Тимофей разглядывал его несколько мгновений, кивнул, согласившись, и ушел в гостиную. Кирилл взял Катерину за локоть, далеко не нежно, и подтолкнул в сторону кухни.

Айайай! Какие мы начальники! Грозные!

В Катерине все кипело и булькало от возмущения, но сдерживать себя она научилась так давно, что и не упомнишь, позволяла ли она себе иное поведение. Сохраняя холодную отстраненность, отошла к окну, привалилась спиной к подоконнику, скрестив руки на груди, пока Кирилл закрывал двери между кухней и гостиной.

– Он тебе не брат! – двинул основное обвинение Бойцов.

– А вы уверены, Кирилл Степанович, что мои родственные связи имеют к вам хоть какоето отношение? – ровно, ощутимо надменно поинтересовалась Катерина.

– Мы с тобой занимались любовью! И мне, как любому нормальному человеку и мужику, очень не нравится, когда его используют и обманывают!

– Да что вы говорите? Неприятное чувство, да? – саркастически подивилась Катя. – Мы занимались сексом, и вы недвусмысленно дали понять, что это мероприятие носило одноразовый характер и никого из нас ни к чему не обязывает. Ваше любопытство и естественные потребности удовлетворены, и продолжение не подразумевается. В свете данного факта ваше возмущение неуместно и непонятно.

– Я тебя обидел? Ты ждала продолжения? – смягчив тон, спросил Кирилл.

– Я не обижаюсь на чужих людей, Кирилл Степанович, – ровным голосом отозвалась Катерина, – и нет, я не ждала продолжения. А теперь, будьте любезны, покиньте мою квартиру.

– Я был у тебя первым мужиком, и я это понял! И ты меня хотела так же сильно, как я тебя! Знаешь, это совсем не подходит под понятие «чужой человек»!

Катерине хотелось накричать на него, наговорить все самые обидные слова, вылить накопившиеся обвинения, стукнуть, кинуть в него тарелкой, всем, что под рукой окажется! Да, черт возьми, позволить себе побыть истеричной дурой! Тем более он заслужил все определения, рвавшиеся наружу!

Но она хладнокровно, отчетливо, по слогам произнесла:

– До свидания, Кирилл Степанович! – и, оттолкнувшись от подоконника, пошла к выходу из кухни, старательно обойдя Кирилла, стоявшего на ее дороге.

Ему хотелось схватить ее и потрясти, чтобы прочистить ей мозги, добиться ответов, признаний и застолбить свое первое место в ее жизни!

Вот зачем? А не до резонных вопросов и рассуждений ему, сплошные инстинкты и злость! Но Бойцов понял, что сейчас ничего от нее не добьется, и, пропустив мимо, пошел следом за ней.

Ладно, временно отступим. Но не надолго! Да чтобы Бойцов и сдался!

Катерина, подойдя к входной двери, распахнула ее, приглашая господина Бойцова на выход. Молча.

– Мы еще не закончили разговор! И вернемся к нему! – пообещал многозначительно Кирилл, переступив порог, и повернулся к ней для последнего слова.

– Нет! – отрезала Катерина и захлопнула перед его носом дверь.

– Ревность иногда бывает весьма продуктивной, – сказал у нее за спиной Тимофей.

Он стоял в дверном проеме между гостиной и прихожей, опираясь плечом о косяк, и смотрел, снисходительно улыбаясь. Большую часть времени он улыбался разнообразными улыбками, определяющими его настроения, это такая форма защиты и самовыражения.

Сейчас Катьку его понимающая улыбка раздражала. Как долго он там стоял и что слышал?

– Слышал я все, беседовали вы не шепотом, – предвосхитил вопрос он.

– Зачем ты это сделал, Тим? – возмущенно потребовала разъяснений Катя.

– Что? Слушал? Наверное, потому, что я не глухой.

– Тим! – предупреждающенедовольно рыкнула Катерина. – Зачем ты дал ему повод сомневаться, что ты мой брат?

– Я?! – изобразил неподдельное изумление Тим, дразня ее.

– Тим!! – последним китайским предупреждением повысила она голос.

– Ну хорошо, – снизошел он, – ты поняла, зачем он пришел?

– Облечь в красивую словесную упаковку отказ от дальнейшего общения, чтото вроде «Вы прекрасны, ночь потрясающая, мерси, но…», далее любой текст по смыслу. Не приходить же одному специально, чтобы разъяснить, что более вступать в интимные отношения со мной не намерен. Совсем уж некрасиво получается, а тут повод удачный, вроде как за семьей пришел.

– Вот именно, – подтвердил Тимофей сделанные ею выводы и, выпрямившись, предложил: – Идем чайку еще попьем, поговорим.

– Как, и с тобой поговорим? – наигранно ужаснулась Катя. – Я не могу больше чаю. И говорить тоже не могу!

– Ну что ж, водочка под такой разговор даже предпочтительнее, – проигнорировал отказ от участия в дискуссии Тимофей.

И как совсем недавно Бойцов, за локоть потащил Катерину в кухню, как выяснилось сегодня, место для важных переговоров. Усадил на стул, достал из холодильника и поставил на стол початую бутылку водки, из которой они выпили по рюмочке за его приезд перед соседским нашествием, какуюто закуску: огурчики соленые, колбасусыр, остатки пирога, чтото еще. Катерина хмурилась и на все приготовления к «разговорным» посиделкам не смотрела.

