– Ты думаешь, впечатление от увиденного не оставляет ее? – Нет, кажется, она не беспокоится, но стала намного серьезнее.

– То, через что ей пришлось пройти, любого бы опечалило, – рассудила Марти.

– Тяжело видеть, что она так быстро взрослеет... Я знаю.

Но, по-моему, так лучше. Она стала такой... такой милой, правда? Марти улыбнулась.

– Она всегда была твоей любимицей. Я и не думала, что все изменится, стоит ей стать на несколько лет старше. – Она шутливо ущипнула мужа за щеку. – Так и знала, что ты будешь считать ее милой.

– Я имел в виду... ну, она ведет себя так, словно намного старше Эмми Джо. И даже Мелиссы. Ты заметила? – Да, заметила, – ответила Марти.

Секунду они молчали.

– Кларк, тебе не кажется, что мы должны сделать так, чтобы она выговорилась? Понимаешь, если она страдает из-за несчастного случая, я бы не хотела, чтобы у нее в душе остались шрамы, о которых мы не подозреваем.

Кларк задумался:

– Да, откровенный разговор не повредит.

– Кстати, о шрамах, – сказала Марти. – Ты видел того молодого человека, когда отвозил дрова и провизию? – Да, – просто ответил Кларк, понимая, кого она имеет в виду.

Он отодвинулся от нее и подошел к окну. Кларк провел рукой по волосам и тихо стоял, глядя в ночное небо. Марти понимала, что ему тяжело. Она подошла к нему и посмотрела на темные очертания строений, освещенных лунным светом. Потом мягко положила руку ему на плечо, но молчала, пока он не заговорил.

– Ему больно, Марти. Очень больно, – наконец тихо произнес Кларк.

– Но когда мы были у них в гостях, мне показалось, он принимает то, что с ним случилось.

– Наверное, тогда он еще не до конца осознавал, что произошло. Боль в руке сильно его беспокоила, и он был в шоке от того, что случилось. А теперь... теперь он понимает, что это произошло на самом деле, что это навсегда. И ничего нельзя поделать. Он всегда будет одноруким. Это тяжело.

Ужасно тяжело.

– Может, пастор ему поможет? – Я так думал... пока не поговорил с пастором. Он уже приходил к ним... дважды. Его даже в дом не пустили.

Марти встревоженно округлила глаза:

– А ты... ты рассказал ему, как Бог помог нам, когда?..

– Я попытался. Но он не захотел меня слушать. Люк сказал: родители не разрешают ему приезжать, чтобы осмотреть парня.

– Надо же! – воскликнула Марти. – А что, если рана будет плохо заживать? – Его здоровью ничто не грозит. Люк говорит, что с рукой все будет прекрасно. Но что касается его настроения...

Люк сильно беспокоится.

– Боже мой! – сокрушалась Марти.

– Я все время об этом думаю. Не знаю, что предпринять.

Разве что помолиться.

– А он больше не спрашивал о Белинде? Мы пообещали, что устроим для них встречу. Он хотел поблагодарить...

– Я еще не все сказал. Он попросил не напоминать ему об этом. Он больше не желает ее видеть. Сказал, что она ничего особенного для него не сделала.

– Как это понимать? – Говорит, лучше бы он умер.

Марти ахнула. Кларк обнял ее одной рукой.

– А мне он понравился, – сказала она. – Как он обращался с тяжелым чайником, нарезал черствый хлеб! Такой воспитанный и сдержанный мальчик! Мне показалось, что он такой смелый и решительный.

– Ладно, хватит о нем думать, – быстро заметил Кларк. – Да, он такой. Ничего удивительного, что у него возникли подобные чувства. Ведь у нас есть Бог, и Он помогал нам... Со мной могло быть точно то же, что и с ним. Для него наступила тяжелая пора. Я вполне его понимаю. Но я надеюсь и молюсь о том, чтобы он во всем разобрался и успокоился... Вот и все. Помнишь, что ты говорила о шрамах? Шрамов у этого парня предостаточно. И самый большой и глубокий находится вовсе не на его руке.

Марти подумала о Симпсонах. Они живут рядом, но кажутся чужаками, потому что отказываются от помощи соседей. Она бы хотела найти способ достучаться до них и разбить стену отчуждения.

– Они не отказались от еды, от овощей и фруктов? – Не-ет. Но, думаю, они бы обязательно отказались, если бы не рисковали умереть с голоду. Они гордые люди. Им было очень сложно это принять. Мистер Симпсон настаивал на том, что он все отработает.

– Так что же ты сделал? Кларк пожал плечами:

– Сказал, что не возражаю. Теперь нужно придумать, чем его занять.

– О, Кларк! Что же ты ему скажешь? У тебя же все готово.

– Не знаю. Главное – чтобы работал он дома. А то у него такое тонкое пальто, что просвечивает.

– Он мог бы сколотить полки для фруктов в подвале.

– Тебе нужны полки? – Нет. Но там тепло и много места. А главное – полки нам не помешают.

– Хорошая идея, – заметил Кларк и опустил на окне занавеску. Затем он забрался в кровать. Марти последовала его примеру. Она удивилась, увидев, что все еще держит в руке щетку для волос.

