У хана был большой длинный нос, тонкие чувственные губы, которые он поджимал, когда сердился, небольшие правильные уши и острые, черные как смоль, глаза.

– Он совсем не похож на прежнего царя, – размышлял про себя брянский князь, – незлой с виду, имеет приятный голос…

– А теперь скажи, Ромэнэ, – нарушил тишину дворца Ноуруз, – неужели у тебя нет больше серебра?

– Здесь нет, государь, а там, в Брянске, может уже прибавилось, – пробормотал князь. – Надо ехать в Брянск, чтобы узнать об этом…

– Нечего тебе ехать в Брэнэ! – бросил хан, сверкнув очами. – Ты лучше пошли туда людей, а сам подожди их здесь, в Сарае. И пусть привозят двойной «выход»! Надо, чтобы твой выход был не меньше, чем у других князей! Пора тебе сравняться с Новэгэрэ! Нечего прикидываться бедным и жалким, ссылаясь на свою лесную землю!

– Помилуй, государь! – вскричал Роман Михайлович, прижав к груди руки. – У нас не будет столько серебра! Ну, если только тысячи…две в государевой монете…

– Ишь, какой хитрец! – возмутился Ноуруз, и его густые черные брови взметнулись грозной дугой. – Ты напоминаешь мне вертлявую степную лису, коназ Ромэнэ! Какой ты жадный! За это следует тебя наказать! Разве не так, мои славные люди?!

– Так, так! – закивали головами сидевшие за спиной русского князя татары.

– За такую строптивость следует отсечь ему башку! – выкрикнул, улыбаясь, мурза Мамай.

– Или отрубить ему кутак вместе с мотней! – громко сказал сидевший рядом с Мамаем с непроницаемым видом Серкиз-бей.

Князь Роман пал ниц, закрывая руками голову.

– Ладно, Ромэнэ, – засмеялся довольный видимым страхом князя ордынский хан, – вот тебе мой приказ: иди к себе в юрту и сегодня же посылай в свой Брэнэ людей за серебром! А то серебро, что ты привез, мне не надо! Пусть оно пока останется у тебя…А когда соберешь полностью весь «выход», тогда я приму его и выдам тебе ярлык. Но запомни, если ты не дашь мне достаточно серебра, ярлык на твой улус достанется другому коназу! Тогда я прикажу подвергнуть тебя жестокому позору – раздеть догола, намазать собачьим навозом и посадить верхом на старого ишака – задом-наперед! И будешь ездить по улицам Сарая на потеху всему народу! Убирайся!

Оскорбленный брянский князь поднялся и поплелся, пятясь, спиной к выходу, под дружный смех ханских приближенных.

У входа во дворец его ожидали боярин Кручина, княжеский тиун и верные дружинники.

– На тебе нет лица, княже! – тихо молвил воевода Супоня Борисович, протягивая князю его большой двуручный меч. – Видно несладко тебе было у бусурманского царя…

– Ничего, славный князь, – сказал, качая головой, боярин Кручина. – Пошли в наш гостевой дом! Будем держать совет! Нельзя говорить лишнее! – он подозрительно огляделся. – Здесь даже стены имеют уши!

Князь Роман со своими людьми просидел в Сарае до конца мая, не зная, как поступить. Посоветовавшись с приближенными, он решил не посылать в Брянск никого за серебром. – Не спеши, князь-батюшка, – сказал тогда на совете боярин Кручина Миркович. – Я слышал много недобрых слов об этом царе…Даже царский советник Тютчи не верит, что он долго просидит на троне.

Такой же совет подал брянскому князю и сарайский епископ Иоанн, когда Роман Михайлович посетил его на владычьем подворье.

– Ходят вести, сын мой, – сказал тогда владыка, – что знатные ордынские люди очень недовольны новыми порядками и от всей души ненавидят царя Ноуруза! Значит, осталось недолго ждать очередного переворота…Радуйся, сын мой, что тот бестолковый царь вернул тебе серебро! Остается только ждать. Наберись терпения. Послушай лучше новости о событиях на Руси…Там тоже немало всяких бед!

И владыка подробно рассказал обо всех последних происшествиях.

Смерть великого князя Ивана Московского нанесла серьезный удар по Московскому княжеству. Авторитет восьмилетнего князя Дмитрия Ивановича был настолько низким, что подняли голову не только прежние соперники, нижегородско-суздальские князья, но и все прочие князья, бывшие раньше в дружбе и прямой зависимости от Москвы! Междукняжеская усобица вновь грозила русским землям. Воспользовавшись неурядицами, оживилась Литва. В конце прошлого года великий князь литовский Ольгерд даже угрожал Смоленску: взял с боя город Мстиславль и посадил там своих наместников! А его сын Андрей Ольгердович захватил спорный с Москвой город Ржев, где также посадил литовский гарнизон.

Слава Богу, что удалось благополучно уйти из литовского плена митрополиту Алексию, который через Смоленск добрался до Владимира, а потом вернулся в Москву.

Не ладились дела и в Великом Новгороде. Там неожиданно покинул свою кафедру и ушел в монастырь архиепископ Моисей. Не добившись его возвращения, новгородцы собрали вече и провозгласили архиепископом Алексия, бывшего ключника владыки.

– Теперь им придется ждать решения славного митрополита Алексия. Ему предстоит либо утвердить своего тезку, как владыку, либо отказать новгородскому люду, – подвел итог своему рассказу о событиях прошлого года сарайский епископ.

