– Дарл, иди и собери все, что тебе понадобится, чтобы провести у нас с Карен уик-энд, – приказала она голосом, не терпящим возражений. – Твоя бабушка считает, что тебе нужно на несколько дней уехать из дома.

– Здорово! – обрадовалась моя подруга.

– А что, бабушка и Клара собираются подраться? – поинтересовалась я.

– Клара приехала за деньгами. Как только она получит столько, сколько ей хочется, она немедленно уедет. Вопрос только в том, какую сумму твоя бабушка согласится дать ей и как долго Клара готова ждать.

Я не верила своим ушам. Матильда говорит нам такое! Это было куда больше, чем мне удалось узнать за многие годы.

Я схватила Карен за руку, и мы помчались наверх собирать мои вещи. Я прислушивалась к напряженной тишине в доме, ожидая, что эта тишина вот-вот взорвется.

* * *

– Мне нравится здесь, – прошептала я на ухо Карен, когда мы устроились под пледом на ее просторной кровати. Вся комната была оформлена в кремовых и ярко-желтых тонах, даже фотография отца Карен героя вьетнамской войны, стояла на комоде в кремовой рамке. – Здесь нет ничего розового.

Карен, в байковой ночной рубашке, придвинулась поближе ко мне. Осенью днем в горах еще могло быть тепло, но ночи уже стали холодными.

– Если бы ты не была белой девочкой, то могла бы приходить ко мне чаще. Люди не стали бы ничего говорить.

– А мне бы хотелось, чтобы ты оставалась на ночь в Марбл-холле со мной. Никто не осмелится сказать ничего плохого про гостей моей бабушки.

Карен фыркнула, давая понять, что у меня слишком упрощенный взгляд на мир, потом вздохнула:

– Хорошо бы мы были сестрами!

– Мне бы тоже этого хотелось. – Я взяла ее за руку. – Мы не были бы такими, как моя бабушка и Клара. Мы бы любили друг друга.

– Только люди нам бы этого не позволили. Я чернокожая, Дарл.

Это слово повисло в тишине, словно зловещий призрак. Карен произнесла его так просто, словно оно не имело большой силы. Но даже мы не могли избежать его влияния. Я посмотрела на полосатые стены, на желтоватое кружево занавесок, на кремовую рамку фотографии чернокожего отца Карен, гордо смотрящего на нас в медовом свете ночника.

– Какая разница, что говорят люди.

– Ты просто не знаешь, как они обзывают меня и бабушку, когда мы выходим куда-нибудь без миссис Хардигри.

– Не может быть! Сван никогда им этого не позволит!

– Не здесь, не в нашем городке. Но когда мы с бабушкой ездим в Эшвилл… Леди глазеют на нас в магазинах. Однажды, клянусь тебе, я своими ушами слышала, как одна из них сказала: «Вы только посмотрите на этих разодетых черномазых». А когда мы остановились на бензоколонке, служащий сказал моей бабушке: «У тебя, должно быть, очень богатая хозяйка, раз она разрешает своим неграм ездить на такой хорошей машине». И так все время, Дарл. Вот почему мы с бабушкой никогда не ездим далеко одни.

– Обещаю, что я всегда буду защищать тебя.

Карен фыркнула:

– Я не хочу, чтобы ты меня защищала, дурочка. И потом; ты же не сможешь делать это вечно. Остальной мир не такой, как Бернт-Стенд.

У меня заныло сердце. Для чего мне власть и деньги, если я не могу защитить тех, кого люблю больше всех на свете?

– Черт возьми, черт возьми! – Я несколько раз стукнула кулаком по подушке. Мне показалось, что весь мир вокруг Бернт-Стенда похож на Клару.

Глава 5

На следующий день после ленча Матильда отправилась за покупками, а Карен заснула на диване в гостиной перед черно-белым телевизором (единственная Уступка Матильды индустрии развлечений), разбросав вокруг себя школьные учебники. Я надела розовую блузку, розовую шерстяную юбку, натянула розовый свитер и, не забыв про розовые теннисные туфли, выскользнула из симпатичного домика Матильды. Мне предстояла миля пути по грунтовым дорогам через холмы и лес, мимо фермерских хозяйств.

Октябрьский день выдался жарким. Я сняла свитер и завязала его вокруг пояса. Сквозь золотистую листву деревьев пробивалось солнце, светлые пятна перемежались с густой тенью, а я шагала по выложенной розовым мрамором подъездной аллее к Марбл-холлу. Было всего три часа, так что бабушка еще не вернулась из конторы «Мраморной компании Хардигри» или из демонстрационного зала. Я обошла дом и прошла по дорожке между подстриженными кустами. У меня был ключ от кухонной двери, и я собиралась им воспользоваться. Я просто послежу за Кларой и выясню, не растаяла ли ее смертоносная аура под горячими солнечными лучами.

Но мне не пришлось идти далеко. Я миновала кусты самшита, прошла сквозь открытую витую калитку в высокой мраморной стене и оказалась в закрытой части заднего двора. Там на ярком солнце у края бассейна в плетеном шезлонге на бархатных подушках загорала Клара.

Совершенно голая!

