Пока Энни Гвен говорила, Матильда становилась все беспокойнее. Наконец она подняла тонкую руку, словно просила слова.

– Мне кажется, я могу сказать, какому доброму делу мы все можем послужить. Это проект Стенд-Толл.

В палате повисла напряженная тишина. По лицу Сван было ясно, что Матильда впервые в жизни удивила ее и бросила ей вызов.

– Я говорю от своего имени и от имени Сван, – добавила Матильда. – Я полагаю, вы сделаете нам честь, если согласитесь в нем участвовать.

– Что это за проект? – обратилась ко мне Энни Гвен.

Я коротко описала ей суть создания горной школы для бездомных и проблемных детей. Пока я рассказывала, в ее глазах зажегся живой интерес.

– Я поговорю об этом с Эли, – сказала она. – Он ведет все расходные книги по моим благотворительным делам. На это уходят слишком большие суммы, чтобы я могла справляться с этим сама.

– Энни Гвен, вы вовсе не обязаны давать деньги на Стенд-Толл, – торопливо вмешалась я.

– О, но мне бы очень хотелось участвовать в этом проекте! – Энни Гвен кивнула Сван и Матильде: – сердечно благодарю вас за такое щедрое предложение. – Она погладила меня по руке. – Спасибо. Я сама найду дорогу, не надо меня провожать.

Миссис Уэйд вышла из палаты – маленькая, скромная, тихая.

Сван села в постели и выразительно посмотрела на Матильду, но та не смутилась:

– Она вдова сына Энтони. – С этими словами Матильда отвернулась от нас и натянула одеяло на плечи.

Мы со Сван обменялись взглядами. Ее был мрачным, а мой – ясным и радостным. Я торжествовала неожиданную победу.

* * *

Пепел Джека Марвина прибыл в Бернт-Стенд самолетом – обычной почтой. Урна была упакована в картонную коробку. Я взяла ее из рук Глории у дверей Марбл-холла, отнесла в библиотеку, поставила на стол рядом с небольшим мраморным бюстом Эсты и села в кресло напротив, словно приветствуя неожиданного гостя. Немного успокоившись, я поймала себя на том, что беседую с Джеком.

– Жизнь подчиняется контролю, Джек, – говорила я вслух. – А я больше ничего не контролирую. Я даже не уверена, что снова смогу управлять собственной жизнью. И я не хочу больше отвечать за жизнь других людей!

Карен отправилась в больницу, в доме стояла тишина. Казалось, опустевший без Сван особняк затаил дыхание. Наконец я заставила себя подняться наверх, надела бледно-серый деловой костюм, взяла сумочку и ключи от машины.

– Я еду в аэропорт Эшвилла, – предупредила я Глорию. – Позвоните, пожалуйста, в больницу и передайте Карен, что я вылетаю в Вашингтон. Сегодня же вечером я вернусь.

– Вы оставите эту коробку… с мертвым человеком внутри… здесь?

– Он для вас неопасен.

– Он убил двоих! Почему он заслуживает такого приема в этом доме?

Я повернулась к ней и смотрела на нее до тех пор, пока она не попятилась.

– А почему живущие в этом доме заслуживают прощения? – поинтересовалась я.

– Что вы такое говорите?! Что вы имеете в виду?.. Я молча развернулась и вышла.

* * *

Штаб-квартира «Группы Феникс» располагалась в небольшом здании из песчаника на Пенсильвания-авеню. Отсюда можно было за несколько минут пешком добраться до Белого дома, памятника Вашингтону, Центра Линкольна. Моя квартирка находилась совсем рядом, в хорошем кирпичном комплексе с балконами и лужайкой перед подъездом, вокруг которого ждали посетителей маленькие ресторанчики и дорогие магазины. Станция метро была всего в квартале от моего дома. В федеральном округе Колумбия я чувствовала себя больше дома, чем в своем родном городе.

Расплатившись с таксистом у входа в знакомое административное здание, я печально огляделась вокруг, и мне показалось, что привычный пейзаж как-то выцвел и поблек. Но, может быть, теперь я просто смотрела на него другими глазами.

– Мисс Юнион! Рад, что вы вернулись, – приветствовал меня охранник.

Я прошла сквозь отделанный темными панелями холл, поднялась на лифте на четвертый этаж и оказалась в небольшой, просто обставленной приемной с удобными креслами и пушистым ковром. Наша секретарша, молоденькая и хорошенькая студентка, во все глаза смотрела на меня. Я улыбнулась ей и приложила Палец к губам, призывая к молчанию. Мне не хотелось разговаривать с остальными пятью адвокатами, членами нашей группы: передо мной стояла очень неприятная, хотя, в сущности, простая задача.

* * *

Айрин, маленькая полная негритянка, встретила меня на пороге. Вьющиеся поседевшие волосы она зачесывала назад и убирала в тугой строгий узел. Ее любимой одеждой были серые брючные костюмы, но на шее обычно красовался яркий шарф с золотой заколкой. Я всегда восхищалась Айрин: все в ней говорило о мудрости и выдержке.

– Мне не нравится выражение твоего лица, – объявила она, провожая меня в свой кабинет. – Я надеялась, что ты будешь выглядеть отдохнувшей, а ты словно вернулась с фронта.

– Я должна кое-что рассказать вам.

