– Кто бы это мог быть? – тихо спросила дама позади Бет.

– Бог знает, – раздраженно ответил ее муж, которому не нравилось в Норвегии все и который пребывал в отвратительном настроении с того самого момента, как сошел на берег.

– Черт бы его побрал! Проклятый иностранец! Все они нахалы, никого и ничего не уважают, видишь ли! И меньше всего расписание…

Незнакомец прошел мимо окна Бет, взгляд его был устремлен вперед, следом за ним поспешал носильщик с чемоданом. Через вентилятор в окне проник аромат дорогой сигары; она нагнулась ближе к стеклу, чтобы видеть, куда он направляется.

Незнакомец не спешил занять первое же свободное место в вагоне, которое можно было разглядеть через стекло. Так бы сделал кто угодно, только не он. Не этот гордец, напоминавший недоброго красавца-язычника. Вместо этого он прошел чуть ли не до самого паровоза, там остановился, заплатил носильщику. Раздался свисток, проводник махнул флажком. Выбрасывая клубы дыма, паровоз зашипел, поезд тронулся.

Бет наблюдала в окно, как Кристиания осталась позади, началась сельская местность, мелькали фермы, но мысль о незнакомце в другом конце поезда не покидала ее. Было ясно, что это могущественный и властный человек, знающий себе цену. С ним никто не осмелится шутить. Такой может испортить жизнь кому угодно. Вот уже дважды он встретился на ее пути. Бет стало не по себе, снова появилась безотчетная тревога, пережитая ею в отеле «Брэнд». Теперь она поняла, что это чувство, в сущности, не покидало ее все это время.

Колин пристально наблюдал за выражением ее лица и уловил, что она думает о чем-то своем, не связанном с тем, что видит из окна. Ее красиво очерченные тонкие брови сдвинулись, придав лицу хмурое выражение, словно ее одолевали тяжелые предчувствия, даже страх. Снова сердце защемило от жалости к ней и он снова подумал, что ей не следует ехать одной в Тордендаль.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Железнодорожный путь до конечной станции Эйдсволл пролегал по холмистой местности, изобилующей лесами, фермами и цветущими лугами. Амбары были окрашены исключительно в темно-красный цвет, но дома выглядели более живописно и отличались разнообразием оттенков ярко-желтого, темной охры, красновато-коричневого и синего; окна сверкали отраженными солнечными лучами. В какое-то мгновение, к радости пассажиров, из-за сосен выскочил огромный олень с ветвистыми рогами, но тут же скрылся в чаще. Почти повсеместно шел сенокос, целые семейства трудились, складывая сено в копны, еще не убранные полоски скошенной травы казались лентами, опоясывающими поля. Поезд делал частые остановки на маленьких станциях, где дети предлагали корзиночки с местной клубникой. Бет и Колин, как и многие другие туристы, выходили на каждой остановке, чтобы немного размяться и поболтать.

Невольно Бет поймала себя на том, что ищет глазами незнакомца. Однажды ей удалось его заметить – он стоял один в дальнем углу платформы, широко расставив ноги и оглядывая пути. Он не обращал никакого внимания на тех, кто проходил мимо, и, казалось, был погружен в свои мысли. В следующий раз, когда они с Колином прогуливались по платформе и проходили мимо одного из открытых окон вагона, оттуда вдруг спустился развернутый лист газеты. Бет подняла глаза и снова встретила серо-голубой пронизывающий взгляд незнакомца, как накануне на площади. Оба были несколько удивлены, ибо он сидел не там, где входил в поезд, а в его глазах Бет прочла, что он узнал ее по предыдущей встрече. Она чувствовала, что он смотрит ей в спину, и поспешила скрыться из виду. Когда они шли обратно к вагону, Бет постаралась увлечь Колина подальше от поезда, сделав вид, что заинтересовалась живописной фермой недалеко от платформы, и не смотрела в сторону поезда, пока не пришло время сесть в вагоны.

До маленького городка Эйдсволл они добрались к полудню. Все пассажиры, не сошедшие по пути, вышли из поезда, чтобы сделать пересадку на северное направление. Дальше надо было добираться на пароходе по озеру Мьёса, ибо железная дорога закончилась. Руководитель группы повел своих туристов на пристань к судну под названием «Скибланднер», что было написано яркими буквами на боковой обшивке, а сам пароход сиял выскобленными палубами и чистотой.

Впереди группы, спешащей к трапу, шел незнакомец, помахивая тросточкой, с газетой под мышкой. Шкипер приветствовал его салютом, а официант подошел, чтобы отнести его чемодан и показать лучшее место на палубе, где были и солнце, и тень, и не сквозило. То, что незнакомец знал членов судовой команды, позволило Бет сделать заключение, что он здесь частый гость. Однако она оказалась не единственной женщиной, проявлявшей интерес к его персоне. Рядом стояла леди, которая заметила его в Кристиании на платформе. Она прошептала:

– Не кажется ли вам, что это королевская особа?

– Вряд ли, миссис Паррингтон, – ответила Бет. – Потомки старых королевских семей викингов еще остались, но они находятся на положении обычных граждан и привилегиями или особыми правами не пользуются.

