«Почему он решил, что мне нужна помощь? Как это странно» – подумал Джон, но вдруг по дороге ему подвернулось зеркало. Герцог взглянул в него и чуть отшатнулся, резко тормозя. Джону на тот момент исполнилось уже восемнадцать лет, он был взрослым человеком, причём приятнейшей внешности и прелестного характера. Герцог был хорош, как не взгляни, но сейчас, буквально через неделю после возвращения с фронта, он выглядел изнеможённым: его изумрудные глаза ввалились, под ними образовались жуткие синяки; и так острые скулы его сейчас возвышались над ввалившимися щеками; в общем, бледное лицо его выглядело изнурённым, хоть со стороны всё ещё представлялось довольно красивым. «Понятно, – протянул он про себя, и тут же потеряно оглядел коридор, – Я куда-то шёл. Зачем?», – но тут щёлкнула дверь внизу, и послышались возбуждённые голоса многих людей.

– Oh, obviously!65– воскликнул он вслух и снова поспешил вниз, к своему отцу. В холле находилось огромное скопление людей: прислуга, какие-то чиновники, дипломаты; все суетились вокруг Уолта Френсиса Мортимер, который, закрывая промокший зонт, потухшим взглядом оглядывал окружающую его толпу. Когда взор его пал на Джона, он остановился на секунду, посмотрел на сына печально и с нескрываемой скукою, и пошёл, тяжело ступая, наверх. Джонатан безмолвно последовал за ним.

– Father,– только переступив порог отцовского кабинета, начал Джон, – what you`ve decided on the Romanov`s problem?66

– Two hours in the journey thither, Jonathan, four hours on the king`s conference proceeding and two hours homeward. I tired, Jonathan, tired, so leave me alone!67– отозвался он холодно и отвернулся от своего сына, снимая удлинённый коричневый пиджак, показывая тем самым, что он не желает больше ни слушать, ни видеть, ни, видимо, вообще общаться с Джоном.

– No, sir, sorry, but it is too important to leave you alone right now,68– повысил голос Джон, начиная раздражаться.

– Everything is important if you are connected with the crown69.

– But they are the crown!70– вскрикнул Джон, пресекая все движения отца, становясь прямо пред ним,– You lost her, I know, but I lost her too and now don’t let me lose yet more loved71…

– Jonathan!

– Stop it! Stop interrupting me! What would mother say?72

– How dare you!73

– What? You still blame me, don’t you? You think, you want to believe that it all is my fault! Through I know you hate me I ask for help! But now, get out! No, stay here and know that you live in your wife murderer`s house! Farewell, father74, оставайся с Богом, – добавил он на русском. Джон не хотел ссорится с отцом, не хотел, конечно, выгонять его из дома, который юридически принадлежал Джону, но всё же он с самого начала проживал здесь с отцом, Джону было стыдно, но он был слишком разгорячён, его всегда затрагивала тема смерти матери, а сейчас во всём были замешаны и его друзья, этого герцог не мог пропустить мимо.

Джон вышел быстро из комнаты, тихо прикрыв дверь за собой, заложил руки за спину и пошёл скорее к телефону. Вызвав автомоболь, он стал терпеливо её дожидаться, Джон, конечно, направлялся к королю, чтобы самому решить вопрос или узнать уже принятое решение. Через четверть часа транспортное средство было подано, Джон вышел на улицу, развернулся и взглянул на дом: из окна, заломив руки, на него смотрел Уолт Мортимер. Заметив взгляд сына, он быстро отошёл и зашторил окно.

«Всё, как обычно» – вздохнул Джон и сел в чёрный, видимо, только вымытый автомобиль. Ехать до Лондона предстояло, не много ни мало, два часа. Пейзажи за окном часто сменялись, притом, один был прелестнее другого, но Джон не глядел по сторонам, он вновь перечитывал письмо от Александры, вчитываясь в каждое слово княжны. «Я совсем недавно видела тебя во сне; с четверга на пятницу, говорят, вещие сны, стало быть, скоро свидимся» – прочитал он строчку вслух и улыбнулся.

– Надеюсь, Алекс, очень на это надеюсь, – он поцеловал письмо, сложил его в несколько раз и бережно положил во внутренних карман своего летнего жилета. Задумался Джон глубоко: «Ну, вот как, как мы можем сейчас встретиться с княжной, какое немыслимое ребячество, если бы я был бы волен, я всех бы их и перевёз в Англию, но это не в моих силах. А и что бы, коли и встретились бы мы, то что? В любом случае, Александра была бы с… Да что это я? Брежу, что ли? Нет, нет, надо поскорее приехать».

Герцогу посчастливилось, уже подъезжали. Солнце начало клониться к горизонту, и дождь прекратил барабанить по стёклам машины, когда она въехала на двор Букингемского дворца. Пока Джон выходил из автомобиля, подошёл дворецкий, спросить, кто изволил пожаловать, но увидев герцога, улыбнулся и просил заходить.

Во дворце Джон не нашёл короля Георга, однако ему было передано, что «политический кризис в Великобритании заставляет его отложить на время перевоз российского монарха в Великую Британию», по решению Кабинета министров, конечно.

Негодованию герцога не было предела, но с другой стороны он понимал, что происходит в стране и что происходит в мире, он также понимал, как всё это отражается на политических делах, и ничего нельзя было поделать: увы, но и у Англии были связаны руки. Но что же он мог теперь ответить Александре? «Но ведь король не отказал им. Он просто отложил дату переезда, а значит, Георг держит слово. Что ж, буду писать правду».


Глава седьмая.

– Володя, я не могу, открывай ты, – воскликнула Александра, увидев лежащий на пороге свёрток с британской маркировкой, но как только Владимир прикоснулся к пергаменту, она буквально кинулась на него и отобрала заветное письмо.

– Эх, княжна, до чего Вы несдержаны, – засмеялся Владимир, но Александра уж не слушала его, она пыталась аккуратно распечатать конверт, но у неё решительно не получалось, и она медленно выходила из себя, – Аль, давай я всё же помогу, – Владимир достал из кармана брюк маленький канцелярский нож и сделал надрез ювелирной точности, чтобы достать долгожданный документ.

– Ты действительно достал сейчас из брюк своих нож? – изумлённо спросила Алекс.

– Я шёл вниз, чтобы получить почту. Конечно я взял с собою нож, – развёл руками Владимир, – ты читать собираешься или нет? – Александра только косо взглянула на князя и мягким движением выхватила письмо.

– Тут и тебе есть, кажется, – сказала она весело, – вот, возьми, – а сама принялась за своё послание.

Княжна читала внимательно, сначала игриво поглядывая на Владимира, но потом её лицо вдруг стало серьёзным, а дыхание глубоким и прерывистым.

– «В общем, король Георг немного откладывает приём из-за нестабильности политической обстановки в стране. Приношу глубочайшие извинения и переживаю за вас искренне, всем своим сердцем. Твой Джон», – прочитала самый финал Александра, откладывая письмо в сторону, – у тебя что-нибудь более воодушевляющее или такое же разочарование? – Владимир скривился, его лицо ответило за него, живописнее не придумаешь. Алекс поникла головой и так обременённо вздохнула, что князю более прежнего захотелось прижать княжну к сердцу. – Надо ведь маме рассказать, – проговорила она с ещё большей досадой, откидывая голову назад, – о, как она будет расстроена, просто убита! Нет, не стану лучше говорить. Как думаешь, это подло?

– Нисколько, – проговорил, только крепче обнимая Александру, Владимир, – нисколько.

– Ох, детки, – воскликнула, врываясь в прихожую, Прасковья Дмитриевна, – завтрак подан. Проходите в столовую, голубки, – рядом с нею стояла Миа, которая пришла, видимо, чтобы что-то сказать, но она до того сконфузилась и раскраснелась, увидев прижимающихся друг к другу молодых людей, что только похлопала глазами и убежала назад.

В столовой все уж собрались и ждали, по-видимому, только молодёжь. Когда те зашли, все взгляды устремились на них, но только на мгновение, после все уж не отрывались от своих тарелок. Владимир, как того требуют все правила этикета, сначала посадил свою даму, поправив за нею стульчик, что, впрочем, было необязательно, и Александра только засмеялась и покачала головою. После Владимир откланялся всем сидящим и каждому пожелал приятного аппетита, причём, когда он повернулся к Мие, та вспыхнула и тут же отвела взгляд своих печально прекрасных глаз. Александра, конечно, заметила это и многозначительно взглянула на князя, но тот только пожал плечами и немного приподнял бровь.

Когда все уж завершали свой завтрак, в комнату вошла княгиня Ольга в белом платочке, повязанном на свежевымытой голове её. Как только княгиню заметили, воцарилась суета в комнате, все повскакивали со своих мест, но первым оказался Владимир. Он поддержал Ольгу Николаевну под руку и проводил до её места.

– Право, Владимир, ну чего же ты беспокоишься. Я уж и не больна боле, я сама могу. Но, признаюсь, походить с таким приятным молодым человеком мне всегда в радость, – засмеялась она.

– Знаете, Ольга Николаевна, быть может, Вы и сами в состоянии, а мне всё-таки спокойнее так. Да и если бы не я, так княжна бы с места сорвалась, а потом и ещё кто. Так к чему же сие волнение, правда? – он аккуратно придвинул за княгиней стул и налил ей кофе.

– Господин Вежливость здесь? – язвительно спросила Александра, когда князь сел, наконец, на своё место, – или, быть может, это мсье Очарование?

– Смейся, сколько душе твоей угодно, дорогая моя, а я, всё-таки, единственный мужчина здесь и…

– Неужели ты серьёзно? Владимир, что за вздор?

– Тебе мешают акты проявления мною вежливости? – вопросил Владимир, с сияющей улыбкой поворачиваясь к княжне. Алекс отрицательно качнула головой, – ну, тогда, может быть, ещё какао?

– Ах, подлец! – засмеялась звонко Александра, – ну наливай. Зря, что ли, сидишь? ……………………………………………………………………………………….

– Подлец! – вскрикнула Александра Феодоровна, укрывшись с мужем в единственной закрывающейся комнате дома, – Как мог ты предать свой род? Детей своих предать!