Мэри Патни - Самая желанная

– Твоя сила и моя теплота… – Диана легонько прикоснулась к неглубокой царапине на ребрах мужа – там его задела шпага Везеула. Да, Джервейз был очень сильный, хотя даже не сознавал своей силы. Но она, Диана, прекрасно ее сознавала. И сейчас чувствовала себя в большей безопасности, чем когда бы то ни было. – Сегодня мы спасли друг друга. Теперь ты веришь, что наша встреча – это судьба, и что мы были предназначены друг другу, хотя в то время, когда мы впервые встретились, это казалось невероятным.

Джервейз с улыбкой ответил:

– Таких невероятных случайностей просто не бывает, так что, пожалуй, я должен тебе поверить. – Немного помолчав, он продолжил: – Когда я впервые увидел тебя в Лондоне, ты тронула мое сердце, но знаешь… События, которые привели к нашему венчанию на острове Мулл, могли оказаться случайными, но сделать наш брак настоящим после столь катастрофического начала могло только Божественное провидение.

Диана обняла мужа и придвинулась к нему поближе. Она собиралась сказать ему то, что следовало сказать гораздо раньше – тогда, когда ему было необходимо это услышать.

– Джервейз, тебе никогда не надо меня ревновать. Я приехала в Лондон, чтобы найти мужчину, но после того, как мы встретились, я поняла, что этот мужчина – ты. Никого другого не было и никогда не будет.

– Из-за того, что я тебе верю, моя одержимость прошла. – Голос Джервейза сделался хриплым от переполнявших его чувств. – Я ревновал, потому что боялся тебя потерять. А теперь ревность исчезла.

Диана подняла голову для еще одного поцелуя, потом повернулась на бок. Устраиваясь поудобнее рядом с мужем, она вдруг вспомнила кое-какие слова графа.

– Я не совсем поняла, что Везеул имел в виду, но он хвастался, что уничтожит Уэллесли. – Она как можно точнее повторила слова графа. – Как по-твоему, это что-нибудь значит?

Джервейз нахмурился, обдумывая услышанное, потом сказал:

– У меня не было доказательств, но я считал, что Везеул – самый опасный французский шпион в Англии. Полагаю, это он скрывался под кличкой Феникс. Он был умен и везде вхож. Вполне возможно, что он строил козни против Уэллесли. Думаю, расследование его оправдает и ему дадут новую должность. Но Везеул мог сфабриковать какую-нибудь историю, которая бы дискредитировала Уэллесли навсегда. Однако опасаться больше нечего. И знаешь что? Подозреваю, что граф каким-то образом подслушал наш разговор в Воксхолле перед моим отъездом на континент. Наверное, именно от него французы заранее знали о моем прибытии. Что же касается содержания бумаг, которые я оставил на ночь в своей дорожной сумке у тебя в гостиной… Скажи, нет ли в твоем доме какого-нибудь слуги, который мог быть информатором Везеула?

Диана ненадолго задумалась, потом ответила:

– У нас есть кухарка-француженка. Она уговорила меня взять ее на службу и… Признаться, я так и не поняла, зачем ей это понадобилось. Она довольно хороша собой и могла бы найти место получше.

– Вот и ответ, – проворчал Джервейз. – Но теперь, когда Везеул мертв, это, наверное, не имеет значения. Тем более что ты уедешь из дома на Чарлз-стрит.

Диана с улыбкой взглянула на мужа.

– Значит, ты хочешь, чтобы я переехала к тебе?

– Какие могут быть вопросы? – удивился Джервейз. – Я считаю, что ты, Джоффри и Эдит должны переехать в Сент-Обин-Хаус. Этому дому не мешает добавить жизни и смеха. – Он тоже улыбнулся. – На Мадлен, полагаю, у Фарнсуорта другие планы.

Диана засмеялась.

– Я просто хотела услышать, как ты это произносишь. Мне нравилось быть твоей любовницей, но еще больше понравится быть твоей женой. Я жду этого с нетерпением.

– А мне еще больше не терпится! – воскликнул Джервейз. – Я больше не хочу проводить без тебя ни одной ночи.

Он наклонился к жене, губы их слились в поцелуе, а когда поцелуй прервался, Диана вдруг вспомнила, что должна сообщить мужу кое-что важное.

