— Я тоже. — Молли прижала ладони к груди, словно надеясь унять бешено бьющееся сердце. Значит, это не было игрой ее воображения.

Хейзел кивнула.

— Анна Мюррей — Аннемари. Очень похоже. «Великая американская звезда Бродвея», сказал ведущий.

Они посмотрели друг на друга. Неужели это действительно их Аннемари?

Финн спросил:

— Как нам с ней связаться? Где она остановится, хотел бы я знать?

— Полагаю, в одном из лучших отелей, — откликнулась Хейзел. — «Великая американская звезда Бродвея», надо же! Можно обзвонить все отели, один за другим, и поинтересоваться, не у них ли она остановилась. Вот только мы не знаем названий этих гостиниц, и у нас нет английского телефонного справочника.

— Есть «Ритц», «Савой», «Дорчестер». — Молли принялась загибать пальцы — эти названия иногда упоминались в «Санди таймс». Других она не знала. Они втроем отправились в кабинет Финна, где на подоконнике спали коты. В последнее время они больше ничем практически не занимались. — У Ноны из почтового отделения должен быть телефонный справочник. Я попрошу ее найти номер отеля «Ритц». Если Аннемари там нет, мы попробуем дозвониться в другие отели. В крайнем случае можно обратиться на «Би-би-си» и спросить, не знают ли они, где она находится.

Нона пообещала найти номера в телефонном справочнике и перезвонить им. А они уселись за стол вокруг телефонного аппарата и стали гипнотизировать его взглядами. Все молчали. Проснулся Одуванчик, лениво потянулся и негромко мяукнул, после чего заснул снова. Звуки, долетавшие с улицы, — шум мотора случайного автомобиля, звонок велосипеда, разговор пешеходов, — казались необычайно громкими, а солнечные лучи — очень горячими. Финн беспрерывно барабанил пальцами по крышке стола. Хейзел заламывала пальцы. Молли вслушивалась в стук собственного сердца.

Зазвонил телефон, и они едва не подпрыгнули от неожиданности: это был «Ритц». Голос у Молли дрожал и срывался, пока она объясняла, чего они хотят, женщине, которая ответила, что она — всего лишь оператор и что сейчас она переключит их на стойку портье. Молли пришлось объяснить все еще раз.

— Нам не разрешается разглашать информацию относительно наших гостей, — получила она холодный ответ. Означало ли это, что Аннемари действительно остановилась у них?

— Но я сестра Анны Мюррей и звоню из Ирландии! — воскликнула она. — Я всего лишь хочу знать, остановилась она у вас или нет.

— Она будет не раньше четверга. — Женщина, похоже, смягчилась, и ее голос звучал уже не так холодно. — А до того времени она выступает перед солдатами на американских военных базах, где — понятия не имею. Однако ее семья действительно остановилась у нас: ее муж с детьми и пожилая женщина, которая, очевидно, является ее матерью или свекровью.

— Молли рассыпалась в благодарностях и положила трубку.

— Повезло с первого раза, — заметила она, прежде чем пересказать Финну и Хейзел содержание разговора.

— Ее семья? Это мы — ее семья, — разволновался Финн. — Какой сегодня день?

— Вторник.

— Как ты думаешь, она приедет сюда, чтобы повидаться с нами? — спросила Хейзел.

— Очень в этом сомневаюсь. Ведь она, скорее всего, подумает, что и Доктор будет здесь, — отозвалась Молли. — Полагаю, это мы должны поехать к ней. Тем более что я сейчас уезжаю в Ливерпуль, а в четверг утром сяду на первый же поезд до Лондона.

— Я приеду в Ливерпуль завтра же, остановлюсь в гостинице, и в Лондон мы поедем вместе, — заявил Финн. — Аннемари должна понять, сколько беспокойства нам причинила, хотя все, что от нее требовалось, — это написать, что с ней все в порядке. Так что первое, что я сделаю, когда мы встретимся, — выскажу ей в лицо все, что о ней думаю, и постараюсь вправить ей мозги.

Глаза Хейзел гневно сверкнули.

— Ты не сделаешь ничего подобного, Финн Кенни! — крикнула она, а ведь Хейзел редко повышала голос. — Мы не имеем ни малейшего представления о том, что случилось с Аннемари, когда она попала в Нью-Йорк. Мы знаем, что она была больна: она могла не понимать, бедняжка, кто она и где находится. А вдруг она боялась, что Доктор начнет ее искать? Аннемари ведь не знала, что старый ублюдок умер, верно? Если ты достаточно глуп и бестактен, чтобы обвинять ее в чем-либо, Финн, клянусь, что больше не заговорю с тобой до самой смерти.

Выслушав подобную отповедь, потрясенный Финн пробормотал что-то насчет того, что его посетила не самая лучшая идея и что он удивляется, как она вообще могла прийти ему в голову.

Молли предпочла бы встретиться с Аннемари наедине — ведь это она потеряла ее и не возражала бы первой отыскать, — но, в конце концов, Аннемари была сестрой Финна так же, как и ее сестрой.


Паром причалил в Ливерпуле в три часа дня, и Молли прямиком направилась к дому Агаты.

— Уже объявлено, что война закончилась? — первым делом поинтересовалась она, обнимая подругу.

Хотя Агате, как и самой Молли, еще не исполнилось и тридцати семи, ее вьющиеся волосы спереди уже поседели.

— Еще нет. — Агата поморщилась. — Не понимаю почему. В конце концов, мы знаем, что она закончилась, но не почувствуем этого до тех пор, пока не будет сделано официальное заявление.

Домой из школы вернулись дети. Памела, которой уже исполнилось тринадцать, и одиннадцатилетний Донни тут же пожелали узнать, закончилась ли война.

— Наш учитель сказал, что это так, — заявил Донни.

— Она действительно закончилась, — опять поморщилась Агата. — Просто мы ждем, когда об этом узнает каждая собака.

Они выпили чаю, и Молли спросила у подруги, не будет ли та возражать, если она немного прогуляется.

— Я себе места не нахожу, — призналась она. — Это все из-за Аннемари. — Она уже рассказала Агате о том, что слышала, как сестра поет на радио, и что в четверг они с Финном едут в Лондон, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. — Прошло уже более двадцати лет, как мы виделись с сестрой в последний раз. Диктор на радио назвал ее «великой бродвейской звездой».

Молли в душе и жаждала, и страшилась этой встречи. Какой стала Аннемари по прошествии стольких лет? Не исключено, что она вообще не захочет иметь ничего общего со своей прежней семьей.

Агата сказала, что ничуть не возражает, и Молли прошлась немного по Уэст-Дерби-роуд, по-прежнему не в силах справиться с беспокойством. Повинуясь минутному порыву, она вскочила в трамвай и вернулась на Пиэр-Хэд, где села на скамью и стала смотреть на воды реки Мерси, сверкавшие расплавленным серебром под лучами теплого майского солнышка. Ей стало чуточку спокойнее, хотя перед ее внутренним взором вновь встала «Королева майя», отплывающая от причала с ее сестрой на борту...


— Покажите мне на карте место, где мы находимся, — потребовала Анна.

— Вот здесь. — Майор Мерфи ткнул пальцем в красную точку в левом углу карты. Он был симпатичным мужчиной тридцати с небольшим лет, с густой копной огненно-рыжих волос. — Это место называется Бертонвуд, — пояснил он и добавил с благоговением в голосе: — Я очень благодарен вам за то, что вы согласились приехать в такую дыру, мисс Мюррей. Звезды обычно посещают американские базы на восточном побережье. — Он обвел рукой участок в правой части карты, буквально усеянный красными точками. — Оттуда не слишком далеко до Лондона. А мы, как сами видите, оказались у черта на куличках.

Анна одарила его ослепительной улыбкой.

— У меня есть на то веская причина, майор. На этой базе служит мой сын, лейтенант Джон Зариян. Он пилот. И я бы очень хотела увидеться с ним.

От изумления у майора отвисла челюсть.

— Прошу прощения, мисс Мюррей, никогда бы не подумал, что вы можете иметь сына-военнослужащего.

— Я старше, чем выгляжу, майор, — и, кстати, зовите меня Анной.

— Только если вы согласитесь называть меня Шоном.

— Договорились. Шон Мерфи — доброе старое ирландское имя.

— Мои покойные дедушка с бабушкой эмигрировали из Ирландии в конце прошлого столетия. Попав сюда, я несколько раз ездил в Ливерпуль, чтобы повидать город, из которого они отплыли в Америку. Странное испытываешь чувство, когда ступаешь по той же земле, что и они, только сотню лет спустя. — Он поднял трубку телефона. — Еще раз прошу простить, сейчас я отправлю кого-нибудь за вашим сыном. Он знает, что вы здесь?

— Мы разговаривали по телефону вчера вечером. — Анна принялась изучать карту.

Шон коротко рявкнул в трубку, отдавая распоряжение.

— Значит, Ливерпуль отсюда недалеко? — поинтересовалась она, когда он закончил.

— Буквально рядом.

— Я сама отплыла из Ливерпуля, — призналась она, — это произошло каких-то двадцать лет назад.

— Так вы — англичанка? — Ей вновь удалось удивить его.

— Ирландка. Тогда меня звали Аннемари Кенни. Сможет ли Джон отвезти меня сегодня в Ливерпуль?

— Разумеется. У вас будет масса времени. К тому же он может взять джип. Сегодняшний концерт начинается в восемь вечера, и вы выступаете последней. — Офицер взглянул на часы. — Сейчас четыре часа. После концерта состоится вечеринка. Там будет большое начальство. Генерал Глейзер горит желанием познакомиться с вами; кажется, во время одного из своих визитов в Нью-Йорк он видел, как вы танцуете на Бродвее.

— Но сегодня вечером я буду только петь, а не танцевать, — предостерегла его Анна. — У меня трое детей, так что я пребываю не в лучшей форме.

— На мой взгляд, вы выглядите потрясающе, — возразил Шон и покраснел.

— Что ж, вы ошибаетесь, — без обиняков заявила Анна.

Раздался стук в дверь, и вошел солдат, которому не помешало бы срочно побриться.

— Лейтенант Зариян по вашему приказанию прибыл, майор.