– А самое ужасное, – медленно произнесла она, – они, похоже, не готовы принять помощь Господа.

– Я так и думала, – сказала Белинда.

К удивлению Марти, ее губы задрожали, и в следующее мгновение она бросилась на шею матери и зарыдала, уткнувшись ей в плечо. Марти не успокаивала ее. Она сама заплакала от сочувствия и любви. Бедная девочка! Она так переживает!

Наконец Белинда заговорила.

– Ах, мама! – сказала она, по-прежнему цепляясь за Марти. – Это было ужасно. Столько крови... и голая разорванная плоть, и кусочки раздробленных костей... везде! Я и не думала... я и представить себе не могла, что это может выглядеть так... страшно!

Белинда вздрогнула, и Марти сжала ее крепче.

– А он лежал так тихо и спокойно, и можно было подумать, что он умер.

Белинда замолчала и всхлипнула.

– Но сначала все было совсем не так, – заторопилась она. – Сначала он кричал, ужасно кричал! Мы услышали его крики, когда подъезжали к дому, и Люк... Он схватил саквояж и вбежал в дом, а меня оставил, чтобы я привязала лошадей.

А когда я подошла к дому, эта женщина... Ты ее видела? Марти отрицательно покачала головой.

– В общем, эта грузная женщина встала в дверном проеме, расставила ноги и уперла руки в бока. Загородила мне вход, чтобы я не могла войти в дом. Она сказала: «Доктор велел тебя не впускать», а я слышала, как мальчик кричит и мечется в постели. Я поняла, что Люк нуждается в моей помощи, и потому я нырнула под ее руку и вошла.

Белинда опять замолчала. Кажется, она вновь мысленно переживала сцену, которая разыгралась в тесной спаленке деревянной избушки:

– А они стояли там, его папа и брат, и держали его. Люк...

Люк хотел дать ему лекарство, чтобы он успокоился. Кровь...

кровь была везде... А рука, рука превратилась в кровавую кашу, мама! Я помню, как подумала: «Он умрет. Люк не сможет его спасти». А потом мне пришло на ум, что Люк всегда говорит:

«Если пациент дышит, нужно бороться». Я увидела, что мальчик еще дышит, и стала молиться. Я набрала в грудь воздуха, чтобы сдержать тошноту. Это было ужасно. У меня кружилась голова, желудок свело, а ноги стали мягкими, как желе. Но я не упала. На минуту я чуть не потеряла сознание, а потом...

Лицо Белинды сильно побледнело. Марти показалось, что она теряет сознание.

– ...Потом я решила, что буду помогать. Я была нужна Люку.

Я это видела. Отец был вне себя от горя. Кроме того, он такой большой... а в комнате мало места. И он понятия не имел, как называются инструменты Люка. Он побледнел так же сильно, как его сын, который лежал на кровати.

Она опять замолчала. Марти не стала ее торопить.

– Забавно, – размышляла Белинда вслух, – когда мы начали работать, все сразу изменилось. Я уже не думала о том, что эта кровавая масса – рука. Теперь с ней нужно было бороться, потому что она угрожала его жизни. Мы с Люком должны были это остановить. Я и забыла о том, что меня тошнило. Я просто хотела, чтобы мы все успели и спасли этого парня от смерти.

Это было так важно, мама! Ты понимаешь? В этой комнате царили смерть и боль... И мы с Люком сражались с ними.

Белинда широко раскрыла глаза – так значительно было то, о чем она размышляла. Они боролись со смертью (она и ее брат-доктор) и выиграли. Марти хотела поздравить победительницу, но вместо этого тихо зарыдала; слезы побежали у нее по щекам.

У Белинды заблестели глаза:

– Как жаль, мама, что ты его не видела! Люк прекрасно справился. Он знал, что делать. Он торопился, но был осторожен. Он остановил кровь. Победил смерть! Ох, мама! Теперь я понимаю... теперь я понимаю, почему Люк хотел стать доктором. Дело не в переломах, порезах или аппендиците. Он хотел стать доктором не для того, чтобы видеть чужие страдания, а для того, чтобы сражаться с ними и приносить исцеление и помощь. Вот зачем нужны доктора.

Марти взяла дочь за плечи и заглянула ей глубоко в глаза.

Они блестели от слез радости. Больше она о дочери не беспокоилась. Марти понимала, что та пережила тяжелое событие, но оно не оставило в ее душе незаживающих рубцов. Марти видела только тишину и смирение: Белинда обрела способ облегчать страдания тем, кто мучился от боли.

– И ты хочешь помогать брату, – мягко сказала она.

Это было утверждение, а не вопрос.

– О да! – затаив дыхание, ответила Белинда.

Марти привлекла дочь к себе.

– Значит, ты должна это делать, – просто сказала она.

Они постояли минутку. Наконец Белинда разжала объятия.

Ее глаза опять помрачнели:

– Но, мама, это неправильно: сначала бороться за жизнь человека, а потом мириться с тем, что он предпочел бы смерть.

– Нет, – тихо согласилась Марти, – это неправильно.

– Мы должны сделать что-то для этого мальчика.

