Однако великий князь Дмитрий Московский изначально проявил «добрую волю» по отношению к хану Тохтамышу, получил от него ярлык, выплатив «выход» в размере, установленном по договоренности еще с Мамаем, прислал в Сарай богатые дары и ничем не провинился перед ним. Начинать в это время военные действия с Москвой означало проявить вероломство! Но, как известно, в отношениях с русскими никто не выбирает средств! И Тохтамыш отдал приказ перебить русских купцов в ближайших городах. Особенно жестоко татары расправились с ними в Казани, перерезав поголовно всех и захватив купеческие товары.

В конце лета 1382 года полчища Тохтамыша тайно перешли Волгу и, стремительно двигаясь вперед, убивая на своем пути всех, кто мог бы сообщить об их набеге, ворвались в пределы рязанского удела. Здесь в стан Тохтамыша явились сыновья великого нижегородского князя Дмитрия Константиновича, Василий и Симеон, изъявившие свою преданность хану и готовность «служить ему до самой смерти». Вскоре туда прибыл и великий рязанский князь Олег Иванович с богатыми дарами, уверениями в своей преданности и просьбой «не разорять рязанскую землю». Тохтамыш ничего ему не пообещал, но лишь воспользовался его помощью: перейдя Оку через броды, показанные рязанцами, он вторгся в пределы Московской Руси.

Великий князь Дмитрий Иванович поздно узнал о вражеском нашествии. Первоначально он хотел собрать все имевшиеся под рукой силы и пойти навстречу татарам. Однако московские бояре и служилые князья отговорили его на совете от поспешных действий. – У нас нет сил и времени на достойное сопротивление! – выразил тогда общее мнение Иван Родионович Квашня. – Пока мы соберем даже небольшое войско, татары уже будут здесь, как «алчные волки»! А тогда ты, великий князь, потеряешь не только город и своих лучших людей, но и собственную жизнь! А это – гибель нашей земли! Что мы без тебя, великий князь? А простолюдинов всегда хватит! Нам надо уходить! И немедленно!

Великий князь, прислушавшись к боярским советам, немедленно выехал на север, оставив в городе и семью, и «богатую казну». Сначала он прибыл в Переяславль, а потом уехал в Кострому, откуда послал своих людей «по всем городам» – «собирать превеликое воинство». Вслед за ним из Москвы потянулись и «лучшие люди».

Между тем татары, сжигая на своем пути деревни и села, захватили и разорили Серпухов. Они были уже совсем близко от Москвы, когда там начались беспорядки. Горожане были возмущены уходом великого князя и бояр, считая, что те бросили свою столицу на произвол судьбы. Одни горожане хотели бежать из города, другие – защищаться. В конце концов, победили последние и, ограбив дома бежавшей знати, захватив оружие из складов великого князя, они решили «отсидеться за белокаменными стенами и отбить вражеский приступ». Решительные москвичи запретили всем выезжать из города, «чтобы встретить общую судьбу»! С «превеликим трудом» удалось покинуть город лишь митрополиту Киприану, жене великого князя Евдокии с детьми и некоторым боярам. В ответ на их уход разъяренные москвичи осыпали бранью митрополичий поезд и разграбили «церковный причт». Мятеж затих лишь тогда, когда в город прибыл служилый московский князь-литовец Остей, сын одного из давно умерших сыновей Ольгерда Литовского, поспешно присланный Дмитрием Ивановичем. Он, не обладавший ни собственным уделом, ни богатым имуществом, добровольно вызвался защищать брошенный на произвол судьбы город. С его приездом москвичи успокоились, почувствовали уверенность в своих силах и стали готовиться к обороне.

Тохтамыш появился под городом 23 августа. Его люди подскакали к кремлевским стенам и спросили: – Здесь ли коназ Дэмитрэ?

– Его нет! – выкрикнули со стен горожане. – Он ушел за большим войском и скоро вернется!

Озадаченные татары объехали переполненный горожанами Кремль, обстреляли со всех сторон стены, и, понадеявшись, что они достаточно устрашили москвичей, отошли, став лагерем. Многие горожане, в самом деле, сильно испугались татар. Они весь день и ночь слезно молились, прося Бога отвести от несчастного города угрозу и спасти их жизни. Но были и такие москвичи, которые, привыкнув к тяжелой жизни еще до вражеского нашествия, нашли радость в своем нынешнем положении. Они разграбили боярские терема, добыли из погребов знати бочонки с хмельными напитками и, напившись, стали «творить непотребство», выкрикивая с крепостных стен непристойные слова и громко распевая песни. Один из них так выразил свое отношение к происходившему: – Мы не боимся поганых татар, потому как наш город велик и крепок! У него – каменные стены и железные ворота! А враги долго не выдержат стоять под городом! Они знают, что внутри города – настоящие бойцы, а за его пределами – князья с большим войском!

Были и такие смельчаки, которые влезали на стены, выкрикивали в адрес татар оскорбительные слова, показывали им «свои срамные уды» и кидались во врагов нечистотами с криками: – Берите все это и несите своему царю!

