– Он написал? – с надеждой и некой уверенностью спросила она, – отдай мне письмо, отдай скорее, Андрюша, – но Андрей только грустно посмотрел на сестру и тихонько покачал головой. Алекс огорчённо выдохнула и отошла от своего брата, – Зачем тогда пришёл ты, Андрей?

– Саша, ты убиваешь себя, разве сама ты не понимаешь? Думаешь, этого хотел бы Олег? – произнесённое имя будто полоснуло ножом по сердцу девочки, потому она нахмурилась и отвернулась от Андрея, – Неужели лучше забыть его, чем принять смерть? Александра, Олег заслужил, чтобы его помнили! Саша, пожалуйста, – Андрей подошёл к своей сестре и встал напротив неё, – послушай меня. Я знаю, насколько тебе больно, и хоть моя потеря не сравниться с твоей, я прошу тебя: живи, пожалуйста. Не хочешь жить ради себя, сделай это ради Олега, сделай так, чтобы он гордился тобою, чтобы видел, что ты не сдалась, что ты действительно дорожила им, Александра, – он заглянул своими большими синими глазами ровно внутрь девочки, и сердце княжны будто перевернулось, потому Александра крепко обняла брата своего, прижавшись, головой к тёплой и широкой его груди, – Я, кстати, кое-что принёс тут, – интригующе проговорил Андрей после небольшой паузы, – Это не письмо, конечно, но тоже очень хорошая вещь, – сказал он, доставая из внутреннего кармана кителя плитку шоколада, – сделан вручную, знаешь. Пришлось хорошенько побегать, чтобы найти его.

Через пять минут от шоколадки осталась только обёртка, которая теперь аккуратно складывалась и раскладывалась руками Александры, пока их хозяйка слушала смешную историю Андрея, о том, как он искал этот «дурацкий, но уж очень нужный шоколад», и изредка слегка посмеивалась. Из одной только этой сцены можно было понять, насколько Андрей любит свою сестру. Андрей, для которого смерть Олега оказалась сильным ударом, сейчас безмятежно носился по комнате, делая всё, чтобы заставить Александру улыбнуться, хотя бы чуть-чуть. И, надо признать, что план Андрея действовал, по крайней мере, до тех пор, пока запыхавшаяся и немного напуганная, почему-то, Анюша не забежала в комнату.

– Там … Вас зовут, княжна, … сказали, … почта пришла.

– Пришла! – воскликнула Александра, поднимаясь, и, покинув комнату, бегом спустилась вниз по ступеням. За княжною, конечно, спускался Андрей, который не мог понять, какая может быть почта в два часа дня. – Сказали почта! Сказали – пришла! Где? Где она? – кричала Александра, забегая в гостиную. В комнате никого не было, и никто не отвечал на вопросы княжны, – Как же так? – едва ли не плакала она, оборачиваясь на Андрея, – Как же это? Неужели, обманули?

– Ох, обманывают здесь людей, обманывают. Мне сказали: «Приезжай! Она здесь ни ест, ни пьёт, ни с кем не разговаривает. Без тебя нам не справиться!»

– А я знал, что я и сам справлюсь, – заговорил Андрей скорее театрально, – «Без поэтов разберёмся»52, – однако слова Андрея практически полностью были заглушены криком Александры.

– Владимир! – закричала девочка, кидаясь вперёд, – Ты живой! – Александра обняла его, но тут же вспомнила о том, как она волновалась, и со всей силы ударила Владимира по плечу, – Как ты мог просто взять и перестать писать мне письма! Я думала, ты умер!

– Ну, я был в дороге сюда, потому и писать было некогда. Как ты, Аля? – спросил он, абсолютно меняя тон голоса, – Выглядишь…

– Ужасно, я знаю.

– Я хотел сказать, подавленной.

Андрей, заметив, что он здесь лишний, вздохнул глубоко и отправился решать другую проблему: проблему с Алексеем. Надо сказать, что болезнь в любом случае брала своё, и Алексей чувствовал себя хуже год за годом, хотя и пытался скрывать это.

Зайдя в спальню, где сейчас находился цесаревич, Андрей не придумал ничего лучше, как заключить теперь дружеское пари.

– Спорим, Владимир уже завтра уедет отсюда?

– Это общеизвестный факт, Андрей Владимирович! За кого ты меня принимаешь!

– Как завтра! – воскликнула Александра, когда Владимир рассказал ей о краткости своего приезда, – Что ж вы все меня мучите?!

– Отчего же мучаем-то сразу? – поинтересовался Владимир, – Я тебе пишу? Пишу. А теперь и сам приехал, хоть и на денёк. К тому же мы так с тобой и не попрощались порядком, так что мне тягостно было служить, чувствуя эту незавершённость.

– Так давай и не будем прощаться. Может быть, тогда у тебя будет весомый повод домой вернуться?

– Повод у меня и так найдётся. – Александра придвинулась ближе к Владимиру. От князя пахло апельсинами и табаком.

– Ты куришь? – спросила она, заглядывая в глаза его.

– Начал после, ну…– Владимир погрустнел и отвёл глаза.

– Да, – подтвердила Александра. Девочке захотелось подарить Владимиру что-то, ради чего ему захотелось бы жить, потому она дотронулась руками до лица его и мягко и нежно поцеловала пахнущие сигарами губы.

