Джоан Вулф - Риск

Он произнес это спокойно и рассудительно, но я почему-то поежилась словно от холода.

Клэвен снова посмотрел на меня:

— А прежде надо отвезти вас домой, леди Уинтердейл. Филип меня убьет, если с вами что случится. Я немало удивлен, что он вчера не разнес в щепки дверь моей конторы.

Странно было слышать, как человек, который, по сути, являлся королем преступного Лондона, говорит о своей «конторе», словно он адвокат или клерк.

— Мой муж вчера уехал в Уинтердейл-Парк, поэтому ему ничего не известно о моем исчезновении, — пояснила я. — Но он вернется в Лондон сегодня вечером.

— Понятно. — Клэвен посмотрел на меня тяжелым взглядом, напомнившим мне Филипа. — Позволите дать вам один совет, леди Уинтердейл? Не отходите от вашего мужа ни на шаг, пока мы не разрешим эту загадку. Вы совершили непростительную глупость, отправившись одна в Воксхолл.

— Я поехала туда не одна, — возразила я, — а с друзьями. И среди них был ветеран испанской кампании!

— Сражаться в битве — это одно, уличная драка — совсем другое. Еще раз повторяю, никуда не ходите без мужа. — Клэвен повернулся к мистеру Трегрю:

— Найми кеб, Колин. Пусть он подъедет прямо сюда. А потом передашь пару слов Алфу и Джему.

Клэвен сам проводил меня и Марию на Гросвенор-сквер. Кэтрин и Фрэнк выбежали в холл, как только услышали, что Мэзон произнес мое имя. Кэтрин бросилась мне на шею.

— Его светлость дома? — спросил Клэвен Мэзона.

— Хозяин уехал по делам в имение, — ледяным тоном ответствовал Мэзон. Очевидно, несмотря на то что Клэвен был одет в приличный синий сюртук и желтовато-коричневые панталоны, а в речи напрочь отсутствовал какой-либо акцент, дворецкий все же решил, что этот громила недостоин называться джентльменом.

Я высвободилась из объятий Кэтрин и, не обращая внимания на Фрэнка, который засыпал меня вопросами, подошла пожать Клэвену руку.

— Спасибо вам, мистер Клэвен, — горячо поблагодарила я его. — Я скажу моему мужу, что вы помогли мне добраться до дома.

— Передайте Филипу, чтобы он зашел ко мне, как приедет, — посоветовал Клэвен и бросил на меня предостерегающий взгляд. — И никуда не выходите без него.

— Не буду, — пообещала я.

Клэвен повернулся, чтобы уйти, и худенькая фигурка Марии с младенцем на руках показалась из-за его широкой спины. Я обняла за плечи свою спасительницу и легонько подтолкнула ее вперед.

— Идем же, познакомься с моими друзьями, — сказала я. — Хочу, чтобы они знали, что я обязана тебе жизнью.

Мария робко прижалась ко мне. Я видела, что она напугана и потрясена великолепием мраморного парадного холла, и вспомнила свой первый приезд в Мэнсфидд-Хаус. Мне было вполне понятно ее состояние.

— Эта девушка спасла мне жизнь, — сказала я, обращаясь к Кэтрин и Фрэнку. — Ее зовут Мария Сартон. А это ее сын Реджи.

Кэтрин, на искреннюю доброту которой я всегда могла рассчитывать, откликнулась немедленно:

— Мы так благодарны тебе, Мария. Мы ужасно перетревожились за Джорджи, когда ее похитили в Воксхолле.

— Да, это так, — согласился Фрэнк. Только тут я заметила, что глаз у него опух, а губа разбита. Он снова спросил:

— С тобой все в порядке, Джорджи? Ничего… ужасного… не случилось?

— Ничего, — твердо ответила я. — Благодаря Марии, конечно.

— Я бы хотел услышать подробности, — мрачно промолвил Фрэнк.

— Я вам все расскажу, но сначала нам с Марией надо согреться и поесть. Мы умираем от голода. — Я оглянулась в поисках Мэзона, который в ту же секунду возник передо мной как из-под земли. Вероятно, он все это время слушал наш разговор из своего укрытия.

— Мэзон, прикажите, чтобы в мою гардеробную принесли что-нибудь перекусить, — сказала я. — Холодное мясо, яичницу, булочки, шоколад, кофе… в общем, все, что имеется.

— Да, миледи, — промолвил Мэзон.

Я подвела Марию к парадной лестнице Мэнсфилд-Ха-уса. Я решила пригласить ее в свою комнату, потому что, на мой взгляд, она была самая уютная. Я понимала, что ей будет очень неловко в огромной гостиной, и мне не хотелось, чтобы она страдала от высокомерия слуг на кухне, которые наверняка будут обращаться с ней с меньшим уважением, чем она заслуживала.

А главное, в моей комнате можно не опасаться вторжения леди Уинтердейл.

— Ты тоже можешь пойти с нами, Фрэнк, — бросила я через плечо.

И мы всей толпой стали подниматься по ступеням в мою гардеробную. Устроив малыша в шезлонге, Мария примостилась рядом, а остальные расселись в креслах.

И я начала свое повествование.

Принесли поднос с едой, и мы с Марией позавтракали. Я продолжала рассказывать свою историю Кэтрин и Фрэнку, но Мария ела молча и сосредоточенно, и мы предоставили ей наполнять желудок, который, судя по всему, не наполнялся очень-очень давно.

Фрэнк горько упрекал себя за то, что подверг меня такой опасности и не смог защитить.

