– Милорд, а как вы ловите добычу поинтереснее? – Диана снова рассмеялась, внезапно обнаружив, что ей очень даже нравится эта игра.

Сент-Обин, казалось, не имел ничего против того, что она дурачилась. Он внимательно посмотрел на нее с улыбкой, а когда приблизился к дереву, сказал:

– Если бы я знал, как это сделать, то сделал бы.

Он протянул к ней руку, и теперь уже на лице его не было улыбки. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Потом он провел ладонью по ее щеке, после чего его пальцы скользнули в массу ее пышных, спутавшихся кудрей.

– Вы знаете, что вас называют Прекрасная Луна?

Диана вопросительно посмотрела на него, и он пояснил:

– Потому что вы женщина неземной красоты, самая прекрасная из всех, что когда-либо видели в Лондоне.

Глаза Дианы расширились. Несколько секунд она с удивлением смотрела на виконта, потом со смехом сказала:

– Это похоже на плод поэтической фантазии юного мистера Клинтона. Удивительный комплимент.

– Нет, чистейшая правда, – произнес Джервейз.

Глаза его потемнели, и Диане почудилось, что воздух между ними как будто загудел и завибрировал. Когда же он снова провел ладонью по ее щеке, по всему телу Дианы прокатились теплые волны, и губы ее сами собой приоткрылись.

– Диана, сколько мне еще ждать? – Виконт говорил почти шепотом, но взгляд его действовал гипнотически.

Тут он принялся легонько поглаживать пальцами ее ухо, и Диана невольно вздрогнула – она и не догадывалась, что в столь «неинтересной» части ее тела могли зарождаться такие чудесные ощущения. Ее тело реагировало на ласки виконта все острее, и Диана, стараясь сохранить равновесие, ухватилась рукой за ствол дерева. Удивительно, что мужчина с такими сильными руками мог быть столь нежным…

– Я понимаю, вы хотите лучше меня узнать, – проговорил виконт хриплым голосом. – Но чем больше времени мы проводим вместе, тем труднее мне не распускать руки. Вообще-то… это практически невозможно.

Он обошел ствол дерева и, обхватив обеими руками ее талию, привлек к себе. В следующее мгновение их губы слились в поцелуе. «По-видимому я хорошо осваиваю искусство поцелуев», – промелькнуло у Дианы. И действительно, каждый раз, когда они целовались, их поцелуи становились все более страстными… и интимными. Диана закрыла глаза и забылась в жарком танце губ и языков – в танце, который сейчас казался ей совершенно естественным.

В какой-то момент они упали на колени и крепко прижались друг к другу. И теперь Джервейз принялся целовать ее в невероятно чувствительное местечко под ухом, а руки его тем временем ласкали ягодицы и бедра Дианы. Она тихо застонала и, еще ошеломленная собственной реакцией на ласки виконта, с укоризной подумала: «Не надо было пить так много вина».

И ей было совершенно ясно, что если бы он захотел взять ее прямо здесь и сейчас, то у нее бы не хватило воли его остановить. Хм… соблазнительная мысль… Если их первое соитие произойдет прямо сейчас, у нее не будет времени переживать из-за ограниченности своего опыта, не так ли? Но в глубине души Диана прекрасно знала: она не хочет, чтобы все началось именно так. Джервейз Бранделин стал уже слишком важным для нее, поэтому она не могла вести себя столь легкомысленно. Да-да, ей следовало взять контроль над ситуацией – как учила Мадлен, – а не спариваться в лесу как какая-нибудь влюбленная простушка с молочной фермы. Кроме того, меры против беременности. Как бы она ни любила Джоффри, она не собиралась дарить ему младшего брата или сестренку.

Диана освободилась из объятий Джервейза и, тяжело дыша, отстранилась; теперь ее колени касались его коленей. Он потянулся к ней, чтобы снова обнять, но она тихо сказала:

– Милорд, чего вы от меня хотите? – Виконт промолчал, и она, не в силах сдержать улыбку, продолжила: – Я имею в виду… Ну, чего вы хотите, кроме очевидного.

Джервейз понял, что ему предстоит еще один экзамен. Он вздохнул и задумался. Увы, в голову ничего не приходило: ведь ему следовало остудить пламя, которое эта женщина раздула, а это задача не из легких. Но действительно, чего же он хотел от Дианы Линдсей, кроме возможности насладиться ее телом, забыть в пылу страсти все мрачные воспоминания и сожаления? Прекрасный вопрос, заслуживавший честного ответа. Немного успокоившись, он заговорил, тщательно подбирая слова:

– Я люблю порядок в собственной жизни, поэтому мне нужна постоянная любовница. Мне нужно быть уверенным, что вы будете доступны в любой момент, когда я вас захочу, и не станете устраивать гневные сцены из-за того, что я уделяю вам недостаточно внимания.

Диана с невозмутимым видом кивнула, и на ее прекрасном лице не отразилось ни намека на одобрение или же, напротив, осуждение.

– Что я получу взамен? – спросила она. – Как вы наверняка знаете, долговременные отношения – дело сложное. Какими вы хотите видеть наши отношения?

