– Я точно не поеду, пока нет, – оборвала она.

– Ладно, а Ольга Николаевна знает, что ты не поедешь? – поинтересовался он, внимательно оглядывая бледное, от чего-то, лицо княжны.

– Она не знает даже, что поедет сама…

– Но…

– Папа так сказал, а он не ошибается.

Владимир не мог понять, каким образом Владимир Львович связался с дочерью и настоял на иммиграции, но Алекс была настроена решительно, князь видел это по лицу её.

– Тогда, ты, может быть, хочешь, чтобы я достал больше информации?

– Да, а ты можешь? – проговорила Александра, как бы, воодушевляясь. Владимир кивнул.

– Ирина написала мне вчера, что они уезжают с матерью назад во Францию. Я могу попросить их взять твоих с собой, а уж из Европы им легко будет выехать.

– Ты поедешь? – спросила, став абсолютно серьёзной, княжна.

– Куда?

– Во Францию.

– Что? Александра, иногда я начинаю сомневаться, что ты меня понимаешь. Конечно я не поеду. Да меня и не выпустят.

– Хорошо…точнее, нет, то есть… Но попрощаться с семьёй тебе обязательно надо. Приглашай их сюда, вы проведёте время вместе, я попробую вновь завоевать сердце твоей матери, но у меня вновь не получится, это точно, – Владимир, улыбаясь, покачал головой.

– Пожалуй. Однако лучше ближе к их отъезду.

– Да, пожалуй.

На этом диалог их окончился, Александра обняла легко Владимира и выпорхнула из своей комнаты, чтобы скорее оказаться у матери, проверить, как она чувствует себя и сообщить замечательно-странную новость об отправлении их в Америку. А Владимир, переживая за хрупкое материнское сердце, спустился вслед за чересчур импульсивной княжной.

– Подожди, погоди, Саша, как это так? – качнула головой давно уж проснувшаяся Ольга Николаевна, внимательно и несколько встревожено глядя на свою дочь, – Неужели ты действительно думаешь, что я оставлю здесь своих детей, своего мужа и просто уеду заграницу? Это…это невозможно!

– Нет, мама, это очень даже возможно, это лучший вариант, самый безопасный сейчас. К тому же Наталье с малышами боле, чем кому бы то ни было, нужна твоя помощь. Ты же знаешь, какая она застенчивая, сама она никуда и уехать не сможет, так ещё и с двумя детьми. А здесь оставаться слишком опасно – нельзя, – она столь резко тряхнула головой, что Владимир немного отшатнулся.

– А как же ты? А Андрюша? А…

– Я остаюсь здесь не без причины, ты же понимаешь. Кроме того, я бойкая, пробьюсь как-нибудь, и здесь остаются те, кто смогут обо мне позаботиться, – оно мимолётно взглянула на Владимира, – А Андрей с папой попали в самое, так сказать, жерло вулкана. Пока он не уснёт вновь, они никуда не смогут уехать. Но я уверена, он не прободрствует долго, и совсем скоро мы все встретимся в Чикаго. Да и Ольге помощь, должно быть, нужна теперь.

Ольга Николаевна колебалась, княгиня не хотела поддаваться уговорам дочери, не хотела верить её довольно разумным доводам.

– Как бы мне не хотелось говорить, но Александра почти во всём права. Почти, потому что, я уверен, ей надо ехать с вами, но она, как понимаете, наотрез. А для вас уехать сейчас с моей семьёй – лучший и безопаснейший, между прочим, выход, – княгиня уж почти сдалась. И Александра, и Владимир это видели; осталось только найти последний, но весомый и неопровержимый довод, – А княжну я беру на себя, так что даже не думайте. За Александру я убью любого, поверьте, хоть я уверен, что она и сама справится, – он посмотрел своим лучезарным взором на княгиню и та заплакала, прижимая обоих детей к груди своей.

Ввечеру письма Наталье и Ольге Валерьяновне были отправлены. Оставалось только дожидаться срока.

Сказать прямо, тянуть с отъездом княгиня Палей не собиралась, и уже утром следующего дня она с дочерями прибыла в Чёрные пруды. Такого быстрого прибытия гостей, конечно, никто не ожидал, и хоть дом, как всегда, находился в идеальном состоянии, хозяев застали врасплох, особенно это относилось к молодёжи.

Когда автомобиль подъехал к дверям особняка, и в тяжёлую дверь постучали, Ольга Николаевна по своему обыкновению была на прогулке и нашла приехавших стоящими на пороге.

– Что же это делается! – проговорила она, подходя к дамам сзади, – Отчего вы не проходите? Ольга, не замечала за Вами ранее сей робости.

– Это не робость, дорогая, это приличие, – сказала та, поднимая бровь, но тут же приветливо улыбнулась, – Вы уже на ногах, я гляжу; замечательно! – воскликнула она, – нам предстоит путь не из лёгких.

– Владимир уж рассказал Вам? – спросила княгиня Маслова, приближаясь к двери, – Мы с Вами говорим, словно на светском рауте!

– Действительно, Ольга, но не этого ли требуют от нас нормы пристойного поведения? Да, Владимир сообщил мне о Вашем желании, и, честно говоря, я его полностью поддерживаю.

– Да, вот только идея то не моя. Александра настояла, – произнесла не без трепета княгиня Маслова, уж проводя гостей в гостиную.