– Будем молиться, – ответила Марти. – Бог покажет нам, как поступить.

– Если бы ты его видела, мама! Когда... когда все закончилось, Люк вышел, чтобы выбросить... мусор, а меня оставил присмотреть за больным. Он был таким бледным и таким...

Белинда колебалась. Марти ждала.

– Мама, он очень симпатичный! – честно и очень мягко произнесла она.

– Я заметила, – с улыбкой подтвердила Марти.

Белинда слегка покраснела и отвернулась к стоящему на плите тесту. Марти поняла, что откровенный разговор подошел к концу.

– Мы должны что-то предпринять, – повторила Белинда.

Однако, казалось, она сказала это самой себе, а не матери.

Глава пятнадцатая. ВОСКРЕСНЫЙ ОБЕД С УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ


Воскресенье, когда семья Браунов должна была присоединиться к обеду в доме Дэвисов, выдалось холодным. Пришла суровая зима, и они больше не ездили в церковь в тот город, где жили раньше, а посещали ту, что располагалась недалеко от учительского дома и школы. Марти уже видела «божественного» и «полного жизни» Джексона на воскресных службах. Он действительно симпа тичный молодой человек. Кроме того, он хорошо воспитан, и сдержан, и не зазнается, несмотря на то, что девчонки продолжают по нему сохнуть. Его младшие братья тоже оказались вполне милыми детьми, и миссис Браун, овдовевшая учительница, произвела на Марти самое приятное впечатление.

И потому она без колебаний, лишь слегка раскаиваясь в том, что не сделала этого раньше, передала семье Браунов приглашение на обед. Они с благодарностью его приняли, и Марти начала думать над меню.

Когда Эмми Джо услышала новость, она стала просить, умолять, канючить и клянчить, чтобы ее тоже пригласили. За большим столом места было предостаточно, но Марти не считала нужным поощрять ее глупость, а потому спокойно, но твердо ответила: «В другой раз». Эмми Джо очень расстроилась. Несколько дней она даже не заходила к ним в гости. Но Марти хорошо изучила свою внучку: она была импульсивной и раздражительной, но доброй по натуре. В конце концов она остынет и забудет об обиде, и они смогут спокойно обсудить эту ситуацию.

Дэвисы встретились с Браунами после службы в церкви, и Кларк предложил отвезти их на ферму.

– Ах, – посетовала миссис Браун, – произошла небольшая неприятность. Джордан, мой младший, надел легкое пальто. Я его предупреждала, но вы же знаете детей! А я не проверила перед выходом из дому. В общем, нам нужно заехать в учительский домик, чтобы взять теплое пальто. Просто скажите, где находится ваша ферма, и, я уверена, мы сами доберемся.

Марти согласилась. Найти их дом не так уж сложно; сворачивать никуда не надо. Она уже собиралась что-то ответить, как вдруг кто-то потянул ее за рукав. Рядом, потупившись, стояла Мелисса.

– Кто-то должен поехать с ними, – благонравно произнесла она, – чтобы показать дорогу.

Марти это показалось разумным замечанием.

– По-моему, это ни к чему, – сказала им миссис Браун. – Мы не хотим причинять вам беспокойство...

– Ах, никакого беспокойства! Правда, бабушка? – Нет, – ответила Марти, – ни в коей мере.

Она, не задумываясь, повернулась к Белинде, привыкнув к тому, что дочь выполняет ее просьбы. Белинда прекрасно знала дороги в деревне, поэтому было совершенно естественно послать ее сопровождать Браунов.

– Бери пальто и садись с Браунами, – сказала она дочери. – Им нужно ненадолго заехать в учительский домик.

К удивлению Марти, Белинда заколебалась. Это на нее совсем не похоже – возражать матери. Марти недоуменно смотрела на нее:

– Ты берешь пальто? – потребовала она.

Белинда смотрела на опустившую голову Мелиссу. Марти проследила за взглядом дочери и поняла, что ее нерешительность как-то связана с подругой.

– Просто я подумала, что, возможно, мне лучше поехать с тобой и папой, – осторожно сказала Белинда, – чтобы помочь накрыть на стол и все такое. А Мелисса поедет с Браунами. Хорошо, Мелисса? Лицо Мелиссы просветлело. Марти кивнула в знак согласия. Она по-прежнему удивлялась странному поведению девочек: Мелисса быстро обняла Белинду, а потом аккуратно застегнула пальто, готовясь к поездке вместе с Браунами.

«Странные они создания, эти девчонки!» – подумала Марти, покачав головой, и потянулась за пальто, которое висело на крючке.

– В чем дело? – спросила она у дочери, когда они отошли достаточно далеко, чтобы их никто не услышал.

– Да ничего, – пожав плечами, ответила Белинда. – Мелиссе нравится Джексон, вот и все.

– Ах! – только и сказала Марти.

Наконец-то до нее дошло.

– А я думала, тебе он тоже нравится, – добавила она.

– Не так сильно, как Мелиссе, – ответила Белинда.

– Понятно, – заметила Марти.

Они вышли из церкви в тот момент, когда сани Браунов выезжали со двора. Марти не могла не улыбнуться про себя.