– Поверь мне, нашим положением мы обязаны испанским стервецам. Это они заманили нас в Северное море во время шторма. Но мы отомстим им. Мы еще сразимся с ними, это я обещаю вам. Второй раз «Гран Грифон» от нас не уйдет. – И доверительно добавил: – А про поверье забудь. Эта женщина – моя будущая жена и графиня и, стало быть, слушается меня беспрекословно. Она будет находиться в моей каюте и лишь изредка выходить на палубу.

Розалинда похолодела от ужаса. На лицах матросов не было никакого удивления. Она же поверить не могла тому, что только что услышала. Кит избегал ее взгляда…

Ужин был скудный – маленький кусок даже не сваренного соленого мяса и глоток воды. И она еще должна притворяться, что любуется на море, а на самом деле учить Райтмана. Штурман очень старался, хотя она разговаривала с ним сквозь зубы. Теперь он добивался ее одобрения, но Розалинда и не думала быть снисходительной. Обойдется без похвалы – он же мужчина!

Когда она вернулась в каюту, было уже темно, но гнев ее не утих. Хотя было не поздно, большинство матросов разошлись по каютам, дабы сберечь свои силы.

– Черт! – пробормотала Роз, пытаясь умыться соленой водой. Ну зачем она уехала из Лалуорта?! Она хотела сопровождать свой товар, а Кит не дал ей. Она хотела спасти корабль и матросов, а Кит не дал. А где теперь ее товар? – Я должна выполнить свой долг, – громко сказала она. – Я нужна моей семье.

Слезы затмили ей глаза. Она вспомнила бледное, как подушка, лицо отца. Он не должен волноваться о ней. Отец наверняка прочел ее письмо. Роз пылко молилась, чтобы он не волновался о ней и не губил свое здоровье. Она думала об этом, когда уезжала, но все же решилась, ибо нужны были деньги, чтоб платить кредиторам. В письме она заверила отца, что все будет хорошо.

От этих мыслей Розалинда лишь сильнее разозлилась. Во всем виноват Кит. Если бы не он, «Чаша» сейчас была бы в Антверпене…

Впрочем, она не права. Она ведь не знала правды об Антверпене. Ей стало стыдно за свою ошибку. Но Кит все же интриган. Как он успокоил моряков насчет припасов! И как он обошелся с ней, сказав ей правду лишь когда захотел, а не тогда, когда ей нужно было знать! Моряки теперь считают его своим спасителем, а кто он ей? Любовник? Муж? Она произнесла эти слова вслух с язвительной гримасой. Какие фальшивые слова! Он же все время чего-то добивался: сделать ее своей собственностью, потом – научить ее подчиняться. Да, она заметила, как эти слова постоянно переплетались в его речах – брак и подчинение, К черту его, не хочет она быть его графиней! Она хочет быть самой собой.

Умывшись, Розалинда выпила вина за неимением воды. Вино оказалось кислым, и она чуть не подавилась.

– Ненавижу его! – Эти слова сорвались у нее с языка, и слезы нахлынули на глаза. – Лишь бы Кит оставил меня в ближайшем порту, чтобы мне больше никогда не видеть его!

– Какая неблагодарность за все, что я для тебя сделал!

Розалинда подпрыгнула, услышав его ледяной голос, и смятенно прижала полотенце к груди:

– Никакой неблагодарности. Если тебе так уж хотелось что-нибудь для меня сделать, можно было бы сначала у меня спросить.

– Спросить о чем? – Он закрыл дверь каюты, сел на стул и начал стягивать высокие черные сапоги.

– Боже мой, а ты не знаешь? – Розалинда в ярости встала перед ним, сжав кулаки. – Конечно, если ты даже не знаешь, что спрашивать, чего же от тебя ждать?

Кит уже скинул камзол, повесил на гвозди и молча расстегивал рубашку.

– Ч-что ты делаешь? – удивленно пробормотала она, отступая. – Ты раздеваешься?

– Как вы наблюдательны, госпожа! Мне надоело спать на палубе. Я остаюсь здесь.

– Нет! – Розалинда попятилась.

Ее вдруг затрясло. Она слишком хорошо знала Кита.

– Ты не останешься здесь!

Он, не отвечая, продолжал раздеваться. Роз бросилась к двери.

– Тогда я буду спать на палубе! – крикнула она, в панике не находя дверной ручки.

– Ты будешь спать на этой койке. – твердо сказал Кит, схватив ее за руки.

– Нет! – заплакала она, не в силах вырваться. – Нет!

– Придется. Больше негде.

Она почувствовала себя в ловушке.

– Как ты мог сказать им… – выкрикнула она. – Это вранье…

Его горячее дыхание участилось.

– То, что ты моя будущая графиня?

– Я не буду твоей женой!

Его пальцы крепко сжимали ее плечи.

– Пусти! – крикнула она. – Мне больно!

Он отпустил ее:

– Ты правду говоришь, что не хочешь быть моей графиней?

– Я не хочу быть такой женщиной, какую ты ищешь.

– Я предлагаю тебе то, ради чего другая была бы способна убить соперницу, а ты отвергаешь.

– Ты не предлагал мне, а навязал.

Он в гневе притянул ее к себе:

– А ты согласишься? Ты больше не будешь сопротивляться мне, Роз! Довольно я от тебя вытерпел.

Она вздрогнула от его яростного взгляда.

– Ты сам пожалеешь об этом, если обвенчаешься со мной! – выкрикнула она. – Мы будем ссориться каждый Божий день, прямо как сейчас!