– Джервейз, я должна тебе кое-что рассказать…

Рука виконта, ласкавшая ее, замерла. Открыв глаза, Диана увидела, что Джервейз смотрел на нее вопросительно. И она, немного смутившись, сказала:

– Мне кажется, что снова беременна. Конечно, еще слишком рано, чтобы знать наверняка, но… – Диана машинально коснулась своей уже слегка набухшей груди. – Но у меня были такие же ощущения, когда я носила Джоффри.

Диана думала, что муж обрадуется, но, увидев выражение его лица, она уже не была в этом уверена.

– Извини, – пробормотала она. – Это случилось той ночью, когда ты вернулся с континента. Я тебя не ждала и поэтому не подготовилась. Ты сердишься?

– Какое я имею право сердиться? Мы в равной степени за это в ответе. – Джервейз говорил непринужденно, но когда дотронулся до ее щеки, пальцы у него были холодные, а в глазах Диана увидела страх. – Ты ведь говорила, что при родах едва не умерла.

– Это потому, что тогда я была слишком молода. Но на этот раз все будет по-другому. Акушерка сказала, что раз мне хватило сил пережить ту, первую беременность, то в будущем трудностей быть не должно. Все будет хорошо, не переживай.

Муж посмотрел на нее с тревогой, и Диана, накрыв его руку своей, добавила:

– А еще я поговорила с доктором Джоффри – спросила, может ли у нашего второго ребенка тоже развиться эпилепсия.

– И что он ответил?

Диана пожала плечами.

– Он сказал, что такое возможно, хотя не обязательно.

– Что ж, с эпилепсией или нет, но если наш второй ребенок будет хоть вполовину таким здоровым, как Джоффри, то я буду удовлетворен, – подытожил виконт. – Что бы ни ждало нас в будущем, вместе мы с этим справимся. И надеюсь, что в этот раз будет девочка с лазурными глазами и способностью околдовать любого мужчину.

Диана обняла мужа за шею, привлекла к себе и, поцеловав, проговорила:

– Или с серыми глазами, а может – двойняшки, это не важно. – Диана сунула руку под одеяло, и наградой ей был страстный отклик мужа. – Сейчас, милый, меня куда больше интересует настоящее, чем будущее. А тебя?

Утром они завтракали в детской вместе с Джоффри. Их сын сиял и был так горд, словно это он придумал, что им надо стать семьей, а когда узнал, что скоро не он будет самым младшим Бранделином, то еще больше обрадовался.

Поскольку под крышей Обинвуда собралась добрая половина британского правительства, было не трудно сочинить версию о том, что выдающийся французский роялист граф Везеул внезапно умер от сердечного приступа. Никому из важных персон не хотелось публично признавать тот факт, что французский шпион являлся их близким знакомым.

Кухарка-француженка, услышав эту новость, поспешила убраться из дома номер 17 по Чарлз-стрит.

Френсис Бранделин и его друг покинули Англию, но скандала не случилось. Письма Френсиса из Греции в основном состояли из обычных туристических рассказов о замках и древностях, но их истинным содержанием было счастье.

Поздней осенью Мадлен стала леди Фарнсуорт. На тихой церемонии венчания присутствовали лорд и леди Сент-Обин. Хотя у новой леди Фарнсуорт было туманное прошлое, ее приятный характер все компенсировал, и принимать ее отказывались только самые упрямые снобы, а на них Мадлен и Николасу было наплевать.

В ноябре расследование оправдало сэра Артура Уэллесли, и он был отправлен обратно на Пиренейский полуостров. После крупной победы в битве при Талавере в июле 1809 года ему был пожалован титул виконта, и он избрал титул Веллингтон.

Диана же получила полную свободу сделать Сент-Обин-Хаус более приветливым, и она справилась с этой задачей, к полному удовлетворению мужа. И, конечно же, в первую очередь распорядилась установить ванну в комнате при хозяйской спальне.

Несколько месяцев спустя, роясь в библиотеке, Диана наткнулась на стихотворение Джонатана Свифта. Строчки были написаны от руки на брачном свидетельстве священника Свифта, и они, ироничные и забавные, так понравились Диане, что она приказала выгравировать их на крышке серебряной шкатулки, которую подарила Джервейзу на их второе Рождество вместе. Строчки гласили: