Константин Сычев - Роман Молодой

Бояре дружно засмеялись. Усмехнулся и сам великий князь.

– Ладно вам, люди мои, – сказал он, улыбаясь. – У кого же из московских бояр есть красивые дочери?

– Да хотя бы у моего родича, Федора Кошки, сына Андрея Кобылы! У него такая красивая дочь! – подскочил со своей скамьи Позвизд Симеонович. – А какой зад, какие большие груди! Почему бы не посвататься?

– Так-то оно так, – пробормотал великий князь, – но надо бы самим посмотреть на эту девицу: а вдруг сынку не приглянется…

В это время стукнула дверь, и в думную светлицу вбежал рослый молодой слуга.

– Великий князь! – вскричал он. – Тут к тебе прибыл московский боярин! Примешь его?

– Пусть входит! – кивнул головой великий князь. – Мы как раз говорили о московском боярине!

В думную светлицу быстро вошел полный седовласый мужчина, одетый в богатый, литовского покроя, кафтан. Сняв с головы легкую, обшитую мехом хорька шапочку, он низко поклонился Михаилу Тверскому, а затем, повернувшись к нему задом, и боярам.

– Здравствуйте, великий князь и бояре! – сказал он. – Я еду из Москвы от моего князя Романа Михалыча Брянского! Он скоро будет у вас в Твери со всеми своими людьми и домочадцами! Наш славный князь ушел со службы Василия Дмитрича и решил найти себе другое место!

– Роман Брянский? – пробормотал, растерявшись, Михаил Тверской. – Неужели он покинул Василия? Вот тебе незадача? Как же твое имя, боярин?

– Я – Влад, сын славного брянского боярина Избора! – громко, басовито, ответил рослый боярин. – Наш древний род всегда служил брянским князьям!

– А почему вы решили приехать в Тверь? – сказал дрожавшим, неуверенным голосом Михаил Александрович. – Неужели князь Роман не заключил «ряд» с молодым Василием? Разве он не целовал ему крест? И почему он не уехал раньше, до отъезда Василия в Орду?

Тверские бояре заворчали, зашумели.

– Мы только что говорили о дружбе с Москвой! – крикнул престарелый Окатий Теребунович. – А если примем здесь Романа Брянского, тогда поссоримся с великим князем Василием!

– У нашего князя нет ни договора, ни крестоцелования с Василием Дмитричем! – молвил, не обращая внимания на крики знатных тверичей, брянский боярин. – До этого так и не додумались после смерти Дмитрия Донского! И мы потому не уехали раньше, что боялись гнева великого князя…Разве поймешь этого Василия? Сам наш князь, конечно, его не боится, но он не хочет подвергать опасности своих людей и семью…Кроме того, он не хочет отдавать москвичам свое имущество, добытое за долгие годы тяжелой унизительной службы. Вот почему мы ушли сразу же после того, как Василий Дмитрич отправился на поклон к татарскому царю, чтобы больше не терпеть обид и горестей…А здесь мы проездом. Мы недолго у вас будем. Так что никакие неприятности в отношениях с Москвой вам не грозят! Мы оказались не нужны московскому князю, вот и уходим на службу к другому, более достойному господину! Все сделано по закону! Так ты примешь нас, великий князь?

– Ну, если все по закону, – кивнул головой успокоившийся Михаил Тверской, – тогда пусть въезжает в наш город и получает временное пристанище! Я сам хочу увидеть славного Романа и посидеть с ним за чаркой доброго вина. Так что спокойно иди за своим князем!

Князь Роман Михайлович стоял во главе своего отряда из двухсот конников и молча ждал приказа великого князя Витовта. Неподалеку от него, с левой стороны, расположилось полутысячное конное войско брянского князя Дмитрия Ольгердовича. А дальше стояли полки самого Витовта Кейстутовича и немецких рыцарей Тевтонского Ордена. – Вот какая сила собралась! – думал князь Роман, глядя в сторону одетых в сверкавшую на февральском солнце броню немцев. – Никому не одолеть эту рать!

Князь Роман недолго пробыл у гостеприимного Михаила Тверского. Как только в Тверь пришли вести о возвращении великого князя Василия Дмитриевича в Москву, бывший брянский князь, собрав бояр и челядь, объявил о своем решении «податься в славную Литву». Он не неволил своих людей и предложил им выбор: или оставаться в Твери, или продолжать службу своему князю.

– Если вам надо, мои верные люди, – сказал он тогда, – я готов сейчас же «сложить ваше крестоцелование» и предоставить вам полную свободу! Я недавно отпустил моего верного Ослябю на службу митрополиту Киприану и не хочу никого принуждать!

Однако ни один из княжеских бояр не захотел уходить от него. – Мы были с тобой в самые трудные годы, княже – и в жестоких боях, и на тяжелой московской службе – и, если будет надо, умрем вместе с тобой! – выразил общее мнение самый старый его боярин Влад Изборович.

Лишь несколько человек княжеских слуг, воспользовавшись «отпущением» князя, не поехали с ним в Литву и остались в Твери. Все княжеские дружинники присоединились к боярам, и его небольшое конное войско в полном составе выступило в поход. Впереди ехали князь Роман с сыном Дмитрием, за ними – две повозки, в которых сидели княгиня Мария Титовна, супруга князя Дмитрия Евдокия, дочери князя Авдотья и Елена. Дальше двигался конный отряд, и замыкали шествие многочисленные телеги, охраняемые слугами, с княжеским и боярским добром. На телегах сидели дети и жены бояр, воинов, слуг. Сами же слуги, вооруженные копьями, с луками за плечами, шли возле телег пешком. Поэтому княжеский поезд не спешил: было опасно оставлять имущество без воинского прикрытия.

В дорогу собрались довольно быстро, ибо помнили о московском отъезде. Тогда нужно было спешить. Неожиданно скончался главный московский воевода князь Дмитрий Михайлович Волынский, и Роман Михайлович со своими боярами опасались препятствий к их отъезду со стороны московских бояр. Но все обошлось. Бояре Василия Московского, отученные за последние годы от самостоятельных действий, да еще занятые похоронами Дмитрия Волынского, не придали значения отъезду служилого князя, а когда спохватились, уже было поздно.

Вернувшийся из Орды Василий Дмитриевич, погруженный в нелегкие повседневные дела, не обратил внимания на отъезд Романа Молодого, и вспомнил о нем лишь в разговоре с митрополитом Киприаном. Но святитель не только не осудил отъезд уважаемого им князя Романа, но даже наоборот сказал, что «нет большого греха в отъезде знатного человека, не имеющего «ряда» со своим господином! Он – вольная птица, а значит, так было угодно самому Господу»!

Усадьбу князя Романа с постройками и теремами великий князь передал своим боярам, проживавшим за пределами Кремля, а их строения, в свою очередь, достались перешедшим на его службу трем знатным татарам, бывшим «царевым постельникам» – Бахты-ходже, Кыдыр-ходже и Мамат-ходже – принявшим крещение и христианские имена: Анания, Азария и Мисаил.

Великий же тверской князь Михаил Александрович с облегчением вздохнул, когда князь Роман Молодой покинул пределы его земли и, узнав, что Василий Московский не питает к нему недобрых чувств, отправил своего сына в Москву – знакомиться с будущей невестой-боярыней – и, после его возвращения, стал готовиться к свадьбе.

Князь Роман долго добирался до великого князя Витовта, который в это время вел жестокую войну с польским королем Ягайло и двоюродными братьями Ольгердовичами. Лишь один Ольгердович – Дмитрий Брянский – поддержал его и сражался в объединенном литовско-немецком войске. Литва оказалась разделенной на сторонников и врагов Витовта. Князю Роману приходилось проводить тщательную разведку, прежде чем продолжать путь после очередного ночлега. Было опасно натолкнуться не только на противников Витовта, но и его союзников – немцев – которые могли неожиданно оказаться в любой части Литвы и, не разобравшись, расправиться с маленьким отрядом бывшего брянского князя. Если бы не хорошее знание литовского языка и местных обычаев, князь Роман и его бояре не раз могли оказаться в трудном положении.

Так, в самом конце лета местные жители, бежавшие из-под Каунаса, предупредили русских, что неподалеку стоит войско самого великого магистра Конрада Валленрода, и князь Роман изменил маршрут. А уже осенью литовские крестьяне рассказали, что великий князь Витовт взял Мяркине и движется на восток. Благодаря их сведениям, Роман Молодой нашел-таки стоянку Витовта и встретился с самим великим князем. Это случилось поздним ноябрьским вечером. Было сыро и холодно, валил мокрый густой снег.

Роман Михайлович, не надеявшийся на теплый ночлег и обеспокоенный за здоровье жены и дочерей, был тепло принят великим литовским князем, который немедленно распорядился разбить для своих новых союзников палатки и шатры, напоминавшие татарские юрты и кибитки, способные обеспечить отдых и уют в дороге.

– Я так рад, Роман, что ты приехал ко мне по своей доброй воле и привез с собой, пусть небольшое, но превосходное войско! – сказал Витовт Кейстутович при первой их встрече. – Сейчас для меня каждый воин на вес золота! Придется тебе повоевать за меня на старости лет!

– Это – дело привычное! – ответил Роман Михайлович. – Меня еще не покинули силы, и моя рука твердо держит меч! Я не боюсь опасности! Мне вот только нужно на время поместить куда-нибудь сына Дмитрия, семью и наших слуг…А там, когда ты дашь мне землю, я сам сумею обустроиться…

– Я дам тебе землю, Роман, а твою семью пока размещу в хорошо укрепленном немецком замке, – улыбнулся великий литовский князь. – Только немного подожди. Мне очень нужны хорошие воины и правители. Я передам тебе один богатый город сразу же, как только покараю своих братьев, сыновей Альгирдаса! Я отниму у них уделы, а их самих прогоню из Литвы!

Тогда же князь Роман встретился и с Дмитрием Ольгердовичем Брянским. Последний узнал его не сразу. Приглашенный в шатер Витовта, он долго всматривался в лицо князя Романа, прежде чем с сомнением произнес: – Неужели это ты, Роман?

– Это я, брат, – ответствовал огорченный Роман Михайлович. – Видно я так изменился, что ты даже не помнишь, как мы с тобой громили Мамаевых татар!

– Я все помню, брат! – кивнул головой Дмитрий Ольгердович. – Просто ты так постарел, похудел и даже почернел лицом на неблагодарной московской службе! А я, как только увидел в первый раз Дмитрия Москаля, сразу же решил не идти к нему на службу! У того князя, великого воина, не было ни души, ни сердца! Только одна корысть! А какие у него были бояре? Некого даже похвалить! Тот славный покойник слепо верил их злобным словам! Благо, что у меня есть свой удел и не надо преклонять колени перед лицемерной Москвой! Я очень сочувствую тебе за напрасно растраченные долгие годы честной службы неблагодарным! Если хочешь, можешь приехать ко мне в Брянск и жить там, как почетный гость…А если мы победим наших врагов, ты сможешь получить любой богатый удел…И даже вернуть себе Брянск! Твое имя до сих пор не забыто брянцами! Мои бояре часто говорят о тебе, когда приводят добрые примеры!