Константин Сычев - Роман Молодой

– Зачем ты ставишь в пример этого Романа?! – возмутился, привстав со скамьи, князь Юрий Святославович. – Он – не свободный князь, а холоп Дмитрия! Поэтому нечего показывать на него нам, благородным князьям! Этот Роман и так принес нам много зла! Разве не он тогда отнял богатый Брянск у моего дядьки Василия? Он был замечен и в битве против смоленского войска! Так вот, я клянусь, о чем говорил даже у гроба деда, что если мне удастся встретиться с этим Романом, я без всякой пощады отрублю его злую голову! Что касается Литвы, то я согласен с твоими словами, святой отец. Мы должны быть готовы всегда получить в свою спину удар оттуда! Зачем же литовцы удерживают наши земли? Им наплевать на наши обиды! От таких дел недалеко до войны! Какой смысл говорить о дружбе и союзе, если нет взаимного согласия!

– Видишь, брат, – покачал головой хмурый Владимир Ольгердович, глядя прямо в глаза Михаилу Тверскому, – как мы далеки от союза против Москвы и не можем поладить даже между собой? Зачем же тогда говорить о поддержке Олега Рязанского?!

Осенью 1385 года, когда деревья сбрасывали обильные разноцветные листья и опустели сжатые крестьянами нивы, московские полки вышли в поход на давнего недруга Москвы – великого князя Олега Рязанского. Войско возглавлял еще молодой, но славный князь Владимир Андреевич Серпуховский. Рядом с ним ехал на своем боевом, уже постаревшем коне, князь Роман Брянский. Князь Владимир сидел, покачиваясь в седле, мрачный, молчаливый. Он едва перемолвился словом с Романом Молодым, спросив перед походом: – Зачем ты, брат, взял старого коня? Разве он сможет вынести тебя с поля битвы? Неужели ты думаешь о «вечной славе»?

– Думаю, брат, – ответил тогда князь Роман. – Я еще ни разу не опозорился в сражении! И мне не нужна прыть молодого коня! Мне некуда убегать и даже смешно это представить! Если враг одолеет, так пусть безжалостно рубит мою голову!

На это князь Владимир ответил лишь покачиванием головы. Больше ни слова не услышал от него Роман Михайлович за весь путь до поля битвы. Как ему не хватало в дороге веселого, разговорчивого князя Дмитрия Михайловича Волынского! Великий московский князь хотел послать на брань во главе своей рати именно его, но тут случилось непредвиденное несчастье: бессмысленно, нелепо погиб пятнадцатилетний сын Дмитрия Михайловича, Василий! Поехал объезжать молодого жеребца и нечаянно, во время скачки, выпал из седла, сломав шею! Эта «жестокая беда» потрясла москвичей. Узнав о таком горе, князь Роман немедленно выехал на подворье Дмитрия Волынского, где стояли стоны и плач. Прибыл туда и сам великий князь Дмитрий Иванович, который, несмотря на свою мужественность и суровость, не мог скрыть обильных слез. Рыдала, держась обеими руками за голову, и мать погибшего, сестра великого князя Анна Ивановна. С огромным трудом собравшиеся со всех концов Москвы священники уговорили ее держаться «принародно» с достоинством. Сам же Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский с мрачным багровым лицом сидел у изголовья сыновнего гроба и, казалось, ничего не видел и не слышал. И в церкви при отпевании дорогого покойника он стоял с отрешенным видом, следуя за гробом в немом оцепенении. Лишь сразу же после погребения, входя в трапезную на поминальный обед в сопровождении князя Романа, он тихо сказал ему: – В моей душе что-то оборвалось, и я больше ничего хорошего не жду! Видно, пора подумать о другой жизни и уйти в монахи…Нет никакого смысла тянуть тяжелую лямку…Что такое земная слава? Господь дал, Господь и взял!

Видя подавленность и тоску своего зятя, великий князь Дмитрий Московский не решился отпускать его на «славную брань». Поход рассматривался как карательный, все были уверены в неминуемой победе, и поэтому Дмитрий Волынский был оставлен в Москве залечивать тяжелую душевную рану.

Набег на рязанские земли был вынужденной мерой великого московского князя Дмитрия. Это был ответ на действия великого рязанского князя Олега. Последний долго готовился к войне с Москвой, собирал по всей Руси силы, сумел объединить под «своей рукой» всех князей рязанского княжества – пронского и муромского. Его посланники побывали в Твери и Смоленске, добрались даже до литовских князей. Но помощи извне не получили. В Литве сложилась довольно непростая обстановка. Бывший великий литовский князь Ягайло, «по закону» еще сохранявший власть над Литвой, готовился к женитьбе на польской принцессе Ядвиге, перешел в католичество, и был близок к тому, чтобы стать польским королем. Его брат Скиргайло, тоже перешедший в новую веру, был провозглашен великим литовским князем, а Витовт, помирившийся с ними и тоже принявший католичество, получив лишь несколько городов «в кормление», остался не у дел. Зная о влиянии Витовта Кейстутовича на литовскую знать, воинской славе его отца, наследники великого Ольгерда ожидали «грозы»: никто не сомневался, что Витовта надолго не хватит, и он вступит в борьбу со своими братьями за великокняжеский «стол». Поэтому посланники Олега Рязанского получили лишь словесные одобрения его действий против Москвы, но существенной помощи не последовало. Также поступили и в Твери. А великий смоленский князь Святослав категорически отказался помогать Рязани, ссылаясь «на великую дружбу с Москвой и вражду с бесстыжей Литвой». Мало того, вскоре после отъезда рязанского «киличея» из Смоленска, в Москву отправился посланец Святослава Ивановича с просьбой о помощи против «злобной Литвы» и сведениями о враждебных Москве действиях Олега Рязанского. Но в Москве отнеслись к этому равнодушно. – У нас пока нет ни сил, ни серебра на войну с Литвой, – ответил смоленскому гонцу великий московский князь, – и мы не видим серьезного врага в бестолковом князе Олеге Рязанском! Пусть себе грозит нам и ездит по всему свету с жалобами! От этого мы только узнаем, кто нам друг, а кто – враг! А если тот Олег сунется на нашу землю, тогда мы беспощадно покараем его!

