И вот я снова готовилась к балу — чудесные минуты! Я и не думала, что так люблю красиво одеваться. До сих пор мне приходилось носить только простенькие платья из ситца, и я ни разу не ощущала себя по-настоящему элегантной. Платье из шелка цвета слоновой кости, которое я выбрала на этот вечер, было легче паутины и отделано золотой нитью. Застегивалось оно на спине и рукавах на позолоченные пуговки. К платью также полагался позолоченный веер, и Бетти вплела в мою прическу крохотные позолоченные розочки. Я сгорала от нетерпения попасть на бал.

Какое же меня ждало разочарование! Приехав в Лондон, я только и слышала что о бале в «Олмэксе», как будто это святая святых, и ожидала, что увижу нечто потрясающее. Однако, когда мы достигли наконец Кинг-стрит, Сент-Джеймс, моим глазам предстало ничем не примечательное здание с простым фронтоном с ионическими колоннами. На втором этаже виднелось шесть окон под полукруглыми арками, которые, как сообщила мне леди Уинтердейл, украшали бальную залу. Все это выглядело ужасно скучно.

Внутри оказалось не лучше. Когда мы поднялись наконец в знаменитую залу, я увидела огромную комнату с прескверным паркетом.

— Почему же все так стремятся сюда попасть? — тихо спросила я у лорда Уинтердейла, который, ко всеобщему изумлению, согласился сопровождать нас на первый бал в «Олмэкс».

На нем был костюм, который комитет дам-попечительниц требовал от джентльменов, посещавших клуб: короткие, до колен, панталоны, белый галстук, черный фрак с длинными фалдами. Но когда он окинул залу надменным взглядом, я интуитивно почувствовала, что его повадку хищника не смог до конца скрыть даже внешний светский лоск.

Он ответил мне с откровенным цинизмом:

— Они стремятся сюда, потому что патронессы принимают лишь избранных. Просто диву даешься, какое влияние они имеют в свете. Они несколько раз отказывали даже пэрам Англии, а однажды не позволили войти сюда герцогу Веллингтону, потому что он был одет не так, как требовалось.

— Ну а вам-то как удалось сюда проникнуть? — вырвалось у меня. Я в испуге прижала ладонь к губам. — О Господи, я не хотела этого говорить. Простите, милорд. Не знаю, что на меня нашло. Прошу вас, извините меня.

Он печально усмехнулся — я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

— Деньги Уинтердейлов — лакомый кусок, и к тому же я не женат, — ответил он. — Недаром «Олмэкс» называют ярмаркой невест — патронессы не так глупы, чтобы отказать мне. Наоборот, им бы хотелось, чтобы я чаще появлялся здесь, но, откровенно говоря, я терпеть не могу этот дом.

Я молчала. Что тут можно сказать?

Передо мной неожиданно возник молодой человек с сияющей улыбкой на лице.

— Мисс Ньюбери, как я рад снова вас встретить. — Он повернулся к моему спутнику. — А, Уинтердейл. Патронессы будут на седьмом небе — наконец-то ты соизволил явиться.

Лорд Уинтердейл напустил на себя высокомерный и циничный вид.

Молодой человек, которого звали мистер Лавдэй, продолжал:

— Вы позволите пригласить вас на танец, мисс Ньюбери?

— С удовольствием, мистер Лавдэй, — любезно ответила я и улыбнулась. — Леди Кэтрин тоже здесь со своей матушкой — они на другом конце залы. Я уверена, она тоже счастлива будет потанцевать с вами.

Мистер Лавдэй недоуменно воззрился на меня. Я твердо смотрела ему в лицо.

— Ну конечно, — сказал он. — Непременно спрошу ее об этом.

— Полагаю, она сейчас свободна, — отвечала я.

Он бросил взгляд в сторону лорда Уинтердейла. Затем с видимой неохотой улыбнулся, поклонился и направился к Кэтрин.

Как только он отошел от нас на достаточное расстояние, лорд Уинтердейл язвительно осведомился:

— Вы что, всех ваших кавалеров намерены заставить танцевать с Кэтрин?

— Если ей потребуется моя помощь, я ей помогу, — парировала я. — В отличие от некоторых мне неприятно видеть, когда она одиноко стоит в толпе. Это для нее унизительно.

Он наблюдал за мистером Лавдэем, который уже беседовал с Кэтрин. Леди Уинтердейл сияла как медный грош.

— А вам не кажется, что еще большим унижением для нее будет, если она узнает, что вы намеренно отсылали к ней своих поклонников?

— А она ничего и не узнает. Уж я-то, во всяком случае, не собираюсь ей этого говорить.

Он обернулся ко мне:

— Мисс Ньюбери, мужское общество в Лондоне — очень тесный круг. Мы собираемся вместе в различных клубах, на аукционе «Таттерсоллз», в «Джексоне» и «Анд-жело». Мы обмениваемся новостями и беседуем друг с другом, мисс Ньюбери. Слух о том, что вы только что натворили, скоро станет всеобщим достоянием. И позвольте вам заметить, это будет для Кэтрин гораздо большим позором, чем просто остаться без кавалера на вечеринке.

Я хмуро глянула на него. В полумраке бальной залы его глаза казались особенно голубыми.

— Вы действительно так думаете? — недоверчиво спросила я.

— Я это знаю.

Я чувствовала себя глубоко несчастной.

