– Очень. Как Мэгги может отнестись к моему появлению?

– Сложно представить, – честно призналась Брайсон. – Обычно Мэгги довольно уравновешенна и спокойна, ей важно все хорошо обдумать, прежде чем сделать какие-либо выводы. И семья для нее не пустой звук.

Внезапный порыв ветра отбросил самолет на несколько метров вниз. Брайсон услышала, как Карла непроизвольно вскрикнула, но все-таки продолжила говорить, будто ничего не произошло.

– Думаю, Ларс сказал тебе, что Мэгги в последнее время очень раздражительна. То она плачет, то в следующую минуту уже бросается посудой, как сумасшедшая. Наверное, ты знаешь, что это такое?

– Угу. Обычное дело для беременных женщин, – рассеянно подтвердила Карла, отвлеченная очередным порывом ветра, тряхнувшим самолет. – У нас все в порядке? То есть, так и должно быть?

– Не о чем волноваться! Просто небольшая турбулентность.

– Не понимаю, как ты можешь выносить это изо дня в день, – Карла наклонилась вперед, к плечу Брайсон, и стала вглядываться в то, что творилось за лобовым стеклом. – Черт побери! Осторожнее.

– Страшно, да? Это только в первый раз. Нам пришлось лететь через каньон из-за облаков. Но вообще, я это делала уже сотни раз и, поверь, могла бы тут летать с закрытыми глазами.

Пайпер добрался до узкого ущелья, где утесы находились не более чем в десяти метрах по обеим сторонам его крыльев. Брайсон была слишком занята управлением самолета и не могла оглядываться на Карлу.

– Постарайся думать о чем-то другом. Не успеешь оглянуться, как мы уже будем на месте.

Брайсон услышала, как Карла выругалась за ее спиной, а потом раздался звук, который напугал ее гораздо больше. Изменение в тональности работы пропеллера, плюс небольшие толчки в его обычно ровном ритме. Очевидно, нарастающая ледяная корка дала о себе знать.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу, – голос Карлы выдавал ее растущую тревогу. – Вот, что выходит, когда бросаешься куда-то, хорошенько не подумав. Я, наверное, сошла с ума.

– Может быть. Это значит, что обычно ты так не поступаешь, – Брайсон продолжала вести беседу, снова ничего не замечая. – Но если все сложится хорошо, то поездка оправдает твои ожидания. Тебе не найти лучшей семьи, чем Ларс и Мэгги.

Ритм пропеллера ухудшался еще больше, и Брайсон начала опасаться, что теперь это сможет заметить и Карла. Пока она не подавала виду, возможно потому, что была слишком испуганной.

Дворники Пайпера едва справлялись с мокрым снегом, а судя по данным ее GPS-навигатора, до дома оставалось еще около пятнадцати километров. Брайсон сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух из легких. Они не смогут добраться до места вовремя.

***

– Ты в своем уме? – лицо Мэгги исказилось от гнева и запылало таким ярким багровым цветом, что Ларс даже забеспокоился о ее кровяном давлении. Мэгги, растянувшись, лежала на большой кровати, занимавшей угол единственной комнаты их дома.

– Мэгги, милая…

– Не смей мне перечить, Ларс Расмуссен. Неужели ты мог даже на секунду подумать, что я кого-то сюда впущу? Посмотри вокруг! – она протянула руку и театральным жестом обвела комнату.

Ларсу пришлось признать, что хаос, царивший в доме, был даже хуже, чем он предполагал. Грязная посуда заполнила всю мойку и скопилась на стойке рядом с ней. Мусорная корзина была переполнена так же, как и корзина для грязного белья. По всей комнате были разбросаны журналы, ящик для дров был пуст, а на дощатом полу виднелись многочисленные следы грязных сапог. Живот Мегги стал таким большим, что она уже не могла сама заботиться о себе и поддерживать уют и порядок в жилище.

– Она не приедет до тех пор, пока я не приведу дом в порядок. Все будет блестеть, как ты любишь, – пообещал Ларс.

Он знал, как метко Мэгги умеет бросать различные предметы, и держался возле двери, единственное место вне радиуса поражения. Три увесистые чашки, стоящие на прикроватной тумбочке, могли серьезно повредить его здоровью.

– По мне разве не видно, что я не хочу играть в хозяйку гостиницы? Я кит, выброшенный на берег, который спит по пятнадцать часов в сутки и постоянно пускает газы. Я не хочу, чтобы даже незнакомые люди видели меня в таком состоянии.

– Но, дорогая, она могла бы помочь нам подготовиться…

Первая кружка полетела в сторону Ларса, но он успел пригнуться, и она разбилась вдребезги о деревянную дверь за его спиной.

– Еще хоть раз попытаешься подкупить меня своим «милая», «дорогая» или «любимая», и тебе не поздоровится. Будешь спать в сарае, клянусь, – Мэгги взяла в руки вторую кружку и уставилась на мужа, гневно поджав губы.

Что бы он сейчас ни сказал, это привело бы только к еще большим потерям среди фарфоровых изделий, а Мэгги и так уже разбила больше половины того, что у них было. Поэтому Ларс замолчал и принялся за уборку, стараясь держаться подальше от кровати.

