Диана Уайтсайд - Речной дьявол

– Боже всемилостивый, Хэл!

Он ущипнул ее, и она, вскрикнув, кончила.

Тогда Хэл начал срывать с нее одежду. Отлетали пуговицы, рвались кружева, что-то трещало, но ей было все равно. Ее грудь вновь сжималась, заставляя трепетать тело.

– Я хотел бы услышать, как ты кричишь, – обронил Хэл, кидая на бюро ее парик.

– Что? – Распахнув глаза, Розалинда уставилась на него, но его вид заставил ее забыть о логике: Хэл блистал великолепной наготой и боевой готовностью.

– Очень громко, естественно. Очень, очень громко. – Он стянул с ее плеч разорванный воротник. – Теперь мы женаты, и я хочу, чтобы весь мир знал об этом.

– Громко, – повторила Розалинда, очарованная простотой его цели.

Ее соски затвердели до боли, выражая свое безмолвное согласие.

Из чехла на шее Хэл вынул нож. Розалинда закрыла глаза, чувствуя, как сочится между ног роса. Господи, смилуйся. Почему ей не хватает здравомыслия обуздать его своеволие, изобразить хотя бы видимость благопристойности, приличествующей супружеской постели? Увы, она не могла думать ни о чем другом, кроме его сильных рук, эспаньолки, языка и тех волшебных ощущений, которые он вызывал у нее, исследуя потаенные женские секреты.

Розалинда застонала, когда он разрезал шнуровку на ее корсете и разорвал дорогую сорочку.

– Ты чертовски прекрасна! – восторженно произнес Хэл. – Сейчас самый разгар дня, и я вижу каждый дюйм твоего тела. Моя дорогая, сегодня нас ждет отличная скачка!

Упав перед ней на колени, он положил себе на плечи ее ноги и поцеловал ямочки под коленями.

– Бога ради, только не там! – воспротивилась Розалинда. Она не раз теряла разум от ласк, которые, однажды начинаясь, уже никогда не прекращались.

– Серьезно?

Он лизнул ее и ощутил на языке первый след росы. Розалинда застонала; ее лоно судорожно сжалось, и она затрепетала.

– Может, здесь тебе больше понравится? – приглушенно прозвучал его голос: Хэл неумолимо приближался к цели.

Она снова застонала. – Ты не забыла, что тебя должны слышать? – напомнил он, изводя ее пальцами. – Кричи громче.

– Я никогда этого не делала, – возмутилась Розалинда. – Никогда! К тому же леди так себя не ведут.

– В таком случае к черту благородные манеры. Ты моя, и мир должен это знать. Лучше послушай меня, иначе я не позволю тебе кончить. – Хэл ввел в нее два пальца и пошевелил ими.

Розалинда изогнулась, оторвав бедра от кровати. Ее голова откинулась назад, и она ахнула от острых ощущений, пронзивших тело.

– Громче, – велел Хэл, прикладываясь к ней ртом. Его пальцы снова зашевелились, растягивая ее.

Когда он ввел внутрь третий палец, за которым вскоре последовал четвертый, Розалинда взвизгнула и закричала, бесстыдно подставляя ему свои бедра.

Она молила его и ругала, пуская в ход весь словарный запас, который усвоила от докеров Миссисипи, но он заглушил ее ругань, закрыв ее рот своим.

Наконец большие ладони приподняли ее бедра, и массивная горячая плоть вошла туда, где ей и надлежало быть.

Он идеально подходил ей. Она была создана для него и только для него.

Хэл оторвался от ее рта. Его грудь тяжело и быстро вздымалась, щекоча ее воспламененные соски грубыми волосками. Изгибаясь под ним, она в бесстыдной мольбе о продолжении потерлась о него бедрами.

Обняв ее за плечи, Хэл еще теснее прижал к себе ее тело, потом с громким стоном стал совершать могучие броски, как шатун, толкавший гребное колесо «Красотки», а Розалинда стонала и рыдала, выражая удовольствие.

Когда Хэл содрогнулся в последнем броске, она закричала во всю мощь своих легких. Ее потряс взрыв экстаза, и в глазах заплясали маленькие фейерверки. От избытка ощущений ее сознание ненадолго померкло.

Придя в себя, Розалинда обнаружила, что лежит поверх Хэла. Их мокрые тела блестели от пота. Из дальнего угла доносилось сопение Цицерона.

Розалинда слабо хихикнула: рядом с любимыми она чувствовала себя бесконечно счастливой и даже не жалела, что он, как обычно, воспользовался кондомом.

– В чем дело? – пророкотал Хэл, нежно гладя ее короткие волосы.

– Мне нравится слушать, как храпит во сне Цицерон. Значит, мы сейчас в безопасности и уюте.

– В данный момент да, – согласился Хэл, чмокая ее в макушку.

Розалинда зажмурилась, стараясь не думать о Ленноксе, и поцеловала Хэла в грудь.

– Ты любишь меня?

– Да, всем сердцем.

– Этого более чем достаточно.

– Но, прости, даже ради тебя я не смогу жить в Нью-Йорке.

Розалинда отклонилась назад, чтобы увидеть его лицо.

– Тогда мы будем жить в Канзас-Сити. Хэл прикусил губу.

– Речной транспорт умирает, Розалинда.

«Речные суда уйдут? Это значит, что мой бедный возлюбленный потеряет то, что любит больше всего на свете».

