Константин Сычев - Роман Молодой

Он вспомнил о недавнем приезде в Чернигов посланника от брянского князя – боярина Поздняка Кручиновича. Последний рассказал ему о том, как великий московский князь Василий предлагал Дмитрию Ольгердовичу через своего боярина союз против Литвы, но брянский князь решительно, нисколько не колеблясь, отказался. – Мы тогда вспомнили тебя, княже, – сказал ему брянский боярин, – и наш славный Дмитрий Ольгердыч попрекнул тобой Василия Московского! – И он поведал ему суть состоявшегося в то время разговора.

– Да, все это не говорит о моем уме! – горько усмехнулся, наливая себе в чашу вино, князь Роман, и пристально посмотрел на сытую, ожидавшую его знака, жену. Княгиня Мария молча сидела, устремив взгляд куда-то в середину стола. По твердо заведенному порядку члены княжеской семьи не могли выйти из-за стола без воли своего главы. – Пора завершать трапезу! – решил про себя князь, однако, не успел он проглотить и глотка вина, как слуга, стоявший у открытой двери, отскочил в сторону, и в трапезную вбежал дворовый мальчик Румянко. – Славный князь! – вскричал он. – Меня прислал дозорный! Сюда идут татары!

– Татары? – поднял голову князь Роман. – Любопытно! И много их?

– Сотня или немного больше! – громко сказал Румянко.

– Ну, это ничего! – успокоился Роман Михайлович, и морщинистые складки его лба сгладились. – Придется самому принимать гостей-бусурман! Значит, конец нашему обеду!

– Это враги, батюшка? – пробормотала напуганная княгиня. – Неужели будет осада?!

– Успокойся, матушка, – улыбнулся князь Роман, вставая из-за стола. Слуга, подскочив к нему, протянул серебряный тазик с водой и полотенце. – Разве ты не видела татар? Нет тут никакой беды. Что нужно татарам? Серебро, пожитки и, на худой конец, мягкая рухлядь! А этого у нас достаточно! Я почти не трогал серебро, добытое в московском походе…Есть и меха! Неужели ты не знаешь о лесных богатствах Чернигова? За годы запустения здесь расплодилось множество зверя! И куниц у нас больше, чем в брянских лесах…Благо, что мои люди – отменные охотники!

В самом деле, прибывшим татарам нужны были деньги. Когда князь Роман встретил у широко раскрытых крепостных ворот татарского мурзу Бурахая, он все понял.

– Салям тебе, коназ-урус! – сказал денежник хана Тохтамыша. – Я приехал сюда по поручению нашего повелителя. Он хочет взять у тебя положенное ему серебро!

– Айда в мой терем, славный мурза, – молвил князь Роман, – и поговорим о делах в светлице. Будет тебе и серебро, и нужные дары! А может, отдохнешь с дороги?

– Это потом! – кивнул головой Бурахай. – А нынче надо заниматься делами! Нелегка ханская служба! Айда!

Роман Михайлович отдал распоряжение своему огнищанину Бобко Яровичу – разместить и накормить сотню татарских воинов – а сам отправился с татарским мурзой в свою думную светлицу. Не успели они усесться в мягкие кресла за небольшой столик, как княжеские слуги быстро, без суеты, внесли два серебряных кувшина с вином, серебряные чаши и блюдо с копченым мясом. – Отведай медвежатины, славный Бурахай! – сказал, улыбаясь, князь. – Я сам уложил этого лютого зверя! И выпей заморского вина! У меня отменное вино!

– Рахмат тебе, Ромэнэ! – повеселел ханский денежник, опрокинув чашу с густым греческим вином. – С радостью попробую медвежатины! Тогда ко мне перейдет великая сила хозяина тайги!

– Как поживает наш государь? – спросил как бы между прочим, пережевывая кусок розового окорока, Роман Михайлович. – Мы слышали о великой беде и сочувствуем славному царю! Неужели тот злой царь, Темир-Аксак, осмелился напасть на него?!

