносил слов, правдивее этих. Она потом еще будет пытаться избавиться от меня.

* * *

Сегодняшний вечер прошел гораздо лучше, чем я ожидал.

Когда я был уже в лимузине, теплое чувство внутри быстро сменилось тревогой, когда я проверил телефон и понял, что Сорайя так и не ответила на фотографию, которую я ей прислал. У меня появилось плохое предчувствие. Это было не похоже на нее — не отвечать на мои сообщения.

Я был идиотом.

Полным гребаным тупицей.

Я не должен был отправлять ей эту фотографию.

Мое сердце начало бешено колотиться. Должен ли я оставить ее одну сегодня или ехать в Бруклин?

— Просто остановись перед кондоминиумом, Луис. Я еще не уверен, куда поеду.

Как только машина остановилась у моего дома, телефон известил о текстовом сообщении.


Сорайя: Прости. Только что получила. Телефон заряжался в другой комнате. Ты очаровательно смотришься в боа. Рада, что все прошло хорошо. Я, наверное, лягу сегодня пораньше. Мне немного нездоровится. Поговорим завтра. Целую.


Выпустив вздох облегчения от того, что она ответила, я откинул голову на сиденье, а затем перечитал ее сообщение снова. Я не был уверен, ехать мне в Бруклин или нет. Она сказала, что плохо себя чувствует. Я взял телефон и набрал ее номер, но меня перебросило на голосовую почту. Она игнорировала меня или уже легла спать? Может, она отключила звук. Когда прозвучал сигнал, чтобы оставить голосовое сообщение, я начал бессвязно бормотать:

— Привет, красотка. Мне жаль, что ты плохо себя чувствуешь. Я просто хотел услышать твой голос, прежде чем лягу спать. Ты, наверное, уже в постели. Все прошло хорошо сегодня. Я хочу, чтобы вы с ней познакомились, когда ты будешь готова. Но, Сорайя, ты должна кое-что знать: не думаю, что был бы готов к этому, если бы не встретил тебя. Мужчина, которым я был пару лет назад, не тот, кем я сейчас являюсь. Я был жалким человеком. Тогда Лиам был лучшим отцом для нее. Я уверен. Но благодаря тебе, я буду отцом, которого она заслуживает. Ты показала мне столько всего и напомнила о том, что самое важное в жизни.

Я сделал паузу.

Черт.

Скажи ей, что любишь ее. Просто скажи ей.

— Сорайя, я…

БИИП.

Чертова штука меня отключила.