– Очень скоро заработать в, Канзас-Сити можно будет лишь на железной дороге, зерне и породистом скоте, но ничто из этого меня не прельщает. – Хэл вздохнул. – К тому же, хотя в Канзас-Сити предпочитают сильных женщин, заниматься им позволено лишь благотворительностью.

Розалинда поморщилась. Она довольно намучилась, посещая подобные мероприятия, когда была жива ее мать. Видно, им придется подыскать для нее что-нибудь другое.

– Неосвоенных территорий еще немало. Нам просто нужно найти для себя подходящую.

Хэл ответил молчанием.

– Ты хочешь детей? – спросил он после длинной паузы. Розалинда открыла было рот, чтобы выразить горячее согласие, но передумала. С такой обреченностью мог смотреть на нее игрок с двумя двойками на руках.

– Розалинда, я люблю тебя больше жизни, – сказал Хэл тихо. – Но я не могу заводить детей, зная, что, по меньшей мере, три поколения моих предков избивали своих сыновей. Я боюсь повторить их опыт, потому что это в крови, и предприму все меры, чтобы детей не было.

Боже, смилуйся, он просит ее выбирать между ним и детьми. Но в его объятиях она не имела выбора. Она возьмет то, что можно, и постарается сохранить столько, сколько получится.

– Мне все равно, где жить, лишь бы ты был со мной. Ход игрока – поставить на карту все в надежде, что удача не отвернется.

Хэл стиснул ее в своих сильных руках, и Розалинда, дрожа, прильнула к нему.

– Как насчет Чикаго? – спросил Хэл некоторое время спустя.

– Чикаго? Это хороший город с развитой железнодорожной сетью, – ответила Розалинда сонно.

– Я могу построить там почтово-пассажирскую линию для сообщения с Канадой.

– Да, это будет просто отлично.

– К тому же я купил там недвижимость, когда цены сильно упали, и у меня есть должность в торговой палате, которую ты сможешь занять.

Розалинда насторожилась. Легализованная форма игры с рисками повыше, чем за покерным столом? В торговой палате ей никогда бы не прискучило.

– Но они никогда не допустят туда женщину.

– Если у них возникнут претензии относительно того, как я распоряжаюсь своей должностью, они всегда смогут мне пожаловаться, а если хочешь, мы можем сделать вид, что ты выполняешь мои распоряжения.

Розалинда рассмеялась.

– Обязанность хорошей жены – подчиняться своему господину и повелителю.

– Верно. – Хэл поцеловал ее, и она с удовольствием отдалась вновь нахлынувшим ощущениям. – Вот только сначала мы должны поспать и восстановить силы: нам предстоит долгая ночная смена в погоне за «Спартанцем».

Розалинда улыбнулась, уютно устраиваясь под боком мужа. Что ж, она не против и с радостью станцует на надгробной плите Леннокса.

– Пришла телеграмма от шерифа; он требует, чтобы я вернул вас в Омаху, – спокойно объявил Хатчер. – Говорит, что вы убили женщину.

– Невозможно! – отрезал Ник. Черт, он не ожидал, что тело Дездемоны обнаружат так быстро. – К тому же я заплатил вам за проезд до Канзас-Сити. Позвольте мне там выяснять отношения с законом.

– За нами следует на всех парах «Красотка чероки». Вероятно, она нагонит нас, когда станем на ночевку.

Ник с трудом переборол желание выругаться.

– Тогда продолжайте движение. Корабли на Миссисипи на ночь не останавливаются.

Хатчер покачал головой; его маленькие поросячьи глазки смотрели на Ника с неприязнью.

– Слишком опасно даже при полной луне. Миссисипи не меняет русло раз в несколько месяцев, как Миссури. Штурманы на Миссисипи в состоянии запомнить фарватер и водить суда без опаски и днем и ночью, а нам придется на ночь пришвартоваться.

Ник заскрежетал зубами, но тут же вспомнил, что деньги решают любые вопросы.

– Сколько будет стоить продолжать движение? Хатчер улыбнулся, и Ник понял, что сунул голову в пасть льву. Проклятие!

– Пятьдесят тысяч долларов.

– За эти деньги можно купить новый корабль, – возразил Ник, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.

Хатчер пожал плечами:

– Может быть. Но ведь я могу передать вас в руки закона.

– Ладно, я дам вам чек, – хмуро пообещал Ник. Хатчер покачал головой.

– Я слышал, что вы играли вчера в покер и крупно проигрались. Либо золото, либо ничего.

Золото? Откуда? Но что еще он мог предложить? Доходные дома в Нью-Йорке? Вряд ли они покажутся привлекательными человеку с Миссури. Дом Пола? Даже наполовину достроенный, он стоил куда больше пятидесяти тысяч, но ведь это последнее воплощением мечты Пола. Черт, черт, черт!

– У меня есть дом на Гудзоне, рядом с имением Рузвельтов. Я оформлю вам купчую на него.

У Хатчера заблестели глаза.

– На реке?

– Да.

– По рукам. «Спартанец» будет идти без остановки до самого Канзас-Сити, – ухмыльнулся Хатчер.

Хэл остановился на штормовом мостике, чтобы доесть сандвич с ветчиной и оценить положение «Красотки чероки».

День близился к вечеру, и небо клубилось черными тучами; подгоняемые северным ветром, они явно несли с собой грозу. Нигде не было видно ни одной птицы; видимо, приближающаяся непогода заставила их попрятаться.