– Никакой беды нет, Ромэнэ! – покачал головой мурза Бурахай. – В самом деле, была жестокая битва! Однако наш могучий хан победил, и лютый враг, или как ты его называешь, «Темир-Аксак», ушел восвояси, разорив наши города по реке Итиль. И оставил немало врагов в степи! Тот Темир – никакой не царь и не хан, а просто ночной разбойник! Он собрал вокруг себя целую толпу преступников, разоряющих города! Они нанесли огромный ущерб нашей славной Орде! Многие города сожжены, разрушены наши дома! А наш славный хан Тохтамыш засел теперь в Крыму и отдыхает после тяжелых боев. Но не хватает средств на содержание войска. Тот злобный Хромец хитростью увел все наши стада…Воины голодают…Нам нужно серебро! Дай нам в этот раз двухгодичный «выход»! Тогда государю будет полегче…

– Я бы с радостью! – молвил, сохраняя на лице приветливую улыбку, Роман Михайлович. – Однако у меня совсем нет серебра! Тот Темир ограбил и меня без жалости! В прошлом году я поехал в Сарай с серебром и подарками, но люди того Темира поймали меня по дороге и увели в его стан! Они отняли всю мою казну без стыда, без совести! А тот злодей, ночной разбойник, затащил меня к себе в юрту и, сверкая своими грозными очами, угрожал жестокой казнью! Пришлось мне молчать и слушать эти страхи…Потом тот Темир, высказав свое недовольство нашим государем, приказал мне повиноваться только ему и каждый год отвозить в Сарай прежнюю дань…Он говорил, что поставит царем в Сарае своего человека и, как только завоюет всю землю, вернется назад!

– Это чепуха! – вскричал, выслушав князя, татарский мурза. – Тебе не следовало слушать его лживые речи! Этот злодей ушел в ночной мрак и больше сюда не вернется! Его следы давно простыли! Наш славный хан Тохтамыш никогда не отдаст свой престол!

– А что мне было делать? – развел руки Роман Михайлович. – Я бы просто потерял там свою голову и погубил людей! Зачем это нашему государю? Мы вот своевременно собрали весь наш «выход» за этот год! А за прошлый – тут мы бессильны! Все серебро ушло «в ночной мрак»!

– Это плохо, Ромэнэ, – нахмурился Бурахай, – мне нужно больше серебра! – Он налил еще вина в чашу и потряс опустевший кувшин. – Вот тебе серебро, славный коназ! Ты бы подарил нашему хану этот кумган! И эту чашу!

– Что это даст государю?! – буркнул возмущенный Роман Михайлович. – Здесь немного серебра! Однако же бери эти сосуды себе! Пусть это будет мой дар! Ты будешь пить из них вино и кумыс, вспоминая меня добрыми словами!

– Рахмат тебе, Ромэнэ! – улыбнулся татарский посланник, хватая цепкими руками серебряный кувшин и засовывая его себе за пазуху. – Я вижу, что ты – щедрый коназ! Я об этом расскажу нашему повелителю и похвалю твою верность! Тогда давай мне «выход» за один год! Что поделать, если злобный Темир отнял ханское добро? Это не твоя вина, а кара от Аллаха!

– А как же быть с «выходом» в следующем году? – спросил, с трудом скрывая радость, князь Роман. – Ты сам за ним приедешь, или мне отправляться в Сарай?

– Если ничего не случится, и я не приеду сюда весной, как нынче, – ответил захмелевший татарский посланник, – тогда сам поезжай в Сарай со всем «выходом»! Но я думаю, что государь скоро вернется в свою столицу. В этом нет сомнения!

В теплый, но ветреный октябрь 1396 года войско великого литовского князя Витовта медленно продвигалось к Коломне. Брянский князь Дмитрий Ольгердович покачивался в седле своего могучего серого коня рядом с братом Андреем Полоцким, следуя за самим Витовтом, возглавлявшим войско. Они шли к Коломне после опустошительного похода на Рязань. Великий князь Витовт послал своих гонцов в Москву, чтобы уведомить о своем походе зятя, Василия Московского, и пригласить его на встречу. Великим князьям было о чем поговорить!