– Я должна узнать, кто он! – леди захихикала, как гимназистка. – Пойду и спрошу, другого пути нет.

Бет не сомневалась, что миссис Паррингтон исполнит эту миссию без труда: она умела разбираться в мужской красоте. Полногрудая и золотоволосая, с кукольным личиком, она была намного моложе своего ворчливого мужа, брюзжание которого переносила невозмутимо, словно рядом был капризный мопс, на чьи тявканья и рычание она давно не реагировала. Когда пароход отчалил от пристани, отправившись в свое шестичасовое плавание, миссис Паррингтон оказалась сидящей в плетеном кресле рядом с незнакомцем. Прибегнув к обычной женской уловке – уронив сначала зонтик, потом перчатки, которые он тут же учтиво поднял, – она вскоре уже вела с ним непринужденную беседу. Ее муж спустился в салон, чтобы не сидеть на солнце, громко ругая жару в стране, где, как он ожидал, будет несколько прохладнее.

Пароход оставлял позади пенящийся след, тянувшийся по зеленой глади самого длинного в стране озера. Бет приготовилась наслаждаться каждой минутой предстоявшего плавания и, хотя Колин занял для них два шезлонга с удобными подставками для ног, была так взволнована, что не могла и думать о том, чтобы сидеть, а стояла, облокотившись о перила, жадно впитывая проплывающие мимо пейзажи. Колин стоял рядом почти все время, не отлучаясь. Не то чтобы вид представлял собой что-то особенное – нечто иное привлекало внимание. Пароход делал частые остановки в самых неожиданных местах, иногда почти лишенных человеческого жилья, но странная вещь: стоило ему причалить к берегу, как тут же собиралась толпа – одни кого-то провожали, другие радостными возгласами встречали прибывших, но в основном людей интересовали почта и такие товары, как сыр, зерно, свежие ягоды. Иногда на берегу оказывалось что-то вроде пристани или места для причала, но чаще всего пароход останавливался неподалеку от берега, а люди и товары доставлялись в лодках. Гребцы, махая шляпами, приветствовали собравшихся на палубе дам и джентльменов, а те отвечали взмахами кружевных платочков и затянутых в белые перчатки рук.

Гонг на борту возвестил полдень; миссис Паррингтон отпустила, наконец, незнакомца и отправилась разыскивать мужа. По пути ей повстречалась Бет, которая с интересом наблюдала, как крестьяне на берегу убирают сено. Колин пошел в столовую проследить за тем, чтобы им дали устраивающий их столик, ибо он облюбовал место, откуда открывался восхитительный вид.

– Я превосходно провела время, – доверительно сообщила миссис Паррингтон, прикоснувшись кончиками пальцев к плечу Бет. – Вы были правы, мисс Стюарт, этот человек не принадлежит к королевскому дому, но, несомненно, он лорд и хозяин всех этих угодий – и на земле, и на воде. Мистер Рингстад – или, пожалуй, герр Пауль Рингстад – судовладелец и землевладелец. Направляется домой, а через пару недель вернется в Кристианию – таков уклад его жизни. Очень много знает о всех маленьких поселениях, которые встречались на пути. Я получила массу информации… – Она еще раз коснулась плеча Бет, словно привлекая ее к участию в заговоре. – Вы могли бы изобразить его в одном из ваших романов! По-английски говорит прекрасно, с божественным акцентом, и у него неотразимая манера смотреть, прищурясь, сквозь длинные ресницы – совершенно умопомрачительная… – Вдруг голос миссис Паррингтон утратил оживленность и стал совсем невыразительным: – Вон идет мой муж. Наверное, ищет меня. Извините, лучше не заставлять его ждать, он этого не любит.

Бет подумала, что загадочный Пауль Рингстад оказался очень сдержанным и немногословным, высказываясь относительно своего положения, – более сдержанным, чем предполагала миссис Паррингтон. В конечном счете ей удалось выудить из него всего лишь несколько общих фраз. Человек-тайна? Нет, просто опытный знаток женщин, способный держать язык за зубами, привыкший к назойливому вниманию дамочек вроде миссис Паррингтон. Бет обернулась. Колин что-то горячо обсуждал со старшим стюардом, ей оставалось ждать, пока они закончат. Незнакомец подошел к тому же борту, где стояла она, и остановился невдалеке. Кроме них, у борта никого не было. Уж не взбрело ли ему в голову, что она поджидает именно его и претендует на его внимание? Чтобы сбить с него спесь, она решила подойти к Колину, не дожидаясь выяснения вопроса с их столиком. Но не успела она сделать и шага, как Пауль Рингстад обратился к ней по-английски с норвежским акцентом. Голос у него был глубокий, сильный и не лишенный приятности.

– Можно полюбопытствовать, зачем вы едете в Тордендаль? Уж не собираетесь ли делать там зарисовки горных цветов с натуры для новой книги? Или вас влекут мрачные легенды тех мест?

На мгновение Бет онемела от удивления – уже второй раз со времени встречи – и окинула его недоуменным взглядом.

– Прошу прощения, сэр?

– Смею уверить, что я не ясновидящий. Наша общая знакомая, миссис Паррингтон сказала, что вы писательница и направляетесь в Тордендаль. Остальное – мои собственные выводы.