— У тебя прекрасный кабинет. Но, по-видимому, ты очень занят. Я ненадолго. Просто принесла тебе рогалик и кофе.

— Спасибо. Не стоило.

— Я хотела. — Впервые я внимательно посмотрела на него. Он все еще был красивым, но выглядел нервным и уставшим. — Ты выглядишь измотанным.

— Переживу. — Он указал на зону отдыха. — Пойдем, присядем. Позавтракай со мной. На самом деле, я ничего не ел с прошлого вечера.

С другой стороны кабинета был длинный кожаный диван с двумя креслами напротив и стеклянным кофейным столиком между ними. Грэхем сел, и я достала рогалики и развернула их.

— Я принесла тебе то, что нравится мне, так как не знала, что тебе нравится.

— Я съем все, чем ты меня накормишь.

— В таком случае…

Развратная улыбка появилась на его лице.

— Не думай, что я не разложу тебя на этом диване и не буду наслаждаться тобой, пока весь персонал не узнает, какая ты религиозная девушка.

Я откусила кусочек рогалика, чтобы прекратить пялиться на него. Минуты, потраченной на пережевывание и проглатывание, хватило, чтобы кое-как взять под контроль свое либидо.

— Итак… тебе удалось отогнать плохих парней?

— Я один из плохих парней, Сорайя.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Помешать им извлечь выгоду.

— И да, и нет. Это сложно. В нашем бизнесе есть много уровней собственности. Сейчас я работаю над этими уровнями. Но, кажется, Лиам подготовил ядовитую пилюлю, чтобы предотвратить поглощение нежелательной стороной. Это позволяет существующим держателям акций выкупить дополнительные пакеты по сниженной цене, что приведет к размытию стоимости доли и сделает поглощение менее привлекательным для потенциальных захватчиков.

— Значит, у него был запасной план.

— Точно. И это сработало бы, если бы он предоставил эти права компании, которая заслуживает доверия.

— Я так понимаю, он этого не сделал.

Грэхем покачал головой.

— Нет.

— Звучит сложно и запутанно.

— Так и есть.

— Как ты справляешься с не деловой частью?

— Не деловой частью?

— Ты потерял друга.

— Бывшего друга.

Я кивнула.

— Бывшего. Но ты заботился о нем в определенный период твоей жизни, ведь вы вместе начали бизнес.

— С одной стороны, да. Но, как ты знаешь, все изменилось.

— Я видела в утренних новостях, что это был сердечный приступ.

— Это случилось в машине. Он свернул с дороги и врезался в дерево. Был уже мертв, когда приехала полиция. К счастью, больше никого в машине не было. Женевьева сказала, что в машине должна была быть их дочь, но она плохо себя чувствовала, поэтому осталась дома. В противном случае…

Он увидел мое лицо.

— Я разговаривал с ней утром. Она позвонила, чтобы попросить помочь с деловыми проблемами, но я уже над этим работал.

— Я не знала, что вы общаетесь.

— Мы не общаемся. Это был деловой звонок. Она знала, что я смогу помочь, и для нас обоих будет выгодно помешать другим обесценить компанию.

Я кивнула. Это имело смысл. Было нелепо чувствовать ревность к женщине, которая вчера потеряла мужа.

— Как твоя бабушка?

— Она сказала Камбрии передать мне, что вычеркнет меня из завещания, если я не вытащу ее из госпиталя.

— О, нет.

— На самом деле, это хорошо. Это значит, что она снова становится собой. Когда она милая и уступчивая, меня это пугает.

Его отношения с бабушкой мне очень нравились. Можно много сказать о человеке по тому, как он ведет себя со старшим поколением.

— Она все еще в «Вестчестерском госпитале»?

— Я перевел ее в «Больницу экстренной хирургии».

— Это на 70-ой улице?

— Да.

— Это всего в нескольких кварталах от моего офиса. Может, мне зайти к ней на ланч? Ты, очевидно, здесь очень занят.

Грэхем обвел взглядом мое лицо.

— Это было бы замечательно. Спасибо.

— Без проблем.

— Ты останешься со мной сегодня ночью?

— У тебя дома?

— Да. Мой водитель заберет тебя после работы, отвезет в Бруклин, чтобы ты собрала вещи, и привезет ко мне. Я встречусь с тобой там, после того как закончу здесь. Портье пропустит тебя внутрь.

— Хорошо.

Мы поболтали еще немного, пока ели. После того как мы доели рогалики, я собрала мусор.

— Мне нужно вернуться на работу, иначе Ида приготовит мне список необходимых дел, которые ей на самом деле не нужны, но это продержит меня в офисе до девяти часов.

Грэхем поцеловал меня на прощанье, и я остановила его, пока мы не потеряли контроль.

— Значит, ты поедешь на поезде, ведь я заберу твоего водителя?

— Да.

— Простолюдин.

— Давай не будем забывать, как мы встретились. Теперь я езжу на поезде каждое утро.

— Теперь? То есть, раньше не ездил?

Он широко улыбнулся.