После захвата Смоленска многие русские князья, питавшие доселе дружеские чувства к Литве, испугались. Теперь, как они полагали, настал их черед! Пока Витовт вел переговоры с крестоносцами Тевтонского Ордена, против него объединились многие удельные русские князья, во главе которых встал великий рязанский князь Олег Иванович. Последний, подстрекаемый своим зятем, изгнанным из Смоленска князем Юрием Святославовичем, собрал большое войско, привлек в его ряды своего другого зятя, Ивана Козельского, Ивана Владимировича Пронского и муромского князя. Олег Рязанский вел переговоры и с Москвой, но великий князь Василий Дмитриевич ограничился лишь словесной поддержкой. – Если начнешь войну против Витовта, – сказал он рязанским посланникам, – тогда не бойся моего неодобрения! А я сам не хочу первым нарушить мир с Литвой, ведь Витовт – мой тесть! Кроме того, Дмитрий Брянский и другие князья отказались заключить со мной союз! А вот если литовцы сунутся в мою землю, тогда я с радостью пойду вместе с вами! Я не против в этом случае вступить в союз с Рязанью!

Сочувствие рязанцам высказал и великий тверской князь Михаил, однако он занял выжидательную позицию и послал своих людей в Москву, где они заключили, также как и великий рязанский князь Олег, оборонительный союз против Литвы. Но вести наступательную войну с Литвой ни Тверь, ни Москва не собирались.

Тогда Олег Рязанский не стал уговаривать их и прошлой зимой вторгся с союзными удельными князьями в литовские пределы. Великий князь Витовт, занятый переговорами с немецкими рыцарями, поздно узнал о нападении и не сумел предотвратить жестокого грабежа и «превеликого погрома» окраин Литвы. Он лишь обратился за помощью к литовскому князю Лугвению Ольгердовичу, который в то время «кормился» в ряде городов Великого Новгорода. Последний, желая примириться с великим литовским князем, собрав большое войско, в состав которого вошли новгородские ополченцы, отправился в поход на рязанские земли и тоже жестоко их «повоевал». Василий Московский имел возможность защитить рязанский удел, но сражаться против своего зятя Лугвения, женатого на его сестре, не пожелал. Пришлось Олегу Рязанскому идти назад, чтобы защищать собственный удел.

Тем временем Витовт после нескольких сражений, последним из которых была его успешная битва против недавнего пленника, а затем союзника и, наконец, врага, комтура Рогайне Маквальда Зальцбаха, добился перемирия с немцами. Таким образом он получил передышку и удачно этим воспользовался. Сначала он заключил союз с ордынским ханом Тохтамышем, который попытался вернуть себе Сарай, но был изгнан оттуда «свирепым царем Темирь-Кутлуем» и кочевал со своим войском на границе Литвы. Витовт пообещал Тохтамышу военную помощь сразу же, как только завершит «тяжкие дела», а потом решил провести переговоры со своим зятем Василием Московским, направив своих посланников в Москву к великому князю и митрополиту Киприану. Святитель одобрил предложение Витовта, и весной, «на Велик день» в Смоленске состоялась его встреча с зятем. Великий литовский князь ничего не пожалел для Василия Московского и его бояр, устраивал богатые пиры, дарил «драгоценные вещи», но дальше улыбок и устных обещаний дело не пошло. В ответ на требование – признать за Литвой Смоленск – великий князь Василий Дмитриевич объявил Великий Новгород «московским городом и уделом». Великие князья разъехались, тем не менее, в хорошем настроении. Витовт пообещал своему зятю «не тревожить московских земель», а тот, в свою очередь, заверил тестя в своем миролюбии. Когда же Олег Рязанский вновь пошел с войском на Литву и осадил Любутск, Василий Московский послал к нему «киличея» с требованием «уйти от литовского города».