– Встань и расскажи о своем деле! – нахмурился Дмитрий Ольгердович, глядя на лохматую, непокрытую голову отчаявшегося старика. – Что там у тебя приключилось?!

Купец приподнялся и встал на колени. – Плохо дело, батюшка-князь! – с трудом прохрипел он. – Нас ограбили в Москве лихие люди и забрали все наши товары, серебро и золото, добытые честной торговлей!

И он сбивчиво, волнуясь и плача, рассказал, что брянские купцы выезжали, как обычно за последние годы, в Москву на торг. Им удалось успешно продать всю пушнину, выручить немало серебра «в московской деньге», но вот мед и воск продавался плохо. Тогда они решили прекратить торговлю и поехать на север, но как раз накануне отъезда на их обоз напали вооруженные люди и все отняли.

– Они нас жестоко избили, и мы вернулись в Брянск в синяках и кровавых ранах! Мы потеряли три десятка серебряных гривен! Эти лютые злодеи довели нас до бедности! – завершил он свое горькое повествование.

– Погоди, Олданич, – поднял правую руку Дмитрий Ольгердович, – а почему вы не обратились к великому князю и не потребовали справедливого расследования?!

– Мы ходили, батюшка, – пробормотал охрипший от плача купец, взяв в кулак свою седую окладистую бороду, – к людям великого князя с челобитной, но нам не хватило серебра на подарки всем его слугам…До великого князя нет доступа, если не заплатишь изрядную мзду! Там у них сейчас немало важных дел. Вернулся из плена старший сын великого князя Василий! Оказывается, он сосватал в Литве дочь какого-то знатного литовца Витовта! Но свадьбу пока не играют! Из-за этого во дворце одни хлопоты и суета! Куда им до нас? Нам удалось добраться только до очень важного книжного человека, Захарии Тютчева, а он послал нас к славному князю Роману Молодому…К тому самому, который когда-то был нашим, брянским, князем…Он принял нас без всякой мзды и выслушал нашу слезную жалобу. Однако от этого не было пользы. Тех злодеев так и не нашли, а мы вынуждены были вернуться в Брянск, чтобы не умереть от голода. Вот мы и решили пойти к тебе за помощью и добрыми словами. Потому я и стою теперь перед тобой!

– Слышите, мои славные бояре, о вашем хваленом Романе? – усмехнулся Дмитрий Ольгердович, оглядывая бояр. – Он даже не смог провести нужное расследование по жалобе моих людей! А может, не захотел? Что ты об этом думаешь, несчастный Добр?

– Именно так, могучий князь! – вновь заплакал купец. – Видно, нас ограбили важные московские люди! У нас есть на это подозрение, но что толку? Мы больше не поедем в Москву! Нас всегда там не любили и обижали! Навеки зарекаемся!

– Ладно, Олданич, – сказал брянский князь, раздумывая и поглаживая свою густую, короткую бородку. – Значит, у вас украли три десятка гривен?

– Да, славный князь! – кивнул головой Добр Олданович. – Именно столько!

– А если я тебе помогу и дам серебра? – спросил князь, пристально глядя прямо в мутные, покрасневшие от слез глаза расстроенного купца. – Три десятка гривен! А ты закупишь нужный товар, продашь его в других городах, и в следующем году вернешь мне долг с наваром! Согласен?

– Согласен, пресветлый князь! – ответил взбодрившийся, сразу же успокоившийся купец. – Я верну тебе в будущем году все три десятка гривен и добавлю еще пять! Ты не против, княже?

– Не против, жалкий купчина, – засмеялся Дмитрий Ольгердович. – Но теперь не езди в Москву! Не хватало еще, чтобы и мое серебро накрылось дебрей! Тогда уже не плачь: придется возвращать мои деньги! Эй, Олег Коротич! – он поднял голову, ища глазами огнищанина. Тот быстро встал из середины светлицы и прислушался. – Тогда выдай, мой добрый боярин, этому несчастному, – повелел князь, – нужное серебро и составь об этом договор! Но смотри, чтобы не было обмана, и наша казна не оскудела!

– Слушаюсь, славный князь! – склонил голову огнищанин.

ГЛАВА 22

НИЖЕГОДСКОЕ «СТОЯНИЕ»

Вот уже восьмой день стояли полки князей Василия Дмитриевича Городецкого и его брата Симеона Дмитриевича Суздальского у стен Нижнего Новгорода. Вместе с ними томились ожиданием и московские воины Звенигородского и Волоцкого полков, приведенных на помощь братьям-князьям Романом Брянским поздним летом 1387 года. Стояла удушающая жара, и воины изнемогали. Князь Роман восседал со всеми воеводами в шатре князя Василия рядом с ним и князем Симеоном на одной скамье за столом, уставленном всевозможными напитками и яствами.

Время тянулось в скучной беседе. Сначала говорил Василий Дмитриевич Городецкий, вдохновитель похода на Нижний Новгород. Он поведал сидевшим с ним сотрапезникам о своем плену у хана Тохтамыша, о неудачном побеге и «жестокой царской каре». – Так я сидел в холодной темнице и горевал! – подвел он итог своим злоключениям. – Вдруг меня вызвал царь и отпустил домой! Да впридачу дал мне Городец!

– За что же он тебя пожалел? – удивился Роман Михайлович. – Ведь все знают о его жестокости! Неужели подобрел?