– А как насчет дров? – спросила она.

– Он решительно настроен за них заплатить. Похоже, весной у нас будет полно леса.

– И что ты будешь с ним делать? – Не знаю. Спрошу Арни и Джоша, может, им понадобится? В общем, что-нибудь придумаем.

– Забавно, – тихо пробормотала Марти. – Мне не нравится, когда взрослый человек стоит с протянутой рукой, но гордость может показаться обидной.

– Да, соседями быть нелегко, – согласился Кларк. – И все-таки у человека должно быть чувство собственного достоинства. Нельзя лишать их этого.

Кларк погасил свет, и супруги до подбородка натянули на себя теплое одеяло. Зимние ночи были холодными, а комнаты наверху обогревались только при помощи теплого воздуха, который приходил от печек, расположенных внизу.

– Тебе ничего не нужно сшить? – спросил Кларк. – Одежду? Одеяла? Коврики? Хоть что-нибудь? Марти повернулась к нему в темноте.

– Если и нужно, я все успею доделать за зиму. А что? – Я подумал: может, миссис Симпсон будет зарабатывать на жизнь шитьем? Марти молчала. На самом деле им ничего не требовалось.

Кроме того, она сама любила шить. Долгие зимние дни и еще более долгие вечера пролетали быстрее, если в руках рукоделье. Она с удовольствием планировала, как будет этим заниматься, когда тяжело работала осенью на огороде. И что теперь? – Ну, возможно, – ответила она мужу. – Я подумаю.

Наконец у Марти появилась возможность поговорить с Белиндой. Она ждала подходящего момента, опасаясь навязываться. Она надеялась, что девочка расскажет о чувствах, которые она испытала во время операции. Но подобрать подходящий момент оказалось довольно тяжело.

Случай представился, когда Мелисса отправилась в дом Кейт. Она попросила разрешения остаться там подольше:

дело в том, что Эмми Джо нарисовала много рисунков, и ей хотелось показать их подруге. Кроме того, в последнее время девочка многому научилась и упрашивала родственников ей позировать. Первой моделью стала Мелисса.

Люк заехал к ним после того, как побывал в соседском доме, где принимал роды. Белинду он с собой не позвал. Она умоляла – скорее взглядом, чем словами, – чтобы он разрешил ей принять участие в приятных обязанностях врача, но Люк считал, что ей слишком рано это видеть.

Люк выпил кофе, чтобы согреться, поел кекса, который испекла Марти, а потом снова надел пальто и отправился домой.

Белинда деловито перемешивала тесто, из которого они собирались печь печенье для школьных завтраков. Она первая начала разговор:

– Я забыла спросить: как поживает мальчик, который потерял руку? Марти посмотрела на дочь, не зная, что сказать. Кажется, Белинда почувствовала ее беспокойство. Она вопросительно посмотрела на мать:

– С ним все в порядке, надеюсь? Он не заразился? – Нет, нет. Он выздоравливает. Точнее, его рука.

– Что ты имеешь в виду? Больше он ничего себе не повредил. Люк внимательно его осмотрел: он боялся, что у него сломаны ребра или...

– Ему сложно привыкнуть к тому, что с ним случилось, вот и все, – медленно произнесла Марти.

Белинда с облегчением вздохнула.

– Да, мне тоже было бы сложно, – просто сказала она. – Этого следовало ожидать. Люк говорил об этом, когда мы ехали домой. Он сказал, что отрицание – одна из стадий, которые проходит человек после ампутации.

Марти кивнула в знак согласия.

– И когда Люк с ним увидится? – Мальчик больше не хочет его видеть, – перебила ее Марти.

– То есть Люк перестал к нему ездить? Но почему? Он же говорил, что будет навещать его, чтобы убедиться в том, что...

– Они ему не разрешают. Люку передали, чтобы он больше не приезжал.

– Кто сказал? Они? Отец? Они что, не понимают?..

– Нет, – ответила Марти, – это слова мальчика.

Наступила долгая пауза.

– Я должна сейчас же туда съездить, – твердо заявила Белинда. – Нельзя с этим тянуть, а то он еще подумает, что мне наплевать. Как ты думаешь, папа позволит? – Тебя он тоже не хочет видеть, – мягко добавила Марти.

Белинда взглянула на нее. Марти увидела протест в ее глазах.

– Но ты сказала...

– Я помню.

– Он собирался...

– Верно. Но он передумал.

– Но почему? – крикнула Белинда.

– Сложный вопрос. Похоже... похоже, ему сейчас очень больно. Он не может понять, почему с ним приключилось такое несчастье. Он сильно страдает. Говорит, что предпочел бы умереть...

– Неужели мы ничего не можем сделать, мама? – воскликнула Белинда.

– Отец пытался. Но они гордые люди. Не хотят, чтобы им помогали. Они настаивают на том, чтобы за все заплатить, и помощь соседей им ни к чему.

Марти задумалась, затем глубоко вздохнула и повернулась, чтобы взглянуть в печальные глаза дочери.