Это был их первый настоящий поцелуй.


Часть вторая.


Глава первая.

Время меняет всё. Ход времени неумолим и беспрестанен. Что такое десять лет для человека? Целая жизнь, наполненная переменами, событиями, значимыми и несущественными минутами. Что же это для истории? Лишь краткий миг, прошедший когда-то и где-нибудь записанный. История не запоминает моменты, она считает даты, события, великие потрясения и перемены, в то время, как хрусталь человеческой судьбы может бесповоротно повредить даже краткий год, два года, три…

Наступил 1917 год. Со стороны казалось, что никаких изменений не последовало, и Российская империя продолжала жить своей обычною жизнью. Газеты в Новый год печатали всё те же обыкновенные статьи про императорскую семью, дополняемые указами Его Величества, про религиозные праздничные служения и светские рауты, про культурные события и вечные, заурядные проблемы. Прежние люди посещали спокойно назначенные места, день закономерно сменялся днём, и только едва уловимое напряжение, читавшееся на лицах прохожих, редкие проявления отстранённости и недовольства намекали, что перемены уже начались, но, казалось, этого никто не замечал.

Что же было неизменным? Война. Война, которая за три года своего существования уничтожила миллионы жителей земного шара, разрушила города и страны, всё не прекращалась, обретая затяжной характер, однако не только она забирала человеческие жизни. Гибель Олега стала чем-то вроде пускового механизма для судьбы, которая уносила больше и больше дорогих сердцу Александры людей. Летом 1915 года в своём кабинете скончался Великий князь Константин Константинович; смерть сына стала для него роковым ударом, от которого он уже не смог оправиться. Через два месяца трагически погибла княжна Елена Маслова, находившаяся в Москве, которая попала в волну беспорядков и анти-немецких бунтов. Толпа, уничтожавшая всё на своём пути, не заметила даже, что ворвалась в институт, а когда осознание снизошло до людей, изменить что-либо было невозможно. Зимой 1916 года был убит Григорий Распутин, чем, надо сказать, была расстроена лишь одна половина дома, Александра же наоборот почувствовала свободу и покой, которым не пришлось продлиться долго.

Январским утром княжна Александра проснулась рано. Сердце её неистово билось в груди, чувствовало приближение Владимира, с которым Алекс не виделась уже более года. Когда Александра встала с постели, в спальне не оказалось княжон.

«Странно, – подумала она, – Должно быть, прибыл». И Александра, наскоро одевшись и кое-как расчесавшись, начала свой ежедневный спуск по ступеням дворца, с каждым шагом лучше предчувствуя встречу с Владимиром. Она знала, что князь был рядом, и теперь просто не могла сохранять терпение. Пройдя все ступени и дойдя до дверей гостиной, Алекс услышала голоса, и хотела было постучать, но, решив, что это будет лишним, быстро распахнула дверь и вошла внутрь. В комнате оказалось пятеро человек: Мария, Владимир, две молодые и одна взрослая великолепно одетая, но совершенно незнакомая Александре женщина, но княжна, не замечая никого, подпрыгнула и с визгом помчалась к Владимиру, который, услышав знакомый голос, тут же прекратил разговор и с счастливой улыбкой развернулся к Алекс, раскинув подрагивающие руки.

– Владимир! Володя, как долго! Как я скучала! – она бросилась ему на шею и долго обнимала его, уткнувшись в его китель, вдыхая его запах, прижимаясь к его груди. Александра за последние три года очень выросла: стала красивее и нежнее, глаза стали ещё чернее и будто бы больше; плечи расширились немного, а изящный стан стал тоньше, хоть и выглядел уже менее хрупким; грудь округлилась и вздымалась сильнее с каждым вздохом; тонкая шея напрягалась каждый раз, когда Алекс волновалась, и тонкие вены, узкие мышцы проступали на ней, в общем, фигура стала более женственной, хотя Александра оставалась худа, – Владимир, Боже мой, ты ранен? – промолвила взволнованно она, глядя на перебинтованную руку князя. Владимир молча стоял, будто бы не в силах отвести глаз, любуясь преумноженной красотой своей возлюбленной.

– Должно быть это Александра? – строго, но с улыбкой поинтересовалась незнакомая княжне женщина, сощурив немного тёмные глаза, – много слышала о Вас, юная леди. Рада наконец познакомиться.

– Александра, – заговорил Владимир, всё так же обнимая девушку, – это Ольга Валериановна, моя мать.

От услышанного у Александры сердце провалилось в пятки. «Надо было надеть что-нибудь покрасивее, – подумала она, – и причесаться получше, и постучать в дверь. Какая же я глупая!»

– Доброе утро, – сконфужено произнесла Алекс, – до такой степени я осчастливлена этой встречею с Вами, что мне трудно найти подходящие слова, – княгиня ослепила Александру своей красотой и грацией. Это была фигуристая дама, одетая в шёлковое бордовое платье, поверх которого она носила чёрный, очевидно, ценнейший мех. Тёмные волосы княгини были убраны в причёску на затылке, а пронзительные тёмно-серые глаза смотрели будто сквозь Александру, анализируя все её недостатки и погрешности. Княжна, восхитившись этой женщиной, одновременно весьма испугалась её. Алекс захотелось закончить эту неловкую беседу как можно скорее. «Первое знакомство с матерью Владимира и такой крах!» – подумалось ей.