Глава 15

Весной 1808 года в империи Наполеона появились первые едва заметные трещины, и появились они на Пиренейском полуострове. Император вынудил испанского короля Фердинанда VII, популярного в народе, отречься от престола и посадил на трон одного из своих братьев. Возмущенные испанцы подняли восстание. И вот теперь, сидя в своем кабинете в Уайтхолле, Джервейз ежедневно оценивал поступавшую к нему информацию.

Месяца полтора назад сэру Артуру Уэллесли присвоили звание генерал-лейтенанта и поставили его во главе войск, которые должны были направиться в Венесуэлу – на помощь революции. Но затем Испания и Португалия прислали в Англию делегации с просьбой помочь им в борьбе против Наполеона, и назначение Уэллесли изменили: теперь он должен был отправиться на Пиренейский полуостров. Джервейз использовал все свое влияние в поддержку своего бывшего командира, и не сомневался: генерал оправдает доверие его сторонников.

Находясь в данный момент в Лондоне, Уэллесли встретился со своим бывшим подчиненным, чтобы обсудить вопросы, касавшиеся их обоих. Из соображений конфиденциальности генерал не стал принимать виконта в своей резиденции и приехал в Сент-Обин-Хаус ближе к вечеру. Джервейз принял гостя в библиотеке и налил два бокала португальского портвейна. Сделав глоток, сэр Уэллесли перешел прямо к делу.

– Вам что-нибудь известно о маркизе де ла Романе? – осведомился он.

Джервейз утвердительно кивнул.

– Да, разумеется. Де ла Романа – один из самых уважаемых испанских генералов. Сейчас он в Дании, командует корпусом, находясь в подчинении у Наполеона.

Уэллесли нахмурился и проговорил:

– Да, все верно. Но Романа – настоящий патриот, и если бы он знал о ситуации в Испании, то больше не служил бы императору – ни он, ни бо́льшая часть его людей. – Генерал всегда был человеком сдержанным, но сейчас настолько воодушевился, что даже помолодел лет на десять. Сверкая голубыми глазами, добавил: – И если кто-нибудь сможет добраться до маркиза Романы и сообщить ему, что Наполеон сместил короля Испании, то наш королевский флот доставит маркиза и его армию на Пиренеи – сражаться с французами.

Джервейз вздохнул и пробурчал:

– Да, знаю. Мы делали все возможное, чтобы доставить Романе сообщение, однако…

– Да-да, конечно, – перебил Уэллесли. – Мне следовало догадаться, что вы уже участвуете в этом деле. – Генерал издал короткий смешок, напоминавший лай. – И каковы же результаты?

Джервейз невольно вздохнул.

– Четверо наших погибли, пытаясь это осуществить, и теперь ситуация… В общем, сами все понимаете…

Он прекрасно знал всех своих агентов, и их смерть тяжким грузом лежала на его совести, но ведь они сами понимали, на какой риск идут.

– Мне очень жаль. – Уэллесли тоже вздохнул. – Но мы должны снова попытаться. Ведь силы, которыми я командую, недостаточно велики для того, чтобы разбить французские войска на Пиренейском полуострове без испанской помощи. А у Романы девять тысяч хорошо обученных солдат. И если все они вернутся домой, вместе мы сможем разбить французскую армию в Испании. А после этого…

Рассуждения генерала можно было не заканчивать, так как было очевидно: если удастся изгнать французов с полуострова, то затянувшаяся тупиковая ситуация как-нибудь да разрешится. И почти никто не сомневался, что в этом случае войну удастся перенести во Францию, к самому Наполеону. В общем, было ясно: мир в Европе наступит только тогда, когда французский император признает свое поражение.

– Я все прекрасно понимаю, – перебил Джервейз. – Вот только… Дайте подумать.

Он откинулся на спинку стула, потягивая портвейн, а его мысли пошли по знакомому кругу. На протяжении последних недель он думал только о двух вещах: о ситуации в Европе, о том, как Британия могла бы ее использовать, и, конечно же, о Диане, в первую очередь – о Диане. Именно из-за нее ему не хотелось приходить к выводу, который был неизбежным с самого начала. И сейчас он – хотя и недолго – колебался, прекрасно понимая: как только произнесет эти слова, обратного пути не будет.

– Я сам поеду к Романе, – заявил виконт.

Уэллесли взглянул на него с удивлением.

– Думаете, у вас больше шансов преуспеть в этом деле, чем у кого-то из ваших постоянных агентов?

– Возможно. Во всяком случае, я не хуже, чем любой из них.

– Может, и так, – пробормотал Уэллесли, пожав плечами.

– Да, именно так. – Джервейз устремил взгляд на бокал с портвейном, кроваво-красный цвет которого напоминал о том, что он видел во время службы в армии, но предпочел бы забыть. – Видите ли, я больше не офицер, поэтому не могу посылать людей на смертельно опасное задание. А ведь погибли уже четверо.

Уэллесли посмотрел на собеседника оценивающим взглядом и, немного помолчав, тихо произнес:

– Как хотите. У вас есть какой-то определенный план?

Генерал понимал, что бесполезно спорить с человеком, уже принявшим решение. К тому же успех предприятия почти наверняка означал победу в предстоящей битве за Пиренейский полуостров.