– В таком случае хуже не будет.

Он заключил ее в объятия столь быстро, что у нее закружилась голова, и положил на кровать, а сам продолжал раздеваться.

– Кристофер, – неуверенно начала она, отодвигаясь к стене, – ты хоть для приличия не ложись спать без одежды…

– Я и не собираюсь спать.

Она разглядывала его сильное тело.

– Я все равно не подчинюсь тебе, – дрожащим голосом пробормотала она. – Я скорее умру.

Он улыбнулся холодно и бессердечно:

– Да, жаль, что ты спуталась со мной. В силу необходимости мы должны обвенчаться. Я не хочу, чтобы говорили, что я обесчестил тебя. Я сделаю тебя честной женщиной, даже если ты этого не хочешь.

– Не надо, Кит! Найди мне спутницу, и я вернусь в Лалуорт, и никто не узнает.

– Догадаются. Это повредит твоей торговле, общество отвергнет твоих сестер.

Роз знала, что он прав, и отчаянно пыталась придумать выход из положения.

– Ты не любишь меня! – выпалила она. – Ты сам сказал, что никогда никого не любил.

– Я обязан жениться на тебе.

– Держу пари, ты никогда прежде не чувствовал себя обязанным жениться. Отчего же сейчас все изменилось?

– Ты не поверишь, Розалинда Кэвендиш, но я, как и ты, верю в долг и честь.

– Долг и честь! – крикнула она, прижимаясь к стене. – Это долг и честь?

– Да.

Он выглядел великолепно, и Розалинда не могла глаз отвести от него. Словно греческий бог, о котором она читала в отцовских книгах. Кожа его отражала свет свечи, и Роз с восторгом, как в прошлый раз, глядела на его возбужденную плоть. Хотя сейчас было опасней, ибо она знала, какое наслаждение он может дать.

– Боже, спаси меня от долга и чести, – прошептала она, пытаясь отвести взгляд. – Боже, спаси нас обоих.

– Смотри на меня, Розалинда. Я люблю, когда ты смотришь на меня.

– Мне нельзя смотреть. – Голос ее стал совсем хриплым. – Мы оба пропадем.

– А что же у нас пропадет?

Она задумалась. А что, действительно, она потеряет, кроме свободы и независимости, которые он так ценит для себя, но не для нее?

– Ты не понимаешь, – сказала она со вздохом, пытаясь избежать требовательного взгляда его синих глаз.

– Я понимаю лучше, чем ты думаешь. Посмотри на меня, моя Розалинда.

Его голос гипнотизировал ее, и она, как всегда, покорилась.

– Сначала юбки! – скомандовал он. – Затем – чулки и носки.

Она слепо подчинилась ему. Когда осталась одна рубашка, она взглянула на него умоляюще.

Кит сам стянул с нее рубашку. Она, как птица, взлетела в воздух и плавно опустилась на пол. Розалинда вздохнула и шагнула в объятия Кита.

– Ты не прав, – сказала она, откидывая голову. – Я ведь всего лишь дочка скромного торговца.

Кит не привык к подобным речам в устах женщин, и ее честность подкупила его.

– И я не был рожден графом, Розалинда. Я всего лишь младший сын, ничем не лучше тебя.

– Я ужасно строптивая, – серьезно сказала она.

– А то я этого не знаю!

Руки Кита соскользнули с ее плечей – белых и прекрасных, как в его сне, – и опустились на бледно-розовые соски, она вздрогнула от наслаждения. Но и этот ответ не удовлетворил ее.

– Ты можешь взять себе в жены ту, которую ты полюбишь, Кристофер. Зачем тебе жертвовать собой ради меня?

Ему не хотелось продолжать этот спор, руки его уже жадно сжимали ее тонкую талию и пылающие бедра.

– Назад пути нет, – прошептал он, укладывая ее на кровать. – При нашей страсти любовь не имеет значения.

– Разве довольно одной страсти?

Ответа Роз не дождалась, ибо страсть уже жгла его нестерпимо, и он вновь ненавидел себя за это. Что делать – она его, его, она принадлежит ему… Кит проник в нее осторожно, боясь причинить ей боль… Нет, нет, он обуздает свой пыл ради нее. Внезапно ему стало трудно дышать, и он судорожно глотал воздух, потом осыпал поцелуями ее лоб и щеки. Он не мог, не мог оставить ее…

Она слегка застонала.

– Сейчас, сейчас, мой цветок. Будет немножко больно, потерпи…

Боже небесный, это ему нужно терпение! Он жаждал нырнуть в нее, словно безумный зверь, жаждал всего, что она может дать.

– Скажи, что ты любишь меня! – нетерпеливо прохрипел он, но она лишь извивалась под ним. Кит заглянул ей в лицо и увидел золотистые карие глаза, полные любви. Если б он только мог поверить в любовь!

– Это безумие! – прорыдала она в его ухо.

– Нет! – Он непременно хотел услышать магические слова. – Скажи, что это!

– Любовь! – прокричала она. – Я люблю тебя, Кристофер Говард! Хотя я этого и не хочу… – Она обвила его руками и уткнулась ему в плечо, сотрясаемая сладчайшими конвульсиями, и он, необычайно счастливый от этих слов, выплескивал свою страсть и желал лишь, чтобы это длилось вечно…

Роз заснула, а он разглядывал ее, спящую. Да, эта женщина любит его, хочет она этого или нет. И хочет он этого или нет, она нужна ему, необходима как воздух.