– Неужели? – несколько странно переспросила Ольга Валерьяновна, – девочки, заходите, чего вы испугались, – она взглянула строго на своих дочерей, заметив, что те до сих пор жмутся на пороге. Княжны зашли в комнату и скованно встали, прижавшись друг к другу, в углу. Старшая – тринадцатилетняя Ирина была невысокой, серенькой и совсем терялась рядом со своей одиннадцатилетней сестрой. Наталья же была выразительная, каждая чёрточка светлого лица её привлекала к себе взгляды, держалась она увереннее своей сестры и, казалось, её абсолютно ничего в этой жизни не могло смутить.

– Вот, право, как растут чужие дети, – воскликнула Ольга Николаевна и тут же сделала несколько распоряжений по поводу расселения гостей.

Когда только прибывшие вошли в дом, княгиня попросила Мию оповестить Александру и Владимира, разумеется, об их приезде. Всю ночь Александра засыпала князя вопросами о проблемах, которые могут возникнуть при выезде её семьи заграницу, потому теперь она уж не была столь уверена в правильности своего решения.

– Нет ничего правильного или неправильного. Важен лишь угол обзора, – сказал ей князь, который с каждой минутой считал этот план всё разумнее.

Так вот, после бессонной ночи молодые люди спали, как убитые, каждый в своей спальне. Первым Мия решила разбудить Владимира, потому как именно его семья приехала, и его это касается первее, нежели Александры. После некоторых минут сомнений она всё же постучала в дверь. Негромкий, но настойчивый стук по дереву разбудил князя, который немедленно сел, огляделся вокруг и стал наскоро одеваться. Не успев ещё как следует застегнуть рубаху, он отворил дверь, потому как уверен был, что там Александра, но увидев Мию был несколько удивлён. Узрев князя не совсем в привычном виде, австрийка вспыхнула и широко распахнула свои печальные глаза. Владимир тоже застыл прямо перед нею.

– Там Ваша Mutter76 приехать,– проронила тихо она, более заливаясь румянцем.

– Ох, хорошо, – зевнув, шепнул Владимир, как бы отпуская, тем самым, девушку, но та всё стояла на пороге, – спасибо, что сообщили мне, – сказал он, улыбаясь. Мия оробела, промямлила что-то на немецком и пошла вниз, не заходя в комнату к Александре.

«Странно. Крайне странно» – подумал Владимир, и, быстро расчесавшись, отправился будить княжну.

      Александра глубоко спала, как-то по-детски свернувшись на кровати, сбросив с себя одеяло. Владимир остановился посреди комнаты и долго не мог разбудить княжну, но вдруг опомнился и тихо позвал её, но Александра простонала невнятно что-то и отвернулась от него, закрывая ухо рукой.

– Аля, вставай, там моя мать приехала, – это моментально сработало, и Алекс резко села на кровати, подёргивая от яркого света глазами.

– Где? – воскликнула она, вставая, но, не слушая ответа, вышла в уборную. Владимир умилённо посмотрел вокруг: комната Александры полностью отражала внутренний мир княжны. Она была светлая, но вся мебель была сделана из чёрного дерева; подушки, одеяла на кровати были наилегчайшими и мягкими, а сами перины довольно жёсткими и тугими. На столе, в шкафах таилось много книг, стояло большое зеркало против света, шторы на окнах практически всегда были задёрнуты, и один только лучик солнца игриво гулял по просторам комнаты.

Через мгновение Александра вышла одетая и недурно причёсанная, со словами:

– Где твоя матушка? Я готова к приёму гостей, – Владимир в ответ только рассмеялся, взял княжну под руку и повёл по ступеням вниз, где, живо постукивая приборами, уже трапезничали.

– Ох, а вот и вы! – прощебетала заботливо Ольга Николаевна, когда молодые люди только вошли на порог столовой, – Я уж было и волноваться начала: вы не идёте, Мия не вернулась, а гостей накормить надо. Ну, что ж вы встали-то, Боже мой, садитесь, садитесь.

– Bon appétit!77– проговорила, улыбаясь сдержано, сидевшая напротив Александры Ирина.

– О, Вам того же, – кивнула приветливо Алекс, нервно сжимая руку Владимира, – Ирина, Вы так выросли с нашей последней встречи, право.

– Да? Благодарю. Ну и Вы, скажу Вам честно, изменились. А Володя как похорошел, отошёл от болезни совсем рядом с Вами, – она любовно взглянула на брата, – зря maman только ругалась.

– Да, вовсе зря, – отрезал Владимир, и все вернулись к своему завтраку.

– Отчего твоя мать ругалась? – тихо спросила Александра, наклонившись близко к уху князя.

– А отчего тебе это интересно? – спросил он, поворачиваясь, в ответ, но взгляд Алекс был настойчив, – maman не хотела, чтобы я больной ехал к тебе… то есть… сюда.

«То есть твоя мать так меня невзлюбила, что уж и не хотела тебя отпускать ехать. Восхитительно!» – решила Александра, но только головой кивнула и грустно опустила глаза на дымящуюся кружку ароматного какао.

– Аля…

– Что ж, Владимир, – словно подслушав разговор молодых людей, заговорила с улыбкою одетая в величественное бордовое платье Ольга Валерьяновна, – вижу я, что была неправа, эта поездка действительно пошла тебе лишь на пользу: ты вовсе оправился, выглядишь бодрым, счастливым, – она всего на мгновение перевела взгляд на княжну и наклонила голову, но тут же вернулась в своё прежнее положение.