– До Голландии я могу добраться на рыбацкой лодке, – сообщил виконт. – Потом – по суше – поеду в Данию. Мне уже приходилось совершать подобные путешествия. – Он пожал плечами. – Я достаточно хорошо говорю по-французски, чтобы сойти за француза, и у меня есть нужные документы, которые удостоверят мою личность.

– Вас послушать, так все кажется легко и просто, – заметил Уэллесли. – Но, насколько я понимаю, остальные агенты тоже были весьма опытными и хорошо подготовленными.

– Да, верно. Но помимо мастерства нужна еще и удача. Возможно, я окажусь более удачливым.

– Будем надеяться. – Уэллесли поднял свой бокал, салютуя. – Только уж постарайтесь вернуться живым.

Джервейз скорчил гримасу.

– Сэр, поверьте, я очень даже заинтересован в таком исходе.

После ухода Уэллесли Джервейз долго сидел в библиотеке, обдумывая дела, которые ему следовало завершить, прежде чем отправиться на континент. Впрочем, он всегда содержал свои дела в порядке, так что перед отъездом у него их было не так уж много. Он мог отправиться на побережье уже к завтрашнему вечеру. А сегодня будет его последний вечер с Дианой. Год назад Джервейз относился к опасным миссиям, которых иногда требовала его работа, с фатализмом, он надеялся на успех, но вероятность неудачи его не слишком волновала.

Теперь его жизнь стала гораздо богаче, и ему было не все равно, что с ним произойдет. Мысль о том, что он, возможно, навсегда расстанется с Дианой, вызывала острую боль, и Джервейз не знал, что было хуже: сама разлука или же страх из-за того, что Диана во время его отсутствия найдет себе кого-нибудь другого. Когда он ездил в Ирландию, было очень тяжело, но предстоящая поездка представлялась в этом смысле еще более опасной.

Джервейз говорил себе, что так беспокоиться из-за любовницы просто нелепо. До знакомства с Дианой он смотрел на мужчин, прыгающих вокруг женщин словно комнатные собачонки, с чувством собственного превосходства и даже с некоторым презрением. Теперь же он лучше понимал этих мужчин. Конечно, он никогда не позволил бы любовнице делать из него дурака, если бы она попыталась, тут же прервал бы все связи с ней. Но обаяние Дианы в том и состояло, что она никогда ничего не требовала и не угрожала. Идеальная женщина! И в то же время – загадка.

Джервейз невольно вздохнул. Уж лучше побыстрее встретиться с Дианой, чем размышлять о том, что она станет делать в его отсутствие. Для подобных раздумий у него будет достаточно времени в поездке.


Джервейз пришел раньше обычного, и это отклонение от привычного распорядка немного встревожило Диану. Она спустилась в гостиную, чтобы его встретить. Когда же увидела на его лице отстраненное выражение, ее тревога усилилась. Но Диана уже знала: даже в моменты отчуждения он смягчался от ее нежности, – поэтому пересекла комнату и положила руки ему на плечи.

Джервейз крепко обнял ее и поцеловал, и она тотчас почувствовала, что он был напряжен не из-за нее, а по какой-то другой причине. Заглянув ему в глаза, она спросила:

– Что-нибудь случилось?

Серые глаза с жадностью всматривались в ее лицо: казалось, Джервейз пытался запомнить каждую ее черточку.

– Еще рано. Не хотите ли куда-нибудь пойти сегодня? – спросил он наконец.

Это было необычное предложение, ведь они очень ценили время, проведенное наедине. Но что же скрывалось за его словами? Увы, об этом Диана могла только гадать.

– Да, было бы неплохо, – ответила она. – А что именно вы предлагаете?

Джервейз ненадолго задумался и спросил:

– Как насчет поездки в Воксхолл-гарденс? Две недели назад парк открылся на сезон, и там всегда происходит что-нибудь интересное. Вы там когда-нибудь бывали?

– Нет, – покачала головой Диана. – А может, мне нужно переодеться?

Джервейз окинул взглядом ее мягкое муслиновое платье – простенькое, но в то же время весьма элегантное.

– Нет, не нужно. Только возьмите шаль – вечер довольно прохладный.

На улице ждал один из экипажей виконта, и через несколько минут они были уже в пути. Джервейз мало разговаривал, но крепко держал Диану за руку, и было совершенно очевидно: что-то очень его беспокоило. Но Диана сочла за лучшее не расспрашивать – пусть сам заговорит, когда будет готов.

Воксхол процветал почти сто пятьдесят лет, и все слои общества приходили сюда насладиться музыкой, всевозможными представлениями, танцами и фейерверками, но в основном – чтобы посмотреть на других людей. Джервейз не стал брать лодку, чтобы пересечь реку, и велел своему кучеру провезти их по Лондонскому мосту. Они заплатили за вход и стали прогуливаться по освещенным фонарями аллеям. Опираясь на руку виконта, Диана получала от прогулки огромное удовольствие. В прохладном вечернем воздухе плыли звуки музыки, и повсюду царила праздничная атмосфера. Молодые пары гуляли, держась за руки, тщеславные денди разглядывали толпу через монокли, а молоденькие продавщицы в своих лучших платьях во все глаза смотрели по сторонам и гуляли бок о бок с увешанными драгоценностями леди.