Тимофей, не спеша никуда, намеренно неторопливо расставил все на столе, сел напротив нее, налил в рюмки водку, поднял свою, жестом пригласив Катерину поучаствовать. Она отказалась, покачав головой, а он выпил, закусил кружком нарезанного огурца.

– А он мне понравился, – удивил заявлением.

– Чем? – смирившись с предстоящей беседой, спросила Катерина. – Тем, что переспал со мной и понял, что это неинтересно и будет с него?

– Если бы я оказался на его месте, я бы тоже от тебя сбежал, как бы трудно это ни было.

– Да? Это еще почему? – оживилась мадам Воронцова.

– Да потому что с тобой все слишком всерьез! Легких, веселых, ни к чему не обязывающих постельных отношений с вами, Катерина Анатольевна, не получится. Любой разумный мужик считывает в тебе некую трагичность, надрыв душевный. Оглянуться не успеешь, уже по уши в этой бабе и решаешь ее проблемы. А оно ему надо? У него своих выше крыши.

– Да какая трагичность, Тим! Ты о чем? У меня все в полном порядке!

– Неужели? – стрельнул скепсисом он. – Я тебе уже все про твои комплексы сказал сегодня, повторяться не собираюсь. Никому не нужна обиженная женщина, которая обвиняет всех вокруг в своих несчастьях, даже тех, кто и рядом не стоял, так, авансом, на всякий случай «все сволочи!», и ждет от мужиков только плохого.

– Нет! – не могла согласиться она.

Да не может быть, что это ее психологический портрет! Да нет же!

– Да, Кошка, да! А защищаешься ты от мужчин убийственным высокомерием, заранее подчеркивая их глупость, еще не вступив в стадию знакомства. Я бы держался от такой бабы на бооольшом расстоянии, какой бы сексапильной она ни была! Если ты дура и все для тебя плохи и недостойны, ну и Бог тебе в помощь! А я лучше девчонку веселую, умненькую, легкую найду, которая расскажет мне, какой я замечательный мужик, и любовник, и красавец к тому же!

– Неужели я такая, Тим? – потрясенно спросила Катерина.

– По большей части да. Но этот Кирилл умудрился продраться через всю твою хрень напридуманную. И, как я понял, секс у вас был хорош. Катька, у него бизнес, который он сам выстроил, с кровью и болью, потеряв по дороге жену, двое детей, и, судя по Соне, не самых мирных и покладистых, у него непростая, но устоявшаяся жизнь. Как бы сильно он тебя ни хотел, ради чего ему менять это? Чтобы ты притащила в его жизнь свою обиженность, ему, детям? А на хрена?

– Так, хватит! Я все поняла! Я тяжелая и трудная, занудная баба, которая носится со своими детскими обидами и расстаться с ними не желает, и жить со мной нельзя!

– Знаешь, Катерина, я тебе когданибудь врежу! И думаю, сейчас самый подходящий момент! – окаменев лицом, предупредил Тимофей. – Если я еще раз услышу, почувствую в тебе это: «я плохаявиноватая», я прекращу с тобой общаться. Совсем! Я тебя не этому учил! Я учил тебя смелости, уважению к себе и любви! Ты достала комплексами своими!

– Зачем ты дал ему понять, что ты не мой брат?! – заорала Катька.

– Потому что он решил отказаться от дальнейших ваших отношений, – спокойно, как будто и не ругал ее только что во все горло, ответил он, – он хочет тебя, и не только в постели, но, подумав, решил, что ему не нужны такие проблемы. А тут соперник, причем явный. Знаешь, что это для мужика? Да пусть я отказался от женщины, но это я отказался и так решил, в силу своих обстоятельств, а не она меня бортанула, потому что у нее есть другой! Это проигрыш, десятое место в соревнованиях, когда ты точно знаешь, что пришел первым! Ревность сильное оружие, он забыл, что пришел «нарисоваться» не такой уж сволочью, поискрив красивыми прощальными словами. Забыл, что чувствовал себя виноватым, теперь ты виновата, и он собирается за тебя бороться!

– Бороться, выиграть для того, чтобы отметить победу обжигающим сексом и снова отказаться от женщины, потому что причины отказа никуда не делись! Вы все, мужики, чокнутые! У вас в голове сплошные бои без правил и соревнования!

– Привыкай, Кошка! Ты вступила в мужскую жизнь, и сделала это с удовольствием! Кстати, согласись, удовольствие того стоило!

– Почему же тогда ты отказался от меня?! – кричала возмущенно Катерина. – Почему не боролся за удовольствие, которое того стоит?!

– Потому что, Кошка, нечего было завоевывать, – ровно ответил он, – основной приз, твоя любовь, ждал другого, а подачек от жизни я никогда не принимал.

– Знаешь, Тим, вы все сволочи! Эгоистичные мужские сволочи, которые играют в свои жестокие игры, а женщины у вас просто спортивный инвентарь!

– Да, Катюха, но только от женщины зависит, останется она футбольным мячом, ядром для метания или ведущим игроком на женском игровом поле, где уже мужчины выполняют роль инвентаря. В жизни все так, и для женщин и для мужчин, либо ты личность, либо мячик для битья.