– Да, святой отец, – тихо сказал мрачный, грустный князь Роман, – и в прошлом году было немного добрых вестей, и в этом! Намедни царь упрекнул меня, что я плачу меньше, чем новгородцы и прочие князья! Они ничего не жалеют за царские грамоты! А за великокняжеский венец готовы даже удавиться! Стыд и позор! Они просто губят нас, нещадно расточая серебро! А царю все мало!

– Ты прав, сын мой, – кивнул головой епископ Иоанн. – Нижегородские князья совсем разорили и себя, и народ! Дмитрий Константинович вот-вот поедет во Владимир с ханским послом для венчания на великое княжение! А ты, сын мой, неужели не в дружбе с Ольгердом Литовским? И зачем ты платишь «выход» ордынскому царю? Разве великий князь Ольгерд не в силах защитить тебя?

– Я говорил с Ольгердом Гедиминовичем о татарской дани, – угрюмо ответил Роман Михайлович, – но он сказал, что я должен платить серебро царю так, как это делали прежние брянские князья…Великий князь не хочет ссориться с татарами…Ведь даже его бедные городки Киев, Чернигов и вся Волынь платят ордынский «выход»…

– Зачем же тогда литовцы обещают русским людям послабление от ордынских поборов?! – возмутился сарайский владыка. – Это же прямой обман?

В это время со двора донесся какой-то шум: крики многих людей, лязг металла, цокот копыт.

– Что там еще случилось?! – выкрикнул епископ, хлопнув в ладоши. В светлицу вбежал молоденький служка. – Беги-ка, Василько, – приказал владыка, – и проведай, откуда такой шум!

Мальчик выбежал на улицу. Вскоре он вернулся румяный, веселый. – Святой батюшка, – сказал он, улыбаясь, – это великий князь Дмитрий Константиныч с татарами и дружиной выехали во Владимир на венчание! Отсюда и шум…Тут еще сбежались татары со всего города. И другие русские князья пришли провожать великого князя Дмитрия…

– Вот опять начинается усобица на Руси! – горько бросил отец Иоанн. – Москва не уступит владимирский «стол»!

На следующее утро князь Роман был разбужен еще большим, чем перед подворьем епископа, шумом. Казалось, весь Сарай звенел и стучал железом: оружием и доспехами. Непрерывно цокали конские копыта, кричали возбужденные люди.

Когда все затихло, князь послал своего мальчика-слугу Улеба за боярином Кручиной. Последний явился в юрту своего князя, растерянно махая руками. – Я не знаю, что произошло! – сказал он после того, как поприветствовал князя. – Надо сходить к какому-нибудь знатному татарину или даже к самому Тютчи.

– Сходи же, славный Кручина, – пробормотал в беспокойстве брянский князь, – и скорей возвращайся!

Но боярин вернулся к своему князю только после полудня. – Вот уж, княже, – весело сказал он, – и новая ордынская «замятня»! Сюда идет с востока, из Синей Орды, заяицкий царь Хызр! Это настоящий государь, потомок их Великого Предка, правнук самого царя Орду!

– Горевать нам или радоваться? – спросил, волнуясь, брянский князь. – Что нам ждать от этого Хызра?

– Не знаю, – боярин Кручина присел по знаку княжеской руки на скамью напротив княжеского дивана, – однако Тютчи мне сказал по секрету, – боярин огляделся и перешел на шепот, – что Хызра пригласили знатные мурзы и, видимо, сам мой славный кунак…Им совсем не стало здесь житья! Значит, нам нечего горевать, если на ордынский трон сядет законный государь! Разве было плохо при Джанибеке или царе Узбеке? Заплатил свой «выход» за нынешний год – уезжай себе домой! Это хорошо, что злобный Ноуруз не взял наше серебро! Нам помог сам Господь!

– Слава тебе, Господи – перекрестился князь Роман. – Тогда давай-ка выпьем с тобой, мой верный боярин, греческого винца! И позовем еще…, – князь хлопнул в ладоши, и в опочивальню вбежал мальчик-слуга. – Беги-ка, Улеб, – приказал князь, – и пригласи сюда моего тиуна Супоню! Пусть разделит нашу трапезу!

Всю ночь Сарай гудел, как набатный колокол, а вокруг юрты брянского князя стояли его пешие воины – сотня окольчуженных копьеносцев, охраняя покой своего господина.

Татарские воины, скакавшие взад-вперед, видя освещаемую факелами княжескую дружину, лишь на мгновение останавливались, а затем с гиканьем и визгом мчались дальше.

К утру все затихло. Князь встал со своего ложа и позвал мальчика-слугу. Последний принес с собой княжескую одежду, а затем – серебряный таз с чистой водой. Князь умылся, оделся с помощью слуги и уже собирался садиться за стол, чтобы принять принесенную во время его одевания другим слугой пищу, как вдруг в княжескую опочивальню буквально ворвался боярин Кручина Миркович.

– Славный князь! – вскричал он, волнуясь, забыв о приветствии. Князь, погрузивший руку в миску с бараньим пловом, поднял голову и с тревогой на него посмотрел. – Нет уже теперь ни злобного Ноуруза, ни его сына Темира, ни глупой царицы Тайдуллы! За Волгой была жестокая битва, и царь Хызр разбил непутевого Ноуруза! И тот злодей бежал, надеясь найти убежище в Сарае. Но знатные мурзы схватили его и выдали победителю! Царь Хызр не стал ждать суда и немедленно казнил бесстыжего Ноуруза и его приближенных! Новый государь занял царский трон и зовет к себе всех русских князей! Он даже не успел отдохнуть от ратных трудов…Собирайся, княже, пойдем к царю во дворец!