Тщательная борьба мужа за порядок в доме понемногу успокаивала гнев Мэгги. Когда он вымыл посуду, она поставила кружку на место. А когда он привел пол в обычное состояние идеальной чистоты, она абсолютно расслабилась и даже откинулась на подушки. К тому времени, когда он закончил стирку, Мэгги уже крепко спала. Ларс улыбнулся, услышав ее спокойное дыхание. Уборка заняла около трех часов. Брайсон и Карла, наверное, уже гадают, почему Ларс еще не добрался до них на своей лодке. Но он не посмел оставить Мэгги, пока она не дала ему своего согласия на появление Карлы в ее доме. Для Мэгги не составило бы никакого труда запустить оставшейся посудой в свою сестру, прежде чем их соответствующим образом представят друг другу.

Ларс приблизился к кровати на цыпочках, словно был профессиональным сапером, который двигался к ящику с динамитом без какой-либо защиты.

Но его жена выглядела такой умиротворенной во сне, что на секунду даже напомнила ему ту Мэгги, на которой он женился. Ларс осторожно убрал прядь волос с ее лица. Мысль о том, что уже через несколько лет Мэгги может полностью потерять память, отдалась острой болью в его груди. Но ему хотелось верить в лучшее. С чем бы ни сталкивала его судьба, он всегда встречал это с надеждой, решимостью и глубокой верой в силу молитвы.

Ларс опустился на колени возле кровати и склонил голову, моля Бога уберечь его жену и ребенка от страшных испытаний. Слезы на его лице появлялись от одной только мысли, что когда-нибудь он посмотрит в глаза своей жене, а она больше не сможет узнать его. Крупные капли бежали по его щекам, когда он думал, что возможно, его дочь будет расти без матери.

Когда он поднял голову, то встретил взгляд Мэгги. Видеть выражение боли на лице своего мужа было настолько непривычно, что от ее гнева не осталось и следа.

– Ларс, прошу тебя, не позволяй моим выходкам расстраивать тебя. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Когда я слетаю с катушек, ты всегда принимаешь удар на себя. Не удивлюсь даже, если ты скажешь, что уже сыт мной по горло.

Она разразилась рыданиями, что было еще одним частым побочным эффектом ее гормональных всплесков. Обычно он просто держал ее в своих объятиях, шепча ей на ухо, что все пройдет, и она снова станет такой, какой была раньше. Но сейчас Ларс сам спрятался в ее руках и осторожно коснулся щекой живота Мэгги, не сдерживая своих слез. Страшно было даже подумать, что время больше не было их другом.

– Я просто волнуюсь за тебя, Мэг, – его голос сорвался.

Мэгги гладила его по спине.

– О, дорогой, если это так много для тебя значит, то можешь привезти эту медсестру, и она поживет у нас несколько дней.

***

Двигатель стонал, сражаясь с непогодой и заледеневшим пропеллером. Ситуация ухудшалась с каждой минутой, и вот уже рычаги управления вяло откликались на старания Брайсон удержать покрытый льдом самолет в воздухе. Ее мышцы болели от усилий, которые она прилагала, а мозг автоматически отмечал знакомые детали проносящегося под ними пейзажа. Когда они вылетели из каньона на «финишную прямую» реки, указывавшей дорогу к ее дому, Брайсон немного успокоилась. Но она знала, что посадить самолет, который так плохо слушается руля, на короткую гравийную полосу будет серьезным испытанием.

Брайсон настолько сосредоточилась на единственной задаче – приземлиться в целости и сохранности, что не позволяла себе обращать внимание на что-то еще. Карла также не проронила ни слова за последние несколько минут.

– Мы прибыли, – коротко бросила она через плечо, спускаясь ниже двадцати метров. – Держись покрепче, посадка обещает быть жестковатой.

Это оказалось серьезным преуменьшением. За пару дней, пока Брайсон не было дома, река поднялась и вынесла на, и без того короткую, гравийную полосу, множество веток и кусков древесины.

Брайсон вцепилась в штурвал, маневрируя между препятствиями, с которыми ее большие шины не смогли бы справиться, и все же наскочила на некоторые из них. Эта посадка напоминала попытку проехать по узкой извилистой улочке на грузовике, доверху нагруженном цементом.

Их так сильно подкинуло на одной из кочек, что только ремни безопасности уберегли головы от удара о потолок. Карла резко вскрикнула, а Брайсон выругалась. В конце концов, самолет остановился, когда до края воды оставались считанные сантиметры.

Несколько секунд девушки не могли пошевелиться. Выключив двигатель, Брайсон смогла услышать, как порывисто и громко дышит за ее спиной Карла. Летчица освободилась от ремней безопасности и повернулась к своей спутнице. Белое лицо и остекленевшие глаза Карлы, напугали ее. Карла была в состоянии близком к шоковому.

– С тобой все в порядке?

– Ты… ты… – Карла облизнула губы. – Ты же не будешь говорить, что это была обычная посадка?

– Ну, не совсем обычная. Но у нас все хорошо. Посиди минуту, сейчас я помогу тебе выйти.

Брайсон вытащила сумку Карлы, откатила Пайпер от берега и подперла его шины парой увесистых камней. К тому времени, когда она помогла Карле выбраться из самолета, лицо девушки уже не было таким белым, но ей все еще трудно было стоять на ногах, поэтому Брайсон помогла ей дойти до хижины, придерживая одной рукой за талию.