– Царь не хотел убивать меня! – кивнул головой князь Василий. – Он просто решил меня напугать…Он любил нашего покойного батюшку Дмитрия Константиныча, который всегда был покорен его воле и был врагом Мамая, царского соперника!

– Неужели тебе так помогла его любовь к твоему батюшке? – усмехнулся Роман Брянский. – А я слышал, что за тебя собрали огромную мзду, и царь тому обрадовался!

– Было и так! – буркнул недовольный осведомленностью собеседника князь Василий. – Мой брат Семен собрал немало серебра…Он попросил помощи у самого Дмитрия Иваныча…А жадный дядька Борис не дал ни деньги! Так бы я и сидел по сей день в сырой темнице, если бы не мой брат и славный Дмитрий Иваныч! – И он продолжил «жалобиться» на «татарское зло».

Роман Михайлович, слушая городецкого князя, задумался. Этот год был для него очень разорительным. Еще осенью прошлого года князю пришлось истратить немалые суммы на свадебные подарки дочери великого князя Софье и ее жениху, княжичу Федору Рязанскому. Князь Роман подарил невесте жемчужное ожерелье, купленное у чужеземных купцов, а жениху – богатое оружие – меч с золоченой рукоятью и в золоченых ножнах. Для предстоящей свадьбы наследника великого князя нужны были еще более богатые подарки. К счастью, она не состоялась и была отложена на неопределенный срок. Ходили слухи, что польский король Ягайло не одобрил этого брака и не разрешил князю Витовту послать свою дочь в Москву, однако великий московский князь все еще надеялся на самостоятельность Витовта и не спешил с женитьбой сына Василия, который прибыл со своими боярами в январе в Псков.

По воле великого князя, навстречу наследнику вышел большой отряд московских воинов, возглавляемый боярами-воеводами и Романом Молодым. Последний, несмотря на более высокое происхождение, чем бояре, не был объявлен «набольшим воеводой» и ехал не столько для защиты «знатных людей», сколько «для почета». Уже из Пскова княжич Василий с боярами выехали, сопровождаемые целым войском, сначала в Великий Новгород, а потом уже в Москву.

Князь Роман помнил свою первую встречу с княжичем Василием. Это случилось по прибытии московской «славной рати» в Псков. Княжич в это время проживал в богатом тереме псковского посадника, а его бояре – в домах богатых купцов или псковских бояр. Москвичей никто не встречал. Они прибыли злые, усталые. Накануне своего отъезда в Псков москвичи с «превеликим трудом» добились от новгородцев «нужной покорности»: обязательств выплатить очередную мзду, сверх установленной, для отсылки ордынскому хану, и отказа от своих судебных вольностей. Все готовились к битве, рассчитывали жестоко покарать непокорных новгородцев и хорошо при этом поживиться, а тут вот приключился мир! И князь Роман, рассчитывавший поправить свои дела за счет грабежа новгородцев, был недоволен их сговорчивостью.

Вместо добычливой битвы ему предстоял тяжелый утомительный поход по снежным просторам Новгородчины и Псковщины.

Московские воины едва ли не целый час простояли у ворот псковской крепости, ожидая прибытия самого посадника, без разрешения которого стражники не хотели впускать их в город. Наконец, когда воины совершенно замерзли, ворота «гостеприимного» города распахнулись, и сам посадник, окруженный боярской свитой, вышел им навстречу. После недолгого разговора он отдал распоряжение своим людям о размещении воинов в теплых избах, об обеспечении их «нужным прокормом», и сам повел спешившегося князя Романа, передавшего своего коня слугам посадника, в гостевой терем, некогда принадлежавший князю Андрею Ольгердовичу, но пустовавший по причине его пребывания в плену у князя Скиргайло в Полоцке.

Лишь только на другой день князь Роман встретился с княжичем Василием. Это случилось в обеденное время. Роман Михайлович встал рано утром, как обычно, принял пищу и послал своих людей в терем посадника, чтобы узнать, когда просыпается княжич.

– Еще рано, – передал ему домоуправ спавшего посадника. – Княжич встанет после полудня и сразу же примет московских людей…Тогда мы пришлем за вами человека.

Роману Михайловичу ничего не оставалось, как сидеть в ожидании. Правда, его томление не было мучительным: предусмотрительный посадник еще вечером прислал князю «для телесной радости» красивых девушек, которые убирали княжеский терем, но в спальню уставшего князя тогда не входили. Теперь же князь сразу заметил, как красивые псковичанки украдкой прошли вглубь его покоев, и был удивлен их девичьей скромностью. Вместо того, чтобы быть поближе к князю, как это обычно делали горничные девушки в других местах, они старались ускользнуть от княжеского взора, стать незаметными. – Видно, я старо выгляжу, – подумал князь, – и уже не привлекаю красивых женок! А может добыть себе девицу добрыми словами и серебряными деньгами?

Он встал с кресла, прошел через светлицу, простенок и приблизился к своей спальне. Оттуда доносился какой-то легкий шум. Князь открыл дверь и увидел двух убиравших его постель девушек. Обе были невысокого роста, белокуры, но одна из них поразила его своей красотой. – Какой прекрасный зад! Какие тугие груди! – подумал князь, испытывая острое желание. – Вот бы познать эту девицу! Однако мне кажется, что она большая скромница!