Джервейз поморщился – вопрос Дианы привел его в замешательство. И действительно, он никогда не задумывался о том, как их отношения должны выглядеть с ее точки зрения. Впрочем, кое-что было ясно… Он задумался над ответом, прикусив нижнюю губу. Хотя их отношения основывались бы на купле-продаже – если Диана станет его любовницей, – это будет нечто большее, чем просто коммерческая сделка. Вопрос в том, насколько большее.

– Я хочу, чтобы вам не нужно было беспокоиться о деньгах, – проговорил он наконец. – И надеюсь, что наша связь удовлетворит вас физически.

Диана снова кивнула и тут же спросила:

– А если вы меня не удовлетворите, надо ли мне притворяться, что я удовлетворена?

Джервейз невольно стиснул зубы – вопрос задел его мужскую гордость – и, немного помолчав, с усмешкой заявил:

– Если вы будете лгать, то вам останется винить за вашу неудовлетворенность только саму себя. Даже самые умелые любовники не способны читать мысли. – Впрочем, он был абсолютно уверен, что ничего подобного не произойдет – об этом свидетельствовала реакция Дианы на его поцелуи. Придя к такому заключению, Джервейз добавил: – Насколько я знаю, умелая куртизанка всегда сможет убедить мужчину в том, что он величайший любовник в истории человечества. Но я предпочитаю думать, что вам не придется быть со мной актрисой. Но скажите, чего вы от меня ждете? Вы ведь ясно дали понять, что найдется множество других мужчин, готовых заплатить вашу цену. Что еще нужно, чтобы вы выделили меня среди остальных ваших поклонников?

– Я не говорила, что выделю вас.

Ее мелодичный голос прозвучал так буднично, что Джервейзу сделалось не по себе. Едва сдерживая гнев, он заявил:

– Если вы предпочитаете иметь нескольких любовников, то имейте в виду: для меня это неприемлемо! Мне нужны ваши услуги на эксклюзивных условиях, и я готов более чем щедро заплатить за эту привилегию.

Миссис Линдсей по-прежнему была невозмутима, но Джервейз заметил, что в синей глубине ее прекрасных глаз блеснула сталь.

– У меня нет желания принимать все предложения подряд, но я не обещаю быть доступной только для вас, – ответила она и после короткой паузы добавила: – Я никогда не даю обещаний, если не уверена, что смогу их сдержать.

Джервейз встал и, отряхнув с бриджей приставшие к ним листья, со вздохом сказал:

– В таком случае нам с вами больше нечего обсуждать. Я не намерен стоять в очереди перед дверью вашей спальни.

Галантный даже в гневе, он подал Диане руку, чтобы помочь встать, однако губы его были крепко сжаты. Делить свою женщину с любым повесой или лакеем, который ее привлек, – эта мысль казалась невыносимой. Нет-нет, такое совершенно неприемлемо!

Но едва лишь Диана вложила свою руку в ладонь виконта, его решимость пошатнулась. Необычайно изящная миссис Линдсей поднялась на ноги с грацией лесной дриады. И она не выпустила его руку. А ее тонкие пальчики, казалось, излучали спокойствие, растекавшееся по всему его телу и унимавшее гнев. Она стояла так близко от него, что ее груди почти касались его груди и он улавливал исходивший от нее легкий аромат лилии. Подняв на него огромные синие глаза, она с упреком в голосе спросила:

– Неужели вы настолько негибкий, что все должно делаться только по-вашему? Если я всегда, когда вы меня захотите, буду на месте, то разве имеет значение, чем я, возможно – только возможно, – буду заниматься в остальное время? Что вы от этого теряете?

Джервейз хотел сказать, что он действительно такой негибкий. Конечно, в его общественной деятельности компромиссы были необходимы, но в личной жизни он не видел в них нужды. То есть до сего момента не видел. Однако же… Ох, он безумно хотел эту женщину. Да-да, безумно, черт возьми. И поэтому…

– Для меня совершенно неприемлемо, что вы, возможно, будете смеяться надо мной, находясь в постели с другими любовниками, – проговорил он наконец, но в его голосе уже не было гнева.

Диана легонько покачала головой.

– Милорд, либо вы верите, что я буду честной и тактичной, либо не верите, но это не имеет никакого отношения к тому, сколько у меня будет любовников. И я вам обещаю: все происходящее останется лишь между нами, – но если вы не верите в мою порядочность… что ж, тогда мое обещание ничего не стоит. Так как же?

Джервейз молчал. Миссис Линдсей привела аргумент, который невозможно было проверить, и только время покажет, достойна ли она доверия. Ему хотелось повторить, что он никогда не согласится на ее условия, но, вопреки собственной воле, пробурчал:

– Мне надо подумать…

Но в душе он знал, что его капитуляция лишь вопрос времени. И по легкой улыбке, тронувшей чувственные губы Дианы Линдсей, он понял, что она тоже это знала… Но если бы он заметил в ее глазах хоть намек на ликование, то высвободил бы свою руку из ее руки и навсегда от нее отказался.

Однако прекрасные синие глаза смотрели на него ласково и доверчиво, и его рука все еще находилась в ее руке. А потом она вдруг приподняла его руку и поцеловала: ее губы коснулись его пальцев с необычайной нежностью, – и это поразило Джервейза, ошеломило до такой степени, что он ощутил почти физический шок: подобных эмоций ему еще никогда не доводилось испытывать.