Я села у ее стола, заваленного бумагами. Айрин нахмурилась и поудобнее устроилась в своем внушительном кожаном кресле. Она была одной из первых цветных женщин, ставших федеральным судьей, и через год после выхода на пенсию организовала «Группу Феникс». В молодости Айрин участвовала в маршах протеста вместе с Мартином Лютером Кингом. В судебных кругах она стала легендой, благодаря своему уму и чувству справедливости.

Я все никак не могла собраться с мыслями, потому что мне предстоял самый тяжелый разговор за все время моей работы с ней.

– Я ухожу из «Группы», – сказала я наконец.

– Почему?

– Если говорить коротко, то я больше не представляю себя в роли защитника правды, справедливости и американских ценностей.

– Но дело Джека Марвина нельзя назвать твоим провалом. Я не приму твою отставку. Если только не случилось чего-то еще.

– У меня есть обязанности перед семьей.

Айрин склонила голову к плечу и сурово посмотрела на меня большими темными глазами.

– С тобой что-то происходит, Дарл. И это «что-то» наносит тебе огромный вред, уничтожает тебя. Мне бы хотелось понять, что именно.

– Вполне вероятно, мне придется заниматься делами семейной фирмы в Северной Каролине.

– Дело не только в этом. Рассказывай подробно. Я тяжело вздохнула:

– Все изменилось. Моя личная жизнь превратилась в настоящий хаос.

Айрин помолчала, потом сказала:

– Мне известно о твоих отношениях с Эли Уэйдом.

В кабинете повисло молчание. Я смотрела на нее во все глаза. Медленное тиканье старинных часов на книжной полке отдавалось в моей голове. Я была совершенно сбита с толку.

– Могу лишь предположить, что это Уильям вам рассказал. Что ж, очень жаль; всегда досадно разочаровываться в человеке. Но позвольте мне хотя бы попытаться объяснить, что нас связывает с Эли Уэйдом.

– Тебе незачем это делать. – Айрин встала. – Идем со мной.

Я послушно пошла за ней по коридору к маленькому конференц-залу. Она открыла дверь и жестом пригласила меня войти. Я переступила порог и резко остановилась. Сердце билось у меня в горле. Из-за большого овального стола поднялся Эли. Льющийся сверху свет играл на его волосах. На нем были рыжевато-коричневые брюки, рубашка в полоску и кожаная куртка. Я едва осознала, что Айрин закрыла дверь и оставила нас вдвоем.

Прошу тебя, сядь и выслушай то, что я должен тебе рассказать, – негромко произнес Эли.

Я медленно опустилась на стул и положила руки на прохладное дерево стола. Эли откинулся на высокую спинку стула. Он чувствовал себя в зале заседаний намного комфортнее, чем я могла себе представить.

– Я думал, что никогда больше не вернусь в страну, так и останусь жить на островах, – негромко начал Эли. – Но маме и Белл там никогда по-настоящему не нравилось. К тому времени Белл уже познакомилась с Элтоном Кейнтри, и они полюбили друг друга. Он хороший парень, владеет фирмой в Теннесси, строит дома. Элтон сделал ей предложение и просил вернуться в Штаты… – Эли тяжело вздохнул. – Я уже говорил тебе, что мы с Уильямом были партнерами, зарабатывали деньги на тотализаторе и каждый успел сколотить неплохое состояние. Я ведь начал играть, когда еще был подростком. У меня отлично получалось. Это все математика – рассчитать риск, просчитать вероятность выигрыша или проигрыша, не забывать о статистике. Когда мы уехали из Бернт-Стенда, мы были нищими. И я был готов зарабатывать любыми способами. О моем «таланте» пошли разговоры, и, когда мне исполнилось восемнадцать, я уже работал в казино. Разумеется, я скрывал свой возраст. С этого-то все и началось. Я не говорю, что это было почтенное занятие, я просто рассказываю, как все получилось.

– И как же ты оказался здесь? – Я мотнула головой, чтобы он понял, что я говорю о «Группе Феникс».

– Уильяму тоже надоело быть человеком без родины. Он родился на Ямайке, но в Штатах у него жили многочисленные родственники. – Эли помолчал. – Среди них была и Айрин. Она его тетка.

Я машинально сжимала и разжимала кулаки. Почему-то мне это никогда не приходило в голову.

– Понятно,

– Я вернулся в страну нелегально и пытался решить, что мне делать. Я мог остаться, нанять адвоката, заплатить штраф и отправиться в тюрьму на год-два. Мог привезти маму и Белл, а сам потом уехать. Но что бы я стал делать? Я уже достаточно попутешествовал, а играть в покер мне надоело, да и денег у меня уже было достаточно. Меня интересовали компьютеры и электроника, и я подумал, что мог бы заниматься этим… В общем, я вернулся в Штаты, чтобы принять решение. – Он медленно пошел ко мне, проводя рукой по спинкам стульев, но за несколько шагов остановился. – В одном я был уверен: я обязательно должен был снова увидеть тебя. Я медленно выдохнула:

– Зачем?

– К тому времени после нашей последней встречи прошло около двадцати лет. И не было дня, чтобы я не вспоминал о тебе. Но я считал, что тебе не нужны воспоминания ни обо мне, ни о моей семье. Если ты верила, что мой отец убил Клару, то у тебя не могло появиться желания видеть меня. И все-таки я должен был увидеть тебя хотя бы один раз. Я нашел тебя в Атланте. И оказалось, что ты стала адвокатом – просто замечательным защитником, если верить тому, что о тебе рассказывали. Я должен был выяснить, почему тебе интересно защищать неимущих и преступников. Я всегда думал, что ты найдешь в жизни достойное занятие, но такого не мог даже представить.