Кэтрин чувствовала себя виноватой, поскольку это она уговорила меня поехать с ней в Воксхолл. И потом вдруг сказала с тревогой во взгляде:

— Похоже, Филип знаком с этим Клэвеном, Джорджи. — Она нервно прикусила губу. — Ты не думаешь, что Филип может иметь какое-то отношение к тому, что с тобой случилось?

Я вскипела.

— Да как ты могла предположить такое, Кэтрин? — горячо воскликнула я. — Клэвен меня спас! Филип попросил его разыскать того, кто покушается на мою жизнь. — Я сердито уставилась на нее. — Просто не верится, что ты можешь быть такой недогадливой!

Она молча кусала губы, потом промолвила:

— Прости меня, Джорджи. Просто я не понимаю, зачем кому-то понадобилось тебя преследовать. У меня это в голове не укладывается, ты ведь ни для кого не представляешь угрозы. Почему же ты тогда постоянно попадаешь в смертельно опасные переделки?

Мы с Фрэнком переглянулись, сидя друг против друга у камина. Я уже рассказывала Фрэнку про моего отца-шантажиста, но мне не хотелось говорить об этом Кэтрин. Ведь ее отец был в черном списке пяти жертв. По-видимому, Кэтрин была не так уж привязана к отцу, но кому захочется узнать, что твой родитель — шулер?

А главное, я боялась, что эта история выставит меня перед ней не в лучшем свете. Мы стали очень близкими подругами, и я не хотела терять ее доброе расположение. Я взглянула на нее. Она сидела на краешке стульчика букового дерева, придвинутого к трюмо, и по ее виду я могла заключить, что она не верит в невиновность Филипа. Я вздохнула и сказала:

— Как видно, придется посвятить тебя в эту тайну. История эта довольно неприятная, Кэтрин, так что приготовься. — И я поведала ей то, что уже знал Фрэнк.

Когда я окончила свою повесть, глаза у Кэтрин за стеклами очков стали круглыми, как плошки.

— У папы были проблемы с деньгами? — изумилась она. — Я этого не знала.

— Филип обнаружил это, когда вступил в права наследства. Потому-то он так много времени проводит с поверенными в делах и управляющим. Он пытается снова вернуть Уинтердейл-Парку былое величие.

— А я-то считала папу скупым, — задумчиво промолвила Кэтрин.

— Нет, просто он разорился и погряз в долгах. Стал играть в карты, частенько прибегая к шулерству, и мой отец его на этом поймал.

Кэтрин протянула мне руку. Я вложила пальцы в ее ладонь, и она крепко пожала их.

— Мне так жаль, Джорджи, — сказала она. — Представляю, какое это было потрясение для тебя, когда ты узнала правду о своем отце.

Я смотрела на нее непонимающим взглядом:

— Кэтрин, мой отец шантажировал твоего! Разве ты не ненавидишь меня за это?

— Ну конечно, нет, — ответила она. — Как могут отношения наших родителей повлиять на нашу дружбу? Я выдернула у нее свою руку.

— Да ты что, не слушала меня? После того как умер мой отец, я явилась сюда и шантажировала Филипа. Поэтому он и согласился устроить мне сезон. Я такая же, как мой отец.

— Вовсе нет, — мягко возразила она. — Ты же сделала это ради Анны, а не ради себя. Если бы не Анна, ты бы вышла замуж за Фрэнка и не стала бы никого шантажировать, разве не так?

У Фрэнка вырвался стон.

Я захлопала ресницами. Должно быть, я когда-то говорила об этом с Кэтрин, но сейчас ее слова больно ранили Фрэнка.

В этот момент Реджи заплакал. Я обернулась к Марии, которая все это время сидела в шезлонге, держа сына на руках, и слушала нас смущенно и недоверчиво.

— Малыш, наверное, голоден, — с улыбкой сказала я ей.

— Да, миледи.

Я подумала о том, где разместить Марию, и решила, что удобнее всего ей будет в бывшей комнате Анны. Леди Уинтердейл и экономка закатят истерику — ну и пусть, мне все равно. Марию нельзя помещать вместе со слугами — они будут обращаться с ней как со шлюхой.

Да, она шлюха, но это не ее вина.

Как только Филип вернется в Лондон, я поговорю с ним и попрошу его отправить Марию в наше загородное поместье.

Я встала.

— Идем со мной, Мария, я покажу тебе твою комнату, и ты сможешь спокойно покормить там Реджи.

Филип прибыл в Мэнсфилд-Хаус в шесть вечера. Я была наверху в своей гардеробной и переодевалась к обеду, когда он вошел в дверь. Вид у него был угрожающий. Бетти с испугу выронила щетку, которой расчесывала мои волосы. Та со стуком упала на трюмо, и мы обе вздрогнули.

— Ты свободна, Бетти, — процедил он. — Я бы хотел поговорить с ее светлостью наедине.

— Слушаю, милорд, — пролепетала Бетти, и стремглав вылетела из комнаты.

Не успела дверь за ней захлопнуться, как Филип тем же придушенным от ярости голосом спросил меня:

— Итак, что же тут произошло?

Я обернулась к нему и храбро встретилась с ним взглядом.

— А что тебе успели рассказать? — ответила я вопросом на вопрос.

— Моя дражайшая тетушка сообщила мне, что ты ездила с Кэтрин и Фрэнком в Воксхолл, потом исчезла на целую ночь, а когда вернулась, то привела с собой «молодую особу сомнительной репутации», — хмуро ответил он.