Как оказалось, великий князь Олег, не получив нужной ему помощи от соседей, решил все-таки «сунуться» в московские пределы. По весне он совершил внезапный набег на Коломну, взял и разграбил город, пленив московского воеводу Александра Андреевича.

Узнав об этом, Дмитрий Московский был сильно разгневан. Он хотел сразу же послать войско на Рязань, но обстановка в это время сложилась неблагоприятная. Бунтовал Великий Новгород, не желая покоряться суду московского митрополита, в «сарайском сидении» пребывал, как заложник, сын великого московского князя Василий, и было неясно, как воспримет ордынский хан карательный поход на Рязань. Когда же страсти немного улеглись и, казалось, поступки Олега Рязанского забылись, Москва решилась, наконец, на военные действия.

– У нас было так много временя, чтобы подготовиться к походу, – грустно размышлял, трясясь в седле, князь Роман, – однако сборы войск были суетливыми и поспешными…Неужели хитроумный Олег не сумел использовать это время для усиления своего войска? В этом я сомневаюсь! Я видел рязанцев в бою и знаю, что они очень сильны!

Он оглянулся: сзади ехали лучшие московские воеводы-бояре, среди которых выделялся сын князя Андрея Ольгердовича Псковского, молодой Михаил Полоцкий. Последний был «в чести» у Дмитрия Московского, часто сопровождал великого князя в походах, выездах на охоту и увеселениях, и ему прочили большое будущее. Вот и теперь он весело скакал, рассчитывая на «великие подвиги и бранную славу».

– Князь Андрей не пожалел своего сына, – подумал Роман Молодой. – Он совсем не верит в силу Олега! А я не взял с собой своего Дмитрия…Пусть сидит дома и наводит порядок в городе со своим Запасным полком! Еще неизвестно, какая у нас будет битва…Мое сердце чует беду…

В это время к князю Владимиру подскакал недавно посланный на разведку «заставный человек». «Набольший» воевода поднял руку и остановил войско.

– Славный князь! – громко сказал разведчик, едва сдерживая скакавшую до этого во всю прыть лошадь. – К нам приближаются враги! У них огромное войско! Я думаю, что его ведет сам злобный Олег!

– Ладно, Вольга, – кивнул головой Владимир Андреевич. – Значит, князь Олег не захотел, чтобы мы свободно дошли до его Переяславля! Что ж, – вздохнул он, – тогда мы встретим его здесь, в чистом поле, на границе нашей земли! Нечего жалеть этих беспортошных рязанцев! – Он повернулся лицом к московским боярам и воеводам. – Становитесь в боевой строй! А ты, Михаил, – он махнул рукой в сторону сына Андрея Ольгердовича, – иди в Большой полк и заправляй его делами! Напомни нам своего батюшку и завоюй добрую славу!

– Так и будет, славный князь! – весело крикнул Михаил Андреевич, устремляясь к войску. – За меня не беспокойся: я беспощадно разобью этих глупцов!

Тем временем из-за ближайшего холма навстречу московскому войску вышли рязанцы. Впереди их многочисленной рати шел конный полк во главе с самим великим князем Олегом. Князь Роман в это время стоял на левом краю построившегося в боевой порядок войска, возглавляя полк Левой Руки. Полк Правой руки, под водительством Романа Новосильского, вместе с дружинами тарусских князей, несколько выдвинулся вперед, чтобы первым принять удар рязанского воинства.

Роман Брянский видел, как конница рязанцев, не останавливаясь ни на мгновение, вгрызлась в их ряды. – Слава Москве! Слава Дмитрию! – вскричали москвичи, отбиваясь от врага, но их крики быстро утонули в воплях сражавшихся. Великий князь Олег в последнее мгновение развернулся и, обогнув наступавших, зашел к ним в тыл, руководя боем сзади. Неожиданно полк Правой Руки подался назад, не выдержав напора рязанцев, и стал отходить.

– Куда вы?! Почему отступаете?! – истошно закричал Михаил Полоцкий, выхватывая меч и устремляясь на подмогу. За ним ринулся в битву Большой полк, пытаясь выровнять положение и спасти соседей от разгрома. Но Олег Рязанский неожиданно выдвинул вперед пехоту, воины которой, выставив перед собой длинные копья, буквально нанизали на них московских всадников. Раздался дикий вопль, от которого у москвичей, невольно наблюдавших со стороны за сражавшимися, дрогнули сердца. – Эх, зря наш Михаил полез на их пехоту! – простонал Роман Брянский. – Какая нелепая ошибка! – Он поднял вверх свой тяжелый меч и повернулся лицом к своим воинам. – В бой, мои славные люди! – зычно крикнул он, прорезав на мгновение вопли битвы и стук оружия. – За славного Михаила! Смерть Рязани! Лютая месть!