Гладко обритый череп эфиопа блестел на солнце. Когда он нагибался, мощные мускулы на его спине перекатывались под потной толстой кожей. У Чамы было атлетическое телосложение и обезображенное от удара меча лицо: выпяченные толстые губы, расплющенный, будто срезанный нос и один-единственный сверкающий ненавистью глаз. На месте второго глаза зияла дыра.

Эфиоп попал в плен еще мальчиком, был рабом, потом был выкуплен на невольничьем рынке смотрителем Ракой и стал стражником. Пройдя суровую школу жизни, молодой эфиоп превратился в жестокого и мстительного человека, душа которого была чернее ночи. Он пользовался явной благосклонностью престарелого смотрителя и нашел в своей скучной жизни единственное развлечение – причинять невыносимые мучения несчастным узникам. Ему доставляло почти садистское наслаждение сознавать, что в его власти дать или не дать томящемуся узнику еду и воду или лишить его жизни, заставив сражаться со львом или леопардом. Смотритель Махэруза был хорошо осведомлен о подобных забавах Чамы, но не мешал ему.

Вот и сейчас единственный выпуклый глаз Чамы пылал злорадством. Наколотое на копье мясо источало удивительный аромат, способный свести с ума любого, но только не того, которому оно предназначалось.

– Не хочешь есть? – удивленно переспросил Чама. – Ну тогда я сам съем этого румяного и аппетитного ягненка. А ты, жалкий бродяга, смотри! Смотри и исходи желчью от зависти. Впрочем, я знаю, что в пустыне ты питался только акридами, дикарь.

С этими словами Чама сорвал с копья ягнятину, демонстративно отправил ее в рот и с наслаждением принялся жевать. Мясной сок струйкой бежал по его подбородку. Эфиоп смачно облизнулся, вытер губы ладонью и издевательски захохотал, глядя вниз.

Из-под длинных нечесаных волос на него сверкали гневом пронзительные черные глаза Иоанна.

– Смотри и завидуй! А-а, ты слишком горд… За это я тебя накажу. Не дам тебе воды! – ехидно сказал эфиоп и вопросительно посмотрел, как узник отреагирует на его слова.

– Сын тьмы, что ты знаешь о жажде? Погоди, приблизится твой час расплаты. Если не покаешься, не будет тебе прощения от Господа нашего! – проговорил Иоанн и с отвращением сплюнул.

– Ты угрожаешь мне? Ах ты, вонючий шакал! – взревел Чама. Разозлившись, он нагнулся и, вытянув копье, попытался проткнуть Иоанна. Самому спускаться в яму Чаме не хотелось, копье было слишком коротким, чтобы достать им до сидящего узника, – и Чама разразился бешеным потоком ругательств. Сидящие на корточках рабы в испуге переглянулись.

– Твое счастье, что наш господин приказал тебя пока не трогать! Но это ненадолго. Скажу по секрету, тебя ждут страшные пытки. Скоро я полюбуюсь, как ты будешь корчиться на дыбе над огнем. – Единственный глаз эфиопа сверкнул торжеством. Он встал и приказал рабам плотно закрыть яму, а сверху набросить циновку, чтобы ни один солнечный луч не проник внутрь. Размяв ноги, эфиоп перешел к яме, в которой сидел Закария.

– Эй, Закария! Не хочешь отведать хорошего вина, к которому привык? По вкусу оно может поспорить с нектаром богов. А может, желаешь отведать жареного ягненка? Он такой свежий, нежный и сладкий, как молоко и травка, на которой он пасся. А может, ты хочешь простой воды? – Чама громко захохотал.

Закария поднял голову и презрительно посмотрел на эфиопа, голова которого нависла над ямой, загораживая солнечный свет.

– Что ж ты смеешься, дурак? Принеси воду, чтобы я мог напиться! – потребовал Закария. Эфиоп замер от неожиданности. Просьба узника была смелой и наглой. Но Чаме было скучно, и он решил развлечься.

– Я дам тебе воды и еды сколько пожелаешь, если ты сразишься со мной на мечах и выдержишь бой, – предложил Чама. Его глаз загорелся в предвкушении жестокой схватки.

Хотя Закария ослабел от голода и долгого сидения в яме, он чувствовал в себе достаточно сил, чтобы наказать жестокого эфиопа и нанести ему смертельный удар.

Подбежал раб и по приказу Чамы быстро спустил вниз веревочную лестницу. Закария поднялся и тотчас зажмурил глаза, ослепленный ярким светом. Какое-то время бесстрашный воин сидел на каменной плите, не в силах держаться на ногах. Горячее дыхание ветра из пустыни обвевало его измученное тело. Наконец воин встал и расправил могучие плечи.

– Ну вот! Теперь я вижу, что ты готов сражаться. Бери! – Злорадно усмехаясь, эфиоп протянул ему прямоугольный щит и сделал рабу знак принести сеть, трезубец и мечи. После чего начал разминать свои руки и плечи.

Привлеченный предстоящим зрелищем, приблизился стражник, который скучал, охраняя лестницу, ведущую на верхнюю террасу. Сидящие под смоковницей рабы поднялись и тоже подошли ближе, чтобы насладиться схваткой.

– Ты дал мне не все, – хладнокровно произнес Закария.

– Умничаешь? – ухмыльнулся Чама.

Вскоре появился раб, который принес обмундирование для боя. Однако в его руках не было шлема, который защитил бы голову Закарии.

