Джоан Вулф - Риск

Я не хотела выходить замуж ни за одного из моих ухажеров.

Мне искренне жаль ту женщину, которая его полюбит.

Это были мои собственные слова, мысленно произнесенные на самом первом балу, когда я наблюдала, как легко он очаровал всех дам.

Мне тогда и в голову не могло прийти, что вскоре я стану той самой женщиной, которую готова была пожалеть.

И теперь он смотрел на меня, дерзко вскинув черные брови, которые разлетались от переносицы к вискам, словно крылья, и я в первый раз осознала, как мне нравится смотреть на него, как я скучаю, когда его нет рядом, как восхищаюсь его умом, как…

— Вы что, влюблены в лорда Генри? — раздраженно спросил лорд Уинтердейл хриплым от нетерпения голосом.

«Держи себя в руках, Джорджи», — приказала я себе и, расправив плечи, словно солдат на смотру, ответила:

— Нет, милорд, не влюблена. Просто мне всегда казалось, что его характер лучше всего подходит Анне. Однако мистер Стэнхоуп готов предоставить ей кров, и поэтому я приму его предложение.

Говоря так, я готова была заплакать.

— Вы уверены, что не предпочитаете Борроу? — спросил лорд Уинтердейл. — По-моему, его доход гораздо больше, чем у Стэнхоупа.

— Я уже говорила, что не охочусь за толстым кошельком, — резко возразила я. — Мистер Стэнхоуп очень приятный джентльмен. Уверена, я освоюсь с положением его супруги. Когда-нибудь.

Лорд Уинтердейл переменил позу и скрестил руки на груди — мне показалось, он старается успокоить внутреннее волнение.

— Все еще жалеете, что не вышли замуж за этого вашего Фрэнка?

Я удивленно захлопала ресницами. Потом покачала головой.

— Я всегда понимала, что этот союз невозможен, милорд. Не стоит сожалеть о том, чему никогда не суждено сбыться.

Он улыбнулся мне улыбкой, полной скрытой горечи и боли.

— Я понимаю вас, мисс Ньюбери, — промолвил он. — Очень хорошо понимаю.

***

Леди Уинтердейл пришла в ярость, когда узнала, что мистер Стэнхоуп сделал мне предложение. В течение всего ленча она дулась на Кэтрин за то, что та не предпринимала достаточно усилий на балах, которые мы обе посещали.

— Ты должна вести себя живее, раскованнее, Кэтрин, — наставляла она дочь. — Посмотри на Джорджиану. Ей нечего предложить джентльменам, кроме любезной улыбки, и, однако же, она уже получила предложение руки и сердца. — Она бросила злобный взгляд в мою сторону. — Правда, мистер Стэнхоуп не такая уж замечательная партия, Джорджиана. Состояние его невелико. Однако для тебя это совсем неплохой куш.

— Он очень милый человек, — промолвила я безо всякого энтузиазма.

Кэтрин, которая в последнее время научилась игнорировать замечания своей матушки, пристально взглянула на меня поверх очков.

— Джорджи, ты говоришь это как-то невесело. Ты не любишь его?

Я вяло ковыряла вилкой холодный ростбиф.

— Он приятный джентльмен, Кэтрин, — сказала я. — Уверена, мы прекрасно поладим.

Кэтрин озабоченно посмотрела на меня — по-видимому, мои слова ее не убедили.

А вот леди Уинтердейл наградила меня одобрительной улыбкой.

— Очень разумное суждение, Джорджиана, — сказала она. — Все эти браки по любви хороши для низших классов, но когда девушка из приличной семьи выходит замуж, ей надо иметь трезвую голову и холодное сердце. Уверяю тебя, любая порядочная девушка ни за что не согласится, что с милым рай и в шалаше.

— Да, мэм, — безразлично поддакнула я и отставила тарелку с почти нетронутым ростбифом. У меня пропал аппетит.

***

Мистер Стэнхоуп появился ровно в два часа дня. Леди Уинтердейл провела его в библиотеку и послала за мной. Как только я появилась на пороге, она вышла из комнаты, сказав напоследок с лукавством, которое совершенно ей не шло:

— Что ж, оставляю вас наедине, молодые люди, но ненадолго.

Дверь за ней закрылась, и я встретилась глазами с мистером Стэнхоупом. Он стоял перед камином, под картиной Стаббса, и у меня возникло странное ощущение, что на его месте должен стоять совсем другой человек. Хотя у него тоже были черные волосы, но брови его ровно сходились к переносице, а глаза были зеленые, а не голубые. Он улыбнулся мне.

— Вы, вероятно, уже знаете, зачем я здесь, мисс Ньюбери?

Я с усилием улыбнулась ему в ответ:

— Да, знаю.

Он пересек комнату и, приблизившись ко мне, взял мои руки в свои. Сердце мое билось так же ровно, и ничто не вспыхнуло во мне от прикосновения его руки. Он рассудительно продолжал:

— Я очень надеюсь, что вы станете моей женой, Джорджиана. Я полюбил вас всем сердцем, и без вашей улыбки жизнь моя станет пуста и бесцветна.

Вряд ли это можно было назвать страстным признанием в любви, но я понимала, что он человек холодный и странно было бы требовать от него пылкости. Может, так и лучше, подумала я. Мне было бы гораздо сложнее притворяться перед человеком, подобным Фрэнку, который сразу бы догадался, что во мне отсутствует то, что должно принадлежать ему.

