– Я не был насильником, Дон, – запротестовал он, – я люблю тебя. Всем сердцем и душой. Я ничего не могу поделать с тем, что я чувствую к тебе.

– Но тебе придется что-то поделать, Филип. Я твоя сестра. Ты это понимаешь? Твоя сестра! Ты должен смириться с этим. Ты не можешь любить меня. И я уверена, что у тебя не будет больших проблем найти себе новую подружку.

– Думаю, что нет, – раздраженно сказал он. – Но это не означает, что я не буду думать о тебе. Я не хочу новую подружку, Дон. Я хочу тебя. Только тебя. Почему мы не можем провести нашу последнюю ночь вместе… просто разговаривая, – предложил он и снова лег на мою подушку. – Ради старых времен.

Я не могла этому поверить! Как мог он сделать такое предложение после всего того, что я сказала, Филип по-прежнему хотел… От этой мысли меня стало тошнить. Меня тошнило от Филипа. Я больше не могла смотреть на него. Как Клэр Сю и я никогда не будем иметь родственных отношений, так не будем иметь их и мы с Филипом. Я должна выбросить его из своей жизни. Раньше, чем я скажу что-то, о чем пожалею. Я сделала вид, что прислушиваюсь к чему-то в коридоре.

– Кто-то идет, Филип. Может быть, бабушка. Она сказала, что хочет позднее поговорить со мной.

– Да? – Он быстро вскочил и прислушался. – Я ничего не слышу.

– Филип, – повторила я со встревоженным видом. Он быстро поднялся и подошел к двери.

– Я никого не слышу, – сказал он. Я вытолкнула его прочь, захлопнула дверь и быстро заперла ее.

– Эй! – крикнул он. – Это нечестно!

– Нечестность правит в этой семье. А теперь уходи.

– Дон, открой, я хочу все восстановить, показать тебе, что я могу быть нежным и любящим, не нападая на тебя. Дон? Я останусь здесь всю ночь. Я буду спать у твоей двери, – угрожал он.

Я не обращала на него больше внимания, и через некоторое время он ушел, возмущенный. Наконец, я осталась наедине со своими собственными мыслями, Я подвинула стул к маленькому столику, достала ручку, бумагу и начала.


«Дорогой папа!

Независимо от того, что произошло, я поняла, что всегда буду называть тебя папой. Я понимаю, что пишу тебе, когда ты еще не получил возможность ответить на мое первое письмо. Но я хочу, чтобы ты знал, что я узнала правду. Я разговаривала с женщиной, которая была моей сиделкой, миссис Дальтон, а после этого добилась признания матери.

Потом я потребовала встречи с бабушкой Катлер и выяснила все из первых рук. Я хочу, чтобы ты знал, что я ни в чем не виню тебя или маму, и я уверена, что, когда Джимми узнает все, он почувствует то же, что и я.

Они посылают меня в школу исполнительских искусств в Нью-Йорк. В основном потому, что бабушка Катлер хочет избавиться от меня. Но это то, чего я всегда хотела, и я думаю, что это лучшее, что я могу унести отсюда.

Мы все еще не знаем, где находится Ферн, но я надеюсь, что однажды она будет снова с тобой… ее настоящим отцом. Я еще не знаю, что стало с Джимми. Он сбежал из одной плохой семьи, но был здесь найден и увезен обратно. Возможно, ты и он вскоре снова будете вместе. Бабушка Катлер обещала сделать все, что сможет, чтобы тебя отпустили раньше, на поруки.

Ты всегда говорил, что я приношу тебе солнечный свет и радость. Я надеюсь, это письмо принесет тебе немного света в эти, быть может, твои самые темные дни. Я хочу, чтобы ты знал, что всегда, когда я буду петь, я буду думать о тебе и твоей улыбке, и всей той любви, которую ты и мама дали мне.

С любовью, Дон».


Я поцеловала письмо и вложила его в конверт. Утром я отправлю его на почте.

Я действительно очень, очень устала. Как только моя голова коснулась подушки, глаза закрылись. Я начала погружаться в такой желанный сон. Звуки отеля быстро замирали вдали. Моя короткая, но драматичная жизнь здесь подходила к концу.

«Я снова уезжаю куда-то, – подумала я, – правда, не в папиной машине и в середине ночи. Но я снова в пути, в поисках, вечных поисках того места, которое называется домом».

Эпилог

Было ли это от сознания вины или просто от возбуждения, но моя мать вывезла меня на лимузине и стала таскать из магазина в магазин. Цена для нее никогда не имела никакого значения. Она накупила мне больше одежды, чем я нуждалась во всей жизни: юбки, блузки, жакеты, кожаное пальто и кожаные перчатки, меховая шапка, туфли, нижнее белье и домашняя обувь. Мы пошли в универсальный магазин за косметикой, и здесь она купила мне целый ассортимент пудры, губной помады, румян и тушь для ресниц. Двум посыльным пришлось сделать четыре ходки, чтобы принести все наши покупки в отель.

Глаза Клэр Сю едва не вылезли на лоб, когда она увидела все это. Она кричала, и стонала, и требовала от матери пойти в такой же поход за покупками, вместе с ней.

За день до того, как я должна была отбыть в Нью-Йорк, один из мальчиков-посыльных пришел в мою комнату.

– Вам звонок по телефону у главной конторки, – сказал он, – они сказали, чтобы вы поспешили, это междугородний звонок.

Я поблагодарила его и побежала. Мне повезло, было ранее утро, и Клэр Сю еще не заступала на смену. Она бы никогда не позволила этому разговору состояться, потому что это был Джимми.

– Где ты? – закричала я.

– Я в новой приемной семье, это Алланы, меня вернули в Ричмонд, но все в порядке. Я буду посещать обычную публичную школу.

– О, Джимми, мне надо так много рассказать тебе, а я даже не знаю, с чего начать.

Он засмеялся.

– Начни просто с начала.

И я сообщила ему то, что узнала, описала мою встречу с бабушкой Катлер и объяснила, какой это имело результат.

– Вот видишь, Джимми, ты не должен винить папу. Он думал, что поступает правильно, – сказала я.

– М-да, – протянул он, – понимаю, но все же это было глупо, – добавил он, но это уже не звучало так резко, как он мог бы сказать.

– Ты будешь разговаривать с ним, когда он свяжется с тобой, Джимми? – спросила я с надеждой.

– Давай подождем того дня, когда это произойдет, – ответил он. – Я рад, что Ферн удочерена молодой парой. Они дадут ей массу любви, но я не дождусь, пока мы снова найдем ее. И я рад, что ты отправляешься в школу исполнительских искусств, хотя это означает, что, возможно, я не увижу тебя долгое время. Но я постараюсь.

– Я тоже постараюсь увидеться с тобой, Джимми.

– Я скучаю по тебе, – сказал он.

– Я тоже скучаю по тебе. – Мой голос дрогнул.

– Ладно, мне пора заканчивать. Они достаточно милы, что позволили мне сделать этот звонок. Удачи тебе, Дон.

– Джимми! – закричала я, понимая, что сейчас он повесит трубку.

– Что?

– Я знаю, что могу думать о тебе иначе, – выпалила я.

Он понял.

– Я рад, Дон. Со мной то же самое.

– Пока, – сказала я, не осознавая, что плачу.

В утро моего отъезда персонал горничных сделал мне подарок в дорогу. Сисси вручила мне его в лобби у входной двери, в то время как мальчики-посыльные носили мои чемоданы в лимузин.

– Многие сожалеют, что обращались с тобой так холодно, – сказала она и вручила мне крохотный пакет. Я вскрыла его и обнаружила там массивную золотую брошь в виде ведерка со шваброй. – Мы не хотим, чтобы ты забывала нас. Я рассмеялась и обняла ее.

Все это время бабушка Катлер стояла в стороне, наблюдая за происходящим орлиными глазами. Я видела, что на нее произвело впечатление отношение, которое проявил ко мне персонал отеля.

В дверном проеме угрюмо стояла Клэр Сю. Рядом с ней стоял Филип с улыбкой на лице.

Я быстро сбежала по ступеням, даже не бросив прощальный взгляд кому-либо из них. Моя мать и Рэндольф ждали меня возле лимузина. Мама выглядела свежей и отдохнувшей. Она обняла меня и поцеловала в лоб. Я была изумлена, какой взволнованной она была. Объяснялось ли это присутствием гостей и персонала, или она начала испытывать какие-то чувства ко мне?

Я посмотрела в ее нежные глаза, но ни в чем не была уверена. Все было слишком суматошно.

– О'кей, Дон, – сказал Рэндольф. – Мы постараемся увидеться с тобой так скоро, как только сможем оставить отель. – Он поцеловал меня в щеку. – Если ты будешь нуждаться в чем-то, только позвони.

– Благодарю.

Шофер лимузина открыл для меня дверцу, и я вошла в салон. Я села сзади и подумала, как это отличается от моего прибытия сюда тем вечером в полицейской патрульной машине.

Мы отъезжали от отеля. Я оглянулась назад, чтобы помахать всем. Бабушка Катлер глядела мне вслед. «Что за странная женщина, – подумала я, – смогу ли я когда-нибудь понять ее?»

Потом, когда мы выехали на аллею, я обернулась, чтобы взглянуть на океан. Солнце ярко освещало водную гладь. Маленькие парусные лодки казались нарисованными на фоне синего горизонта. Это была прекрасная, совершенная картина.

Мое сердце было переполнено чувствами. Я уезжала, чтобы заняться тем, о чем всегда мечтала. Голос Джимми теперь звучал бодрее, и папа скоро будет освобожден из тюрьмы.

Лимузин сделал поворот, и мы взяли направление на аэропорт.

Я вспомнила игры, в которые мы с папой играли, когда я была очень маленькой, а мы находились в автомобиле и переезжали в новое очередное жилище.

«Ну, давай, Дон, – сказал бы он. – Давай играть. Где ты хочешь сейчас очутиться? На Аляске? В пустыне? На пароходе? Или же в самолете?»

«Ах, Орман, пусть лучше она поспит», – сказала бы мама.

«Нет, папа», – сказала бы я, хотя у меня едва бы хватало сил держать глаза открытыми.

Джимми бы спал на своем месте в машине.

«Ты устала, Дон? Ну, так где мы будем находиться на этот раз?» – снова спросил бы папа.

«Я думаю… я думаю, что в самолете, – сказала бы я. – И парить над облаками».

«Значит, так и будет, чувствуешь, как мы взлетаем?» – сказал бы он и засмеялся.

Прошло совсем немного времени после этого, и вот уже я действительно парю над облаками.