Маргарет Мур - Распутник и чопорная красавица

Лондон, февраль 1817 г.

Эзме Маккалан беспокойно расхаживала по комнате. Из-за закрытой двери до нее доносились приглушенные голоса и шум шагов клиентов, пришедших к своим поверенным в Стейпл-Инн. Некоторые двигались так же стремительно, как она, другие ступали медленно, шаркая ногами.

А брата все нет!

Эзме терпеть не могла ждать, о чем Джейми прекрасно знал. Куда он запропастился? Уже половина четвертого, а ведь он сам назначил время! Эзме разозлилась еще больше, когда в кабинет, как всегда без стука, вошел Куинтус, а попросту Куинн Маклохлан. Его шагов она не услышала — он передвигался бесшумно, как кот.

Из-за костюма — коричневая шерстяная куртка, жилет цвета индиго, белая рубашка, расстегнутая на шее, и мешковатые брюки цвета буйволовой кожи — его можно было принять за крестьянского сына, который зарабатывает себе на пропитание в кулачных боях. И только голос и надменная манера держаться выдавали в нем беспутного сына шотландского аристократа, от которого отреклась собственная семья.

— Где Джейми? — как всегда, высокомерно и вместе с тем фамильярно спросил Маклохлан.

Эзме передернуло. Она считала его невыносимым.

— Не знаю, — ответила она, присаживаясь на краешек маленького прочного кресла с овальной спинкой, которое брат держал для клиентов.

Разгладила складку на юбке и чуть-чуть сдвинула незавязанный чепец, чтобы он сидел ровно по центру головы, на гладко зачесанных темно-русых волосах, разделенных идеальным пробором.

— Совсем не похоже на него, — заметил Маклохлан, хотя в его словах вовсе не было необходимости, и прислонился к стеллажу, на котором Джейми держал своды законов. — Он что, с кем-то встречается?

— Не знаю, — ответила Эзме, мысленно ругая себя за неосведомленность. — Брат передо мной не отчитывается!

Полные губы Маклохлана скривились в нахальной ухмылке, а ярко-голубые глаза весело сверкнули.

— Неужели наша наседка не следит за каждым шагом своего цыпленочка?

— Я Джейми не мать; он взрослый, разумный, образованный человек, и он не растратил свои способности впустую, как некоторые… Нет, я не слежу за каждым его шагом.

Ее отповедь никак не подействовала на повесу; тот продолжал ухмыляться, словно спятившая горгулья.

— Неужели? Что ж, во всяком случае, он сейчас не с женщиной, если только она не клиентка. Среди бела дня он никогда не позволяет себе такой роскоши.

Эзме плотно сжала губы.

— Значит, мамаше-наседке все же известно не все? — ухмыльнулся Маклохлан, и Эзме живо представила себе какой-нибудь грязный притон, в котором Маклохлан, несомненно, считается завсегдатаем.

— Я не вмешиваюсь в личную жизнь брата, — сказала она, испепеляя Маклохлана взглядом. — Если бы я была в курсе его замыслов, я бы спросила его, зачем он взял себе в помощники повесу вроде вас.

В голубых глазах Маклохлана снова засверкали искры.

— Вы, значит, хотели меня обидеть, моя пышечка?

Когда он злился, его шотландский выговор становился явственнее. Эзме терпеть не могла, когда он называл ее пышечкой.

— Если да, то вы просчитались. Меня оскорбляли гораздо хуже — если бы вы услышали, покраснели бы даже ваши башмаки на толстой подошве!

Подобрав ноги в башмаках под кресло, Эзме повернулась к окну, выходящему в темный внутренний дворик. Она решила не утруждать себя ответом. Надо будет пожаловаться Джейми на наглого Маклохлана. Если этот парень не способен относиться к ней с должным, почтением, с ним придется расстаться… В Лондоне немало желающих за скромную плату добывать нужные сведения. Совсем не обязательно нанимать для таких целей Маклохлана, пусть даже они с Джейми вместе учились в школе.

Самодовольно осклабившись, Маклохлан подошел к письменному столу и длинным пальцем постучал по документам, которые она туда положила:

— Интересно, что сказали бы клиенты вашего брата, если бы узнали, что его сестра так же хорошо разбирается в делах, как и их поверенный? Как думаете, понравилось бы им, что женщина делает почти всю подготовительную работу, составляет черновики контрактов, завещаний, дарственных и прочих документов?

Эзме вскочила:

— Я просто помогаю ему составить черновой вариант документа и ищу прецеденты. Джейми всегда сам пишет окончательный вариант и все за мной проверяет. Если вы скажете или хотя бы намекнете кому-то на то, что все происходит иначе, мы подадим на вас в суд за клевету! А если вы посмеете что-нибудь рассказать репортерам и о наших делах напечатают в газете, мы подадим на вас в суд за ложь — правда, вряд ли вы сможете оплатить судебные издержки!

— Успокойтесь, мисс Маккалан, и прекратите сыпать юридическими терминами, — снисходительно ответил Маклохлан; приведя ее в еще большую ярость. — Я никому не скажу о вашем вкладе в работу брата. — На долю секунды его обычная ухмылка исчезла. — Я слишком многим ему обязан!

Джейми никогда не рассказывал ей, где и как он встретился с Маклохланом в Лондоне. Просто в один далеко не прекрасный день привел домой пьяного, уложил его спать в гостевой комнате, а затем взял к себе в контору помощником. В задачу Маклохлана входил поиск разного рода полезной информации. Естественно, Эзме тогда забросала брата вопросами, но Джейми упорно отмалчивался. Только сказал, что Маклохлан переживает трудные времена и родственники от него отказались.

Потом, из обрывков разговоров между братом и Маклохланом, Эзме узнала, что отец лишил Маклохлана наследства и отрекся от него. Наблюдая за новым помощником брата, она заметила, что Маклохлан бывает весьма обходительным и учтивым, когда того пожелает, а многие женщины в его присутствии начинают вести себя так, словно мозги у них вдруг превратились в овсяную кашу.

Многие, но не она! Она-то знает ему цену… Маклохлану не удастся очаровать ее, даже если он этого захочет.

Эзме бросила взгляд на каминные часы. Почти четыре часа пополудни!

— Ах, как нам не терпится все узнать! — с невинным видом заметил повеса.

— Видимо, у вас нет других дел, кроме как околачиваться здесь, — заметила Эзме, направляясь к двери, — но у меня есть. До свидания!

— Неужели вы оставите меня здесь совсем одного? — удивился Маклохлан, притворяясь, будто он в ужасе.

— Оставлю, и с радостью, — отрезала Эзме, открывая дверь и едва не сталкиваясь с Джейми.

— Хорошо, что вы оба уже пришли! И хорошо, что обошлось без кровопролития, — с улыбкой заметил брат.

Судя по тому, что его шотландский выговор стал заметнее, Эзме поняла: Джейми чем-то расстроен.

— Я подготовила тебе все нужные материалы, — доложила она.