— В тот день, когда потерял телефон, я первый раз за многие годы поехал на поезде. У моего водителя был отпуск на той неделе.

— Но ты все еще на нем ездишь?

— Теперь у меня есть на это причина.

Опасение, которое я почувствовала после вчерашнего разговора по телефону, наконец, немного утихло после того, как я вышла из кабинета Грэхема. Больше всего мне хотелось доверять тому чувству, что растет между нами, хотя часть меня все еще боялась. Он был таким уверенным и бесстрашным, и я пыталась использовать это, чтобы успокоить себя. Я ненавидела эту слабую и трусливую часть себя. Пришло время узнать, как от нее избавиться.

* * *

— Миссис Морган? — Я открыла дверь и заглянула в ее палату. Она сидела в кровати и смотрела телевизор.

— Входи, входи, дорогая. И зови меня Лил.

Я написала Грэхему сообщение, чтобы узнать, что она любит из еды, и принесла ей сэндвич с рыбным филе из «Макдональдса», которое Грэхем назвал «гадостью», а также ее любимым фастфудом.

— Я подумала, вам не помешает компания сегодня. Грэхем застрял в офисе со вчерашнего дня. Я работаю недалеко.

— Скажи мне, что запах, который я чувствую, это рыбный сэндвич?

Я улыбнулась.

— Конечно.

— Грэхем думает, что если сэндвич не из шикарного ресторана с ценами в шестьдесят долларов за еду размером с четвертак, то это плохая еда. Я люблю мальчика, но иногда он может быть полнейшим снобом, его голова просто застревает в его же заднице.

Я рассмеялась, вспомнив прозвище, которое ему дала — Самодовольный мистер Костюм. (Примеч.: stuckup — в пер. с англ. «застрять» и «самодовольный»).

— Временами у него проявляется высокомерная сторона.

В углу стоял столик на колесиках, поэтому я пододвинула его ближе и выложила на поверхность ее ланч, а затем свой.

— Вы смотрите телесериал?

— «Дни нашей жизни». Дочь подсадила меня на него.

— Она и сына подсадила, — усмехнулась я.

— Ты знаешь про это?

— Да. Это немного не в его характере.

— В то время было совсем наоборот. Можешь мне не верить, но этот мужчина был тюфяком. Он всегда был с моей Селией. Мальчик боготворил мать. Ему трудно было, когда она умерла. Возможно, из-за этого он такой сейчас. Не привязывается ни к одной женщине, если ты меня понимаешь. Единственные женщины, к которым он привязывался, рядом не задержались. Конечно, это не вина моей Селии.

Я знаю, что она имела в виду Женевьеву. Первая женщина, которой он открылся после смерти матери, его подвела. Я еще даже не встречала эту женщину, но уже презираю ее.

— Как вы себя чувствуете? Грэхем сказал, у вас операция в пятницу.

— Я чувствую себя хорошо. Они пытаются пичкать меня обезболивающими таблетками, но мне они не нужны, от них спать хочется. Мне кажется, им нравится усыплять пожилых людей все время, так мы не капризничаем.

Я оглядела палату. Это была самая хорошая палата, какую я видела. В ней могло разместиться полдюжины пациентов, хотя здесь располагалась только одна кровать. Угол украшала цветочная композиция. Лил проследила за моим взглядом.

— Это от Грэхема. Присылает мне свежие цветы каждую неделю по вторникам, как по часам. Раньше у меня был большой сад, но мне стало тяжело им заниматься.

— Он может быть очень заботливым, когда захочет.

— В нем есть две стороны. Вдумчивый и бездумный. Не уверена, что в Грэхеме есть что-то среднее.

— Но вы, определенно, можете его приструнить.

— Кому-то же нужно видеть его настоящего и высказывать ему за его косяки.

Я усмехнулась.

— Согласна.

— Хотя, что-то подсказывает мне, что ты делаешь то же самое. Могу сказать… ты подходишь ему.

— Вы так думаете? Во многом мы практически полные противоположности.

— Не важно. Главное только то, что вы чувствуете.

— Спасибо, миссис М… Лил.

Я осталась дольше, чем длился мой ланч, наслаждаясь рассказами Лил о персонажах мыльной оперы. Сюжетные линии были такие надуманные, и я не могла перестать думать о том, как Грэхем их смотрит — ведь он такой суровый и практичный. Когда я собралась уходить, Лил взяла меня за руку.

— Грэхем хороший человек. Горячо предан и любит свою семью. Сильно оберегает свое сердце. Но если он его отдаст, обратно не заберет.

— Спасибо.

— С остальным ты справишься. Вытащи палку из его задницы и тресни ему по голове несколько раз. Он умный. Он очень быстро все поймет.

— А вот это я могу сделать.

* * *

Грэхема не было дома, когда я приехала в его кондоминиум. Блэки встретил меня у двери, прыгая вверх и вниз как маленькая сумасшедшая собачка.

— Привет, дружок. — Я подняла его, и он начал лизать мне лицо. Я все еще не могла свыкнуться с тем фактом, что у мистера Большого Придурка была маленькая пушистая белая собака. — Похоже, здесь только ты и я.