Я сдержанно промолвила:

— Своим предложением вы оказываете мне большую честь, мистер Стэнхоуп. Я постараюсь стать вам хорошей женой.

Он улыбнулся самой теплой улыбкой, какую мне приходилось у него видеть, и сказал:

— Меня зовут Джордж, Джорджиана.

Услышав это, я невольно рассмеялась:

— Мы с вами прямо как парочка охотничьих собак.

Он нежно обхватил ладонями мое лицо, а потом приблизил свои губы к моим.

Его губы не показались мне холодными, и я не испытала того отвращения, которое чувствовала, когда меня поцеловал старый «рыбий рот». Я закрыла глаза и позволила ему целовать себя, а сама в отчаянии думала, что, возможно, мне и понравится быть его женой.

В дверь постучали, и мистер Стэнхоуп поднял голову и отступил в сторону как раз в тот момент, когда в комнату вплыла леди Уинтердейл. Мистер Стэнхоуп улыбнулся ей и сказал, с трудом переводя дух:

— Леди Уинтердейл, счастлив сообщить вам, что мисс Ньюбери оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Леди Уинтердейл бросила на меня хмурый взгляд.

— Желаю тебе счастья, Джорджиана. Тебе очень повезло.

Но я не чувствовала себя счастливой, а напротив — глубоко несчастной.

Джордж вынул из кармана кольцо и надел его мне на палец. Это был огромный бриллиант, и такой тяжелый, что тянул палец вниз.

— Оно великолепно, — сказала я. И, одарив жениха самой сияющей улыбкой, какую могла из себя выжать, добавила:

— Идемте в гостиную. Я хочу сообщить эту новость Кэтрин.

Мы с Джорджем решили не объявлять о помолвке, пока я не навещу его семью в Дерби. Для меня эта отсрочка была как нельзя кстати, но когда я рассказала об этом лорду Уинтердейлу, он со мной не согласился. Он считал, что следует немедленно дать в газеты объявление о нашей помолвке, с тем чтобы недоброжелатели из числа жертв моего батюшки наконец успокоились. Я признавала, что это разумный довод, но его поспешная готовность избавиться от меня была чрезвычайно обидной.

Тем же вечером в «Олмэксе» я сказала лорду Борроу, что не смогу повидать его матушку. Он был недоволен.

— Значит ли это, что в газетах вскоре появится объявление о вашей помолвке? — спросил он меня.

Мы стояли перед окном в бальной зале и ждали начала следующего танца.

— Да, — тихо ответила я. — Мы пока еще не сделали публичного заявления, но я бы не хотела скрывать это от вас и вашей матушки, милорд.

— Кто он — Слоан или Стэнхоуп? — резко спросил он.

— Мистер Стэнхоуп, — коротко ответила я.

Он посмотрел на меня с высоты своего огромного роста, и в его карих глазах я прочла боль, как у раненого животного. Я чувствовала себя ужасно.

— Ну что ж, — отрывисто произнес он, — мне остается только пожелать вам счастья.

— Благодарю вас, — ответила я, не зная, что еще сказать. — Вы очень добры.

***

Остаток недели прошел так же, как всегда: утренние визиты и походы за покупками, послеобеденные музыкальные собрания, приемы и прогулки в парке, а вечером — балы. Странно, но я встречалась с Джорджем в эти дни гораздо реже, чем обычно, поскольку он уехал в провинцию сообщить своим родителям о помолвке.

Сестра Джорджа нанесла мне визит, который я едва вынесла. По ее холодному высокомерному тону было ясно, что она недовольна выбором брата. Я, однако же, очень надеялась, что мисс Стэнхоуп скоро найдет себе мужа (только не лорда Уинтердейла) и избавит меня от своего общества.

За несколько дней до моего отъезда в поместье Джорджа в Дерби я, сославшись на головную боль, отказалась сопровождать леди Уинтердейл и Кэтрин на пикник в богатый загородный особняк. Вместо этого я отправилась в общественную библиотеку, где выбрала несколько книг, которые намеревалась взять с собой в поездку. Вернувшись на Гросвенор-сквер, я застала в холле плачущую Нэнни.

— Слава Богу, вы приехали, мисс Джорджиана! — воскликнула она. — Я не знала, что делать. Мисс Анну похитили!

Кровь застыла у меня в жилах.

— Похитили? — повторила я. — Да о чем ты говоришь, Нэнни?

Мы с ней стояли посреди холла, и я заметила у дверей в столовую Мэзона, а у парадной двери — лакея, который впустил меня в дом. Нэнни, обычно такая осторожная в присутствии слуг, схватила меня за руку и взволнованно затараторила:

— После того как вы уехали в библиотеку, она вышла в парк на площади подышать свежим воздухом. Я и раньше ее туда отпускала ненадолго. Там частенько играют дети Спенсеров из дома номер двенадцать. Но на этот раз, когда я вернулась за ней через час, ее уже не было.

— Ты отпустила ее гулять одну? — изумленно воскликнула я.

— Да нет, что вы! — В глазах Нэнни, похожих на изюминки — такие они были маленькие и черные, — застыл ужас. — Мэри, одна из горничных, следила за ней, как вдруг… о, мисс Джорджиана! Кто-то ударил бедняжку Мэри по голове, и она до сих пор без сознания!