— Но что же мне сделать, чтобы у Кэтрин были кавалеры? Ее матушка накупила платьев, которые ей совершенно не идут, и заставляет носить прическу, которая только портит ее. А Кэтрин очень застенчива. Ей требуется помощь, дружеская поддержка.

Между нами воцарилось молчание. Музыканты настраивали инструменты, готовясь играть. Наконец лорд Уинтердейл покорно произнес:

— Ну хорошо, мисс Ньюбери, я позабочусь о том, чтобы Кэтрин не осталась без кавалеров. И в отличие от вас сделаю это, не унижая ее.

Я улыбнулась ему самой теплой и искренней улыбкой:

— Благодарю вас, милорд. Вы очень добры. Я вам так благодарна.

Он посмотрел на меня, и на щеке его чуть заметно дернулся мускул.

— Не стоит благодарности, — промолвил он, — А, вот вы где, мисс Ньюбери, — послышался знакомый голос лорда Генри Слоана. — То-то я смотрю, этот уголок залы так ярко светится.

Я рассмеялась и обернулась, чтобы поприветствовать лорда Генри, и пока мы раскланивались, лорд Уинтердейл устремился на другой конец залы.

***

Вечер был в самом разгаре, когда наконец наступил долгожданный момент, к которому я готовилась весь день. Леди Сефтон, одна из дам-попечительниц, подвела ко мне джентльмена, которого я встречала на нашем балу, и представила мне его как партнера на следующий вальс.

Моего кавалера звали лорд Борроу. Это был высокий дородный мужчина — я подумала, что если ненароком моя ступня попадет под его огромную лапу, я стану калекой.

Когда мы вышли на середину залы, я нервно заметила:

— Я совсем недавно выучилась танцевать вальс, милорд. Прошу вас извинить мою неловкость.

— Ничего, ничего, — сказал он и улыбнулся мне с высоты своего огромного роста. И как я буду танцевать с такой громадиной? Лорд Уинтердейл, который был выше меня дюймов на пять, подходил мне гораздо больше.

К счастью, все оказалось не так ужасно. Лорд Борроу оказался неплохим танцором, и я ни разу не спутала па.

— Я так и думал, — просияв, сообщил мне лорд Борроу, когда танец окончился. — Вы легче перышка, мисс Ньюбери.

— Благодарю вас, милорд.

Я заметила, что леди Уинтердейл машет мне рукой из противоположного угла залы. Я извинилась перед лордом Борроу и поспешила к своей наставнице.

— Джорджиана, — обратилась она ко мне. — Позволь представить тебе мистера Говарда. Мистер Говард утверждает, что он друг одного из твоих родственников и хотел бы с тобой познакомиться.

«Чарльз Говард!» — в ужасе подумала я. Этого человека мой батюшка вынудил пойти к ростовщикам, чтобы уплатить требуемую сумму.

«Боже правый! — пронеслось у меня в голове. — Надеюсь, ему не нужны бумаги, которые я сожгла».

— Не могу ли я сопровождать вас на ужин, мисс Ньюбери? — любезно осведомился мистер Говард. — Это дало бы нам возможность побеседовать о наших общих друзьях.

— Да, конечно, — беспомощно согласилась я и оглянулась в поисках лорда Уинтердейла, но его и след простыл. Чуть ранее я видела, как он танцевал с мисс Стэнхоуп. Он танцевал с нею дважды, что, как я понимала, считалось знаком особого внимания. Он также танцевал и с Кэтрин.

Но ни разу не танцевал со мной.

«Не нужен мне лорд Уинтердейл, — раздраженно сказала я себе. — Пойду в столовую с мистером Говардом — что в этом такого?»

Решив так, я проследовала с мистером Говардом в соседнюю комнату, где уже были накрыты столы.

Ужин был под стать всему остальному в клубе «Ол-мэкс». Хуже, кажется, и не бывает: мне удалось проглотить теплый лимонад, несвежие пирожные и тоненький кусочек хлеба с маслом. Однако меня занимал вовсе не скудный стол, а мистер Говард, который начал свою речь, едва только мы уселись.

— Я получил ваше письмо, мисс Ньюбери, и должен признаться, оно меня совершенно не убедило. Одним словом, я бы предпочел получить все компрометирующие меня бумаги в свое распоряжение, чем поверить вам, что они уничтожены.

Мистер Говард был худощавым молодым человеком с усталым взглядом голубых глаз. Его нервные пальцы теребили хлеб на тарелке.

— Я занял деньги у ростовщиков под большой процент, чтобы уплатить вашему отцу, — продолжал он с отчаянием в голосе. — Ума не приложу, как теперь с ними расплатиться. И я не собираюсь больше платить вам, мисс Ньюбери. Надеюсь, это понятно?

— Мне не нужны ваши деньги, мистер Говард, — решительно сказала я. — Прошу вас, поверьте мне. Если бы отец оставил мне хоть небольшое состояние, я бы выплатила вам сумму, которую он у вас вымогал. Но, к несчастью, он не оставил нам ни гроша, и вам придется самому разбираться с ростовщиками. В одном вы можете быть уверены: я больше от вас ничего не потребую.

Он по-прежнему смотрел на меня с недоверием.

— Ваш отец не оставил вам денег?

Я вздохнула.

— Ни пенни, мистер Говард. Вот почему я приехала в Лондон, еще не сняв траура. Я должна как можно скорее выйти замуж.

Его бледные щеки покрылись красными пятнами.