– Мне нужен шлем, – потребовал тот.

– Он тебе не понадобится. Тем более что я собираюсь тебя убить. – Голос Чамы звучал зловеще и вкрадчиво. Пристально глядя на Закарию и пружиня на полусогнутых ногах, эфиоп был похож на приготовившуюся к прыжку огромную кобру. Приблизившись к воину, он не дал ему опомниться и бросил в его сторону сеть. Но Закария ловко увернулся, и сеть соскользнула с его плеча. Грек цепко следил за каждым движением своего врага и синхронно поворачивался вслед за ним, укрываясь щитом и показывая острие меча всякий раз, как только эфиоп приближался слишком близко.

– Хм! – всякий раз раздавался раздосадованный вопль Чамы, когда греку удавалось ускользнуть от его трезубца. Поединок все длился, и у Чамы никак не получалось низвергнуть Закарию. Разозлившись, эфиоп решил сменить тактику и указал рабу на смертоносную сику[22]. Закария почувствовал, как у него темнеет в глазах, – сказывалось долгое сидение в узкой яме и голод. Он поднял руку вверх, прося передышки.

– Дай воды! Или ты хочешь выиграть нечестно? – возмущенно крикнул он Чаме. Тот злобно усмехнулся:

– А кто сказал, что бой будет честным?

Закария опустил меч, показывая, что не желает больше сражаться:

– Можешь меня убить. Но я не сделаю ни одного движения, пока ты не дашь мне воды и шлем.

– Хорошо, – кивнул головой Чама. Он решил, что будет скучно быстро закончить бой, поразив человека, который даже не пытался сопротивляться. Столь легкая победа Чаме была не нужна. Он кивнул рабу. Вскоре тот принес шлем и сосуд с водой. Он подал воду Закарии. Тот, вытерев пот, обильно струящийся по лицу, с наслаждением приник губами к сосуду. Воин пил и пил теплую затхлую воду, не в силах оторваться. Напившись, Закария отбросил пустой сосуд, надел тяжелый шлем и невозмутимо расправил плечи. Чама снова начал, пританцовывая, кружиться вокруг него.

В шлеме у воина прямой обзор, поэтому то, что находится по сторонам, он не видит. Закария крутился синхронно с противником вокруг собственной оси, ни на секунду не теряя Чаму из вида. Ему не хватало воздуха, дыхание было затруднено. Шлем раскалился на солнце и страшно давил на голову. Однако он предохранял его от металлической сети, которая соскальзывала с его гладкой поверхности.

Неожиданно Чама остановился и, напружинившись, начал зловеще покачиваться на месте, словно готовящийся к прыжку зверь. Затем он сделал стремительный выпад, пытаясь поразить Закарию в шею. Но тот успел резко отклонить голову в сторону, и сика с металлическим скрежетом соскользнула по шлему вниз.

Чама подбежал и снова повторил маневр. Безуспешно. Поняв, что следующий удар эфиопа может стать роковым, Закария решил сам перейти в наступление и сделал неожиданный резкий выпад в сторону Чамы. Его меч поразил эфиопа прямо в печень. Эфиоп покачнулся, однако удержался на ногах.

Чама совершил ошибку, неправильно оценив тактику Закарии, который до сих пор только оборонялся. Но одноглазый гигант еще не был повержен. Несмотря на бледность, разливавшуюся на его лице, он продолжил атаковать. Но теперь перевес был на стороне Закарии. Воин незамедлительно бросился в атаку. Два смертельных врага пружинисто покачивались друг напротив друга. Прыжок – и Закария нанес удар Чаме в лицо. Кровь забила ручьем. Дико закричав, эфиоп зажал руками страшную рану и замертво упал на песок. Какое-то время он еще бился в агонии, после чего затих, распластавшись в луже крови.

Закария на подгибающихся ногах отошел прочь и упал на землю почти без чувств. Рабы оттащили его к ограде, в тень склонившейся смоковницы. Они были одновременно рады, что бесстрашный воин убил эфиопа, которого ненавидели все узники Махэруза, и напуганы, потому что знали: месть смотрителя крепости будет страшной.

Глава 34

Закария очнулся от сильного пинка под ребра. Неподалеку лежали бездыханные тела рабов.

Застонав от боли, воин сфокусировал взгляд и увидел над собой разгневанное красное лицо Раки. Тот злобно смотрел на него. В руках у него был огромный тесак, с которого капала кровь.

– Ты убил моего самого лучшего стражника, – яростно произнес Рака. – За это я вздерну тебя на дыбе или отдам на растерзание леопарду. Выбирай!

Он пнул воина в бок. От неожиданного и болезненного удара тот скорчился, но потом поднялся и встал, нависая над смотрителем внушительной глыбой. Тот попятился от него и выразительно посмотрел на двух рослых стражников. Те подбежали и выкрутили воину руки. Закария не сопротивлялся. Он попытался выпрямиться, но стражники держали его слишком крепко. Тогда Закария дерзко вскинул непокорную голову.

– Поединок был честным. Чама сам предложил его. Ты знаешь, что выбора у меня не было. – Голос грека звучал спокойно. Даже в положении узника у него хватало мужества и смелости держать себя надменно и высокомерно. Это страшно разозлило смотрителя. Лицо его еще сильнее побагровело. Он приблизился и наотмашь ударил Закарию по лицу. Тот вздрогнул и сделал шаг по направлению к обидчику. Тогда стражники выкрутили ему руки еще сильнее.