Наутро враги попытались начать «жестокий приступ». Первоначально они осыпали крепость тучей стрел, а затем приблизились к стенам с длинными лестницами. Их лучники стреляли довольно метко, сбивая засевших на стенах защитников, но те отчаянно отбивались, и на смену погибавшим москвичам приходили новые люди, сражавшиеся все лучше и лучше. Защитники Москвы лили на головы врагов кипяток и расплавленную смолу, сбрасывали камни, стреляли из пушек, распугивая вражескую конницу. А некий суконщик Адам так метко выстрелил из лука со стороны Фроловских ворот, что поразил любимого ханского мурзу, по которому Тохтамыш потом долго сокрушался.

Три дня татары безуспешно метались у стен московского Кремля и уже отчаялись взять крепость, как вдруг ханскому мурзе Акходже, презиравшему русских, пришла в голову неожиданная мысль, которой он поделился с ханом. – Разве ты не знаешь, государь, – сказал он, – о глупости русских? Ты же видел, как они прилюдно обнажали свой срам и выкрикивали дурацкие слова? Эти люди – настоящие дурачки! И почему бы не обмануть их? Ты пообещай им жизнь и свободу за малый выкуп и скажи, что мы, получив их мзду, сразу же уйдем в Орду! Эти глупцы, конечно же, поверят твоим словам и отворят ворота! А дальше – дело нехитрое! Мы перебьем их всех без жалости!

Тохтамыш внял совету своего любимца. Утром 26 августа он собрал своих приближенных и приказал им послать людей к стенам Кремля «с предложением мира». Татарские мурзы вместе с русскими князьями Василием и Симеоном Дмитриевичами подъехали к кремлевским воротам и, приветливо махая руками, остановились у стен. Мурза Акходжа говорил по-татарски, а князья Василий и Симеон попеременно громко переводили его слова на русский язык. – Слушайте, мудрые русские люди! – кричали они. – Наш государь добр и щедр! Он знает, что вы, люди его улуса, невиновны перед ним! Он хочет наказать только одного князя Дмитрия! Вас же ожидает его милость! Если вы с вашим князем встретите царя с честью, подадите ему небольшие подарки, он полюбуется вашим городом, осмотрит его и отъедет домой! Это я, знатный мурза Акходжа, дал такой совет государю, чтобы он пожалел вас и не наказывал!

После перевода слов влиятельного татарина нижегородские князья поклялись от своего имени, что хан не причинит москвичам никакого зла.

Эти слова вызвали у горожан ликование. – Видите, как забздели поганые! – кричали одни. – Нынче в наших руках – сила! – радовались другие. – Нечего слушать этих сыроядцев и давать им подарки! Пусть возьмут себе дары силой!

Но большинство москвичей, обнадеженных «льстивыми татарскими словами», хотели побыстрей избавиться от страха тяжелой осады. – А почему бы не отделаться от царя «легкими подарками»? Разве нам жаль боярского серебра? Чай, не свое отдадим!

Это мнение возобладало, его поддержали «старцы градские» и сам князь Остей.

Вороты московского Кремля отворились, и к татарам вышла, возглавляемая самим князем, толпа знатных людей, несших богатые подарки. Враги пропустили в ханский стан московских посланников и неожиданно, прямо на глазах у ошеломленных москвичей, ворвались через распахнутые ворота в крепость. Пока они расправлялись с горожанами, стражники Тохтамыша, по его приказу, перебили всех пришедших к нему знатных москвичей, обезглавив, в первую очередь, князя Остея.

– Так они перебили великое множество людей, а немногих увели в свой бусурманский плен! – подвел итог своему рассказу монах Василий. – Они также без жалости погубили всех «церковных людей», разграбили церкви, княжескую казну и прочее имущество, после чего подожгли город и предали жадному огню бесценные книги!

– Мы видели следы их жестокости! – сказал, смахнув слезу, князь Владимир Андреевич. – Нет сомнения, что после этого Москва не скоро оправится! А теперь надо скорей похоронить несчастных горожан, ибо над городом витает тяжелый дух! К сожалению, мы пока не можем найти рабочих!

– Надо бы пообещать народу хотя бы скромную мзду, – покачал головой князь Роман, – и объявить об этом в окрестностях города!

– Правильно, княже, – пробормотал старец Василий, поглаживая свою седую длинную бороду. Его лучистые синие глаза осветились внутренним огнем. – Если вы не пожалеете серебра, я сам приведу сюда рабочих, и мы захороним тела несчастных!

– А сколько надо? – вопросил Владимир Андреевич. – У нас совсем немного серебра, ведь вся казна попала в руки поганых!

– Ну, хотя бы по рублю за восемь десятков покойников, – тихо сказал монах. – Но надо их пересчитать!

– Хорошо, – сказал, потупив взгляд, князь Владимир. – Собирай людей, святой старец! Эта цена нас устраивает! И пусть идут сюда как можно быстрей! Ничего не пожалею! Иди же за ними!

– Если бы не мы, Роман, – сказал князь Владимир, как только монах вышел, – татары бы стояли здесь до сих пор! Мы неплохо проучили их под Волоком!

– Разве это была битва, брат? – покачал головой князь Роман. – Мы не успели ударить по татарам, как они разбежались, словно зайцы! Нам следовало дать им бой здесь, у кремлевских стен! Тогда бы Москва уцелела!