Я остановилась, как молодой олень перед дикой собакой, надеясь, что если я буду стоять неподвижно, то сольюсь с розовой мраморной стеной. Может быть, Сван всегда одевала меня в розовое только из желания спрятать от врагов? Но было уже слишком поздно. Клара сидела лицом ко мне и явно заметила меня. Она чуть опустила голову, ее губы искривила неприятная усмешка. Я не видела ее глаз, спрятанных за большими восьмиугольными солнечными очками в белой оправе. Эти очки придавали ей сходство с насекомым-мутантом из фантастического фильма ужасов. А вдруг она собирается съесть меня живьем только для развлечения? Ее крашеные темные кудрявые волосы были собраны в хвост на макушке. Длинные стройные ноги она скрестила в лодыжках и поигрывала ступнями.

Кларе было, наверное, около пятидесяти, но ее тело оставалось литым и гибким, обеспечивая ей, как и всем женщинам из семейства Хардигри, быстроту и силу в нападении. Я никогда раньше не видела голого человека и, словно завороженная, разглядывала ее голые груди – высокие, неестественно округлые, – отчаянно стараясь не смотреть на низ ее живота.

– Подойди сюда, дорогая Дарл, – негромко приказала она. – Я не кусаюсь.

Как ни странно, ее голос прозвучал довольно дружелюбно.

– Я зашла всего на минутку, мэм. Только чтобы взять кое-какие вещи.

– Ну да, конечно. – Словно насмехаясь над моим смущением, она одним концом полотенца прикрыла бедра и живот, но даже не подумала прикрыть грудь. – Что ж, посиди со мной.

Клара указала на соседний шезлонг, но я не тронулась с места. Ее брови удивленно поднялись за оправой очков.

– Ведь ты же не боишься сестру своей бабушки, правда, милая? Не могу поверить, что Сван могла вырастить такую трусишку.

Я с мрачной решимостью тут же направилась к ней. Мне в нос ударил незнакомый резкий запах, и я заметила полную окурков пепельницу, спрятанную за ее шезлонгом. Странная самокрутка продолжала дымиться. Рядом с пепельницей стоял один из самых изысканных бокалов для мартини из хрусталя баккара, принадлежащих Сван. Но он был пуст, да и пахло явно не мартини – я к тому времени знала многое об алкогольных напитках. Лишь много позже я догадалась, что это был запах марихуаны.

Я присела на край плетеного кресла, плотно сжав коленки, словно экзотический, горьковатый запах мог пробраться мне под юбку, и тогда я бы тоже захотела сбросить с себя всю одежду. Наконец я набралась храбрости, подняла глаза – и сразу увидела украшение. На золотой цепочке, обвивавшей шею Клары, висел мраморный кулон с единственным бриллиантом – точно такой же, как у Сван и у меня. У меня сразу отлегло от сердца. Она не может быть настолько плохой если до сих пор чтит наши семейные традиции.

– У меня тоже есть такой кулон, мэм. – Я вытащила подвеску из-под розового воротника блузки.

Клара рассмеялась горловым хриплым смехом:

– Клеймо на всю жизнь! Мне давно уже надо было бы сорвать мой кулон с шеи и выбросить в ближайший унитаз. Но это единственное украшение, оставшееся у меня от матери после того, как Сван вышибла меня отсюда. В то время мне едва исполнилось шестнадцать. Ты знаешь эту историю?

Я снова почувствовала себя неуверенно и встала.

– Нет, мэм. Я лучше пойду. Мне еще надо найти одежду…

Но Клара протянула длинную загорелую руку и усадила меня на место.

– Я цепляюсь к тебе потому, что мне скучно. Я не могу отсюда уехать. – Она снова рассмеялась. – Сван держит меня под домашним арестом.

– А что вы такого натворили, мэм?

Клара пожала плечами.

– Если верить Сван, я унаследовала все самые отвратительные черты нашего семейства, дорогая моя Дарл.

Я сунула руку в карман юбки и вцепилась в кусочек полированного мрамора, который мне дал Эли. Клара пугала меня, мне было необходимо почувствовать уверенность, которую в меня вселял этот талисман.

– Бабушка мне никогда о вас ничего не рассказывала.

– Ну разумеется! Ведь я живу на темной стороне планеты Хардигри. Кстати, там как раз веселее всего. – Она наклонилась ко мне: – Я могла бы рассказать тебе много разных историй о нашем семействе… Но я не стану этого делать.

Я еще крепче сжала пальцами подарок Эли, и это оказалось ошибкой. Ладонь стала влажной от страха, камень выскользнул у меня из руки и упал на мраморные плиты террасы. Даже фасоль не могла проявить большей прыти. Камешек отлетел к шезлонгу Клары, она опустила руку с длинными ярко-красными ногтями и схватила его.

– Смотри-ка, у тебя есть маленький мраморный талисман. Как мило! А что значит эта цифра «восемь»?

– Ничего особенного, мэм. – Я протянула руку, чтобы забрать камень. – Вы не могли бы мне его вернуть? Пожалуйста!

– Нет. – Она сжала кулак. – Расскажи мне, что это значит, или я выброшу его в бассейн.

Я вздрогнула:

– Это не восьмерка, мэм. Камень надо повернуть по-другому. Это математический символ, он означает бесконечность. То, что навсегда.

– Гм… Господи, ну ты и выдумщица!

– Могу я получить его назад?

– Пока нет. – Клара раскрыла ладонь, подбросила камешек, поймала и стала рассматривать оборотную сторону. Заметив рисунок, она цокнула языком: – Так, это уже интереснее! Здесь у нас сердце и инициалы. Д.Ю. – Дарл Юнион, это понятно. А кто такой Э.У? У малышки Дарл есть дружок?