— Нам придется документально подтверждать каждый пункт, — не обращая внимания на Эйлин, продолжал Генри.

— На случай, если она подаст в суд! — подсказала Эйлин.

— На случай, если Молли захочет подать на нее в суд, — кивнул Генри.

— Я сохранила «статью», которую она мне пыталась подсунуть, — сказала я, с облегчением чувствуя, как мой летучий желудок возвращается на место.

— Отлично, — похвалил Генри.

— Генри! Ты поощряешь ее, хотя Молли ухитрилась поссорить нас с одной из Главных Фигур Современной Музыкальной Культуры? — пропыхтела Эйлин.

— Клэр Кроули не папа римский. Ты чересчур угождаешь ей и слишком мало доверяешь Молли, — отпарировал Генри. — По опыту знаю: если человек звонит главному редактору и принимается заранее хаять еще ненаписанную статью, значит, журналисту удалось наткнуться на правду и его пытаются заткнуть.

Эйлин пучила губы, как золотая рыбка на суше.

— Ты же сказал, что Клэр подаст в суд!

— Грозилась подать, но куда ей! Мы им перышки порасчешем.

Генри развернулся и двинулся к своему кабинету, но я громко окликнула его:

— А хотите сделать это сами? Сегодня Клэр придет на частную вечеринку Джордана Кроули в «Пиллоу», могу вас туда провести.

Дружный вздох послышался из редакторского загончика — любой мой коллега счастлив был бы попасть на вечеринку в «Пиллоу». Судя по улыбке на лице Генри, он тоже был не прочь.

— Отличная тактика, Молли, — похвалил он, быстрым шагом возвращаясь ко мне. — Сообщи точное время и место Адриенне, я подъеду.

— Подвезти тебя, Генри? — сладчайшим голосом вступила Эйлин.

— А разве тебя приглашали? — съехидничал Генри. Он подмигнул мне, Эйлин отводила взгляд, делая вид (или вправду так считала?), что я никуда не денусь. Мне, конечно, хотелось ее помучить, но ведь это подловатая идея, правда? Весьма приятная идея, но…

— Приглашали, — вздохнула я.

— Спасибо, доберусь сам, — ответно вздохнул Генри. — Иди читай ответы, не терпится узнать твое мнение, — обратился он ко мне и подвинулся, пропуская, даже подталкивая меня в конференц-зал. Теперь Эйлин лишилась возможности затащить меня в свой кабинет. Чудный Генри, он снова прикрыл меня!

Закрыв за собой дверь конференц-зала, я сбросила туфли и уселась за громадный стол, ноги положила на соседний стул, как будто устроилась в университетской библиотеке на целый предэкзаменационный вечер. Как только я осталась одна, меня начали одолевать размышления о странном семействе Мики Кроули и дурных делах, творившихся в этом семействе. Раз уж выдалась свободная минутка, подумала я, не позвонить ли Кайлу, чтобы выяснить, как у него дела и как поживаем «мы», но нет, я и так отнимаю у него слишком много времени, а он просто душечкалапочка, столько делает для меня. Оставлю-ка его ненадолго в покое, пусть делает свою работу, а мне еще читать ответы на вопросы — точнее, на вопрос — «читателей».

Со странным предвкушением взирала я на папку, меня и притягивало, и страшило ее содержимое, ответы могли оказаться намного лучше, чем я надеялась, и намного хуже, чем я боялась. Глубокий вздох, настроимся на приятный сюрприз.

После первого же ответа на сочиненный мной вопрос — возможны ли отношения, когда по крайней мере одна сторона отчаянно борется за контроль над ситуацией, — барометр моего настроения упал до отметки ужас-кошмар:

«Если ты хочешь контролировать ситуацию, значит, отношения тебя не устраивают». Ну допустим. Конфликт независимости — взаимной зависимости, тут есть что обсудить. Но дальше! «Найди себе мужчину, которому ты захочешь отдаться полностью, того, ради которого ты откажешься от контроля». Такое в нашем журнале, в нашем столетии? Ха! Ответ лег в стопку «Категорически плохо».

Затем я нашла несколько вариаций на тему «Ты хочешь контролировать ситуацию, ты имеешь право контролировать ситуацию». Кое-кто копнул глубже и высказал предположение, что какие-то иные стороны жизни вызывают angst (тревожность и страх, кто понимает), и автор письма вымещает этот самый angst на своем дружке. Авторы этих ответов заслужили дополнительные баллы за проницательность, хотя мне от такой проницательности стало не по себе, и я сложила их в стопку «Может быть».

Затем я наткнулась на ответ, начинавшийся словами: «Разумеется, контроль — это иллюзия. Все в жизни иллюзия, и сама жизнь — призрачная возможность. Делай что хочешь, жми на газ!» Я честно старалась не соотносить варианты ответов с вероятными авторами, но, зуб даю, это сочинил Сет из отдела дизайна, тот самый парень, у которого сзади на шее вытатуировано лицо Бастера Китона[41]: глаза Бастера приходятся точно над воротником, идешь за Сетом по коридору и пугаешься нереально: глаза на тебя так и таращатся.

Папка разобрана до половины, время ланча пропущено, задницу я отсидела (и почему в студенческие годы эта поза казалась удобной?), но к пачке «может быть» прибавилась стопочка из двух-трех «очень может быть», а гора «категорически нет» достигла вполне убедительной высоты. И тут —


Дорогая Каскадерша!

Мужчины и женщины стремятся к контролю, и это достойно уважения, однако в первую очередь следует уважать друг друга. Ты хочешь быть за рулем, однако не обязательно совершать это путешествие в одиночку. Если твоя жизнь обрела движение, тебе нужен человек, готовый запрыгнуть в машину и быть твоим штурманом, чтобы ты набрала скорость, а не тот, кто постарается выхватить руль или станет уговаривать тебя остановиться и устроить пикник на обочине. Ты вправе ехать куда хочешь, как хочешь и с тем, с кем хочешь.


Этот ответ растрогал меня, этот ответ меня позабавил. Но потом в моей памяти прозвучал тревожный звонок.

К кому обратиться? К Трисии, которая готовит вечеринку, или к Кэссиди, присматривающей за нашим дитятей? Покрутив в руках мобильник, я выбрала Кэссиди — все-таки она меньше занята.

— Как ведет себя подопечный? — спросила я.

— Спит, — порадовала она меня. — А до того мы долго разговаривали. Фрейдистские такие беседы. Бедному мальчику нужно проработать отношения с матерью, даже если она и не в заговоре с Грэем Бенедеком. А главное! В конце месяца Адам дает джазовый концерт, и мы все приглашены, если только до тех пор ты не притянешь к ответу и его тоже.

Весь разговор шел на фоне песен Джона Пиццарелли[42].

— Я что, по своей прихоти подозреваемых назначаю? — возмутилась я. — Ладно, об этом позже, сначала я тебе кое-что прочту.

Я продекламировала заинтересовавший меня ответ Каскадерше. Повисло многозначительное молчание.

— Над последней фразой следует поработать.

— Согласна.

— Разве ты продолжаешь вести колонку?

— Вроде нет.

— А зачем тогда пишешь?

Вот когда я поняла, что за звоночек звонил в моей утомленной голове.

— Точно! Вот почему текст показался знакомым! Я сама его и написала.

Кэссиди хихикнула, но как-то неуверенно.

— Похоже, вы с Адамом пили из одного стакана.

— Нет-нет, — забормотала я, с усилием отрывая от стула отсиженную корму. — Это конкурсный ответ, человек метит на мою должность. Но это плагиат.

— Плагиат и дурость. Симпатичная комбинация, — порадовалась Кэссиди. — Такую обаяшечку грех не взять на работу.

Посулив перезвонить, я поскакала к своему компьютеру, прихрамывая на обе задних ноги. Со всех сторон ко мне поворачивались встревоженные лица, и каждый, притворяясь, будто вовсе не глядит на меня, таращился вовсю, пытаясь угадать, какой ответ произвел столь сильное впечатление, что я босиком понеслась через весь офис.

Раскрыв архив и задав поиск по комбинациям из двух-трех слов, я быстро отыскала те пять ответов, из которых, словно лоскутное одеяло, был сшит представленный на конкурс вариант. Метафоры автор слегка изменил, но использовал все до одной, и они оставались вполне узнаваемыми. Только последнюю фразу этот придурок выжал из себя сам.

Я оторвалась от экрана компьютера, а народ в «загончике» тут же уставился в свои компьютеры. Двоечники-малолетки: не встречайся глазами с училкой — и тебя не вызовут к доске. Нет, не все отвели глаза — Скайлер откровенно следила за мной, так напряженно, словно готовилась вызвать охрану или выхватить баллончик, как только я сделаю резкое движение.

Неужели Скайлер? Нужно взять пароли у Адриенны — будем надеяться, пароли никто не подменил — но Адриенна, секретарша Генри, сидела в другом крыле здания, а Скайлер сидела прямо передо мной, и я видела бисерины пота, проступившие вдруг на ее лице.

С мятым ответом в руках я подступала к Скайлер, ожидая, что она сломается, удерет, а то и позвонит Эйлин. На ходу я прикидывала, кем надо быть, чтобы подсунуть чужую работу вместо своей, какие бы там ни были отговорки, мол, я восхищаюсь этим человеком, хочу во всем ему подражать…

А если не просто восхищаюсь, если он — мой отец, я — его законный наследник?

Скайлер не так напугало мое стремительное приближение, как тот момент, когда я застыла посреди дороги, статуя статуей. Неожиданная идея поразила меня, точно удар молнии, — да, я знаю, что это неточно, хорошо, вот другое сравнение: как в детстве, забежишь с берега в море и стоишь, удерживаешься на ногах, а волны бьют прямо в грудь, пена летит в лицо и глаза, сердце стучит изо всех сил.

Допустим, Грэй Бенедек способен убить, лишь бы заполучить новую, удачную песню, но если он добыл «пленки из отеля», ему все равно придется делить прибыль с Клэр и всей компанией.

Но если пленки у Клэр, она может не продавать их, а использовать для укрепления своей династии. Простейший способ превратить Адама во второго Мику — отдать ему песни отца, и пусть поет их, как будто свои собственные. Остается лишь убить единственного, кто знал, чьи это песни.

17