Наверху Паола завернулась в полотенце и прошла из ванной прямо в спальню. Ей было слышно, как парни переговариваются внизу. Когда она поднималась вверх по лестнице, был один неприятный момент, когда Анджела открыла дверь своей комнаты, и обе они замерли, пристально уставившись друг на друга. Затем Анджела отвернулась и с силой захлопнула дверь. Она даже не поздоровалась и не произнесла ни звука, поэтому Паола тоже не стала этого делать. Но было нечто во взгляде этой женщины, она выглядела полубезумной. В какой-то момент Паоле даже стало жаль ее. Но, когда та захлопнула дверь перед ее носом, она сочла это очень грубым. Паола отбросила волосы на спину и продолжила подъем по лестнице вверх. Анджела выглядела совсем как Киеран. Светло-каштановые волосы, большие голубые глаза, совсем ничего общего с Амбер. Слава богу, что ее здесь не было! Киеран намного, намного симпатичнее.

Она вытащила из шкафа длинное черное платье с глубоким вырезом на груди. Нет, это слишком нарядно для ужина. Короткая джинсовая юбка с черной отделкой кожаными ремешками и свитер с вырезом? Да, а к этому туфли с разрезами на мыске, которые она купила в бутике Кристиана Лабутена. Она сбросила полотенце и начала наряжаться.

61

Макс и Франческа наслаждались отдыхом на Менорке в выходные дни. Он был в таком прекрасном настроении в последние несколько недель. Франческа даже начала думать, что ее прежние опасения были совершенно беспочвенны. Паола вернулась из Лондона с багажом, втрое превышавшим по объему гардероб, который она везла с собой туда. Она не переставала восторженно рассказывать о том, как все там было невероятно здорово, как ей было весело, и как мил был Киеран по отношению к ней, и так далее в том же духе. Она ни словом не упомянула об Анджеле, а Амбер была в отъезде. Видимо, судя по всему, поездка прошла более чем удачно. Все это способствовало чудесному настроению Макса, он позвонил Франческе в пятницу после обеда и велел ей встречать его на вилле. Они вели себя совсем как двое подростков. Франческа обожала неожиданные знаки внимания с его стороны: днем и ночью. Она просто светилась и сияла. Было понятно, что неожиданный приход Киерана в норму и возобновление отношений между ним и Паолой были причиной прекрасного состояния духа Макса. Она недооценивала того, насколько проблемы Киерана угнетали его.

Она заметила одну из служанок и попросила ее принести им кофе на террасу. Курьер только что доставил газету для Макса, и тот поспешил на веранду, чтобы ее просмотреть. Франческа направилась в ту же сторону через холл, выложенный мрамором, улыбаясь себе самой.

— Черт возьми! — внезапно услышала она сердитый возглас Макса из патио. Она остановилась. Что теперь? Она поспешила выйти. Макс держал в руках газету на вытянутых руках и, очевидно, злился.

— Что случилось?

— Черт возьми! — зло повторил он. — Какого дьявола она тут понаписала!

— Кто? Что?

— Амбер. Я специально объяснял ей, что мне нужна положительная статья. И что она здесь наделала, зачем она вообще туда моталась? Дай мне телефон, быстро!

Франческа бегом направилась в диванную комнату.

«Боже! Эта проклятая семейка! У него было такое прекрасное настроение. Что же, черт возьми, несет там эта девчонка. И что она там написала?» — лихорадочно думала Франческа.

Она схватила одну из трубок и поспешила обратно. Макс выхватил телефон, поднялся и пошел к бассейну, набирая номер указательным пальцем. Франческа вытаращила глаза. Она почувствовала, что вслед за ссорой с дочерью последует вечер, когда Макс будет в мрачном настроении. Она готова была убить Амбер. О чем она пишет? Она подняла газету, которую Макс швырнул на пол. Заголовок гласил: Белое золото: Можно ли оживить пустыню? От корреспондента «Файнэншл дайджест» Амбер Сэлл. Она насупилась. И что такого во всем этом, почему такой шум и суета?


— Нет, — сердито оборвала Амбер Макса на полуслове. — Ты просил меня съездить туда, осмотреть место, поговорить с Танде о проекте, и именно это все я и сделала.

— Я просил тебя написать статью в нашу пользу, — прошипел Макс. — Я вовсе не просил тебя делать эти лирические отступления насчет умирающей культуры и закате традиционного образа жизни! Что, блин, это такое?

— Я — журналист! — Амбер крикнула в трубку. — Я — не дрессированная зверюшка! Если тебе нужно нечто положительное и благоприятное, то почему бы тебе самому не написать это? Ты мог бы избавить меня от скуки этих двух недель в забытой богом дыре и от этого самонадеянного человека. Ты мог бы просто дать мне подписать эту чертову статью — и все! Ты знал, что я напишу о том, что увижу собственными глазами. Ты знал это! — Терпение Амбер лопнуло. Она сидела за своим столом в офисе. Тим, ее редактор, смотрел на нее сквозь стеклянную дверь своего кабинета. Он показывал ей жестами, чтобы она успокоилась и говорила тише, Амбер покраснела. — Слушай. Я на работе! — сказала она, пытаясь успокоиться. — Если ты хочешь поговорить со мной об этом, позвони мне домой, когда я вернусь. Я не могу обсуждать это прямо сейчас. К тому же, если ты потрудишься прочесть всю статью целиком, то поймешь, что она именно в защиту всего предприятия, положительная. В ней просто говорится об обеих сторонах процесса, плюсах и минусах. Так, как мне и было велено сделать. — Она швырнула трубку телефона.


— Дай мне эту проклятую газету! — рявкнул Макс на Франческу.

— Не кричи на меня! — огрызнулась Франческа. Она отпихнула от себя газету со статьей, из-за которой разгорелась эта перепалка. — Это не я ее написала! — Она поднялась и гордо удалилась. Макс покачал головой, тряхнул листами газеты и принялся перечитывать статью.

Полчаса спустя он в глубине души вынужден был признать, что Амбер права. Именно так, хотя это и не полностью хвалебная статья, на которую он рассчитывал, но все же чертовски здорово написано. Улыбка появилась в уголках его губ. Это его девочка! Она написала длинную, честную и очень занимательную историю о соли, пустыне, о будущем культуры этой страны, которая была еще очень молодой и существовала на картах всего лишь несколько десятков лет. Ему не следовало так набрасываться на дочь. Черт, да он просто горд за нее. Он снова снял трубку телефона.


После звонка Макса Амбер была так зла и расстроена, что отпросилась у Тима с работы сразу после обеда. Он бросил взгляд на ее лицо и согласился. Она вышла из офиса на Сити-Роуд и решила пройтись вдоль реки. Холодный ветер с Темзы мог быстро остудить ее пылающие щеки.

Было почти девять часов вечера к тому моменту, когда она добралась до своей квартиры. Она прошлась вниз до доков, позвонила Бекки, и они встретились, чтобы выпить и поболтать. Бекки заставила ее смеяться своим рассказом об открытии выставки ее новой художницы. Казалось, что она совершила все возможные ошибки и даже больше. Однако каким-то образом ей все же удалось уговорить хозяйку галереи дать ей еще один шанс, и теперь, спустя почти месяц после того памятного вечера, все было более или менее забыто. Конечно, Чарли был просто великолепен в тот вечер. Он забрал ее с выставки, сводил ее в тайский ресторан, потом по берегу реки привез домой. Бекки призналась, что без него она бы просто не знала, что ей делать. Амбер слушала, она была счастлива за Бекки, рада, что она нашла кого-то особенного, но ей было немного жаль себя — ведь она-то так никого и не нашла.

У нее было странное настроение, когда она добралась домой. Она сбросила туфли, открыла холодильник и налила остатки белого вина из бутылки. Для нее было совсем не характерно пить в одиночку, но сегодня вечером она чувствовала, что ей это просто необходимо, что ей надо как-то взбодриться не только с помощью девятичасовых вечерних новостей и сандвича с ветчиной. Она захватила стакан и яблоко в гостиную и включила телевизор. Ее автоответчик мигал красным огоньком — четыре сообщения, вероятно, Макс. У нее не было никакого настроения говорить с ним или слушать его в данный момент. Она перезвонит ему утром. Она положила ноги на столик, пригубила вино и постаралась расслабиться. Телефон прозвонил один раз после десяти вечера. Она не стала брать трубку. Автоответчик все запишет, звук был отключен. Слова из внешнего мира могут подождать. Хотя бы на сегодняшний вечер.


Танде выслушал ясный отчетливый голос Амбер в автоответчике и оставил короткое сообщение. Газета, в которой появилась ее статья, лежала на столе у телефона прямо перед ним. Он снова взглянул на нее. Это было написано очень хорошо, сбалансированно, объективно, и при этом, как ни странно, поэтично. Он не был удивлен. Амбер произвела на Танде сильное впечатление во время поездки в Тегазу. Он, в общем-то, совсем не запомнил ее на приеме в Испании, где ее сестра заняла все его мысли. Он тогда нашел Амбер довольно надменной и холодной. Гораздо живее отреагировал на неприкрытую яркую чувственность ее младшей сестры, хотя с первого взгляда на Паолу он сразу понял, что она может быть опасной. Но, когда они разговаривали с Амбер в пустыне, она удивила Танде своим спокойствием и способностью воспринимать окружающее. Он слышал краем уха разговор между мужчинами, которые обсуждали Амбер после эпизода с пауком. Абдулла пробормотал, что ему понятно, как такая женщина, как она, может вскружить мужчине голову, но не представляет, как ей удастся разжечь его тело. Он с трудом подавил улыбку, услышав это, и про себя согласился с Абдуллой, а теперь почему-то он уже не был так уверен. Она не красавица в том смысле, как можно сказать о ее сестре или о других женщинах, которые обычно привлекали его внимание. Но в ней было что-то такое, что стоило вам однажды поговорить с ней, и вы неожиданно ловили себя на том, что постоянно думаете о ней и хотите большего. У нее было одно из тех лиц, которые полностью преображались от улыбки. Через два дня, проведенных в пустыне, Танде замечал за собой, что хочет видеть эту улыбку всякий раз, когда говорил с Амбер. Он покачал головой. Он слишком хорошо знал себя, чтобы не последовать по этой дорожке. Макс Сэлл был не из тех отцов, который будет стоять в стороне и позволит такому человеку, как Танде, ухаживать за его дочкой, за любой из своих дочерей. Лучше всего для Танде было бы выбросить обеих из головы, и Амбер, и Паолу. И, к счастью, в данный момент у него был проект, его надо было осуществлять, запускать и так далее. И даже хорошо, что Амбер не оказалось дома. Он и сам не знал, почему позвонил ей — статья его тронула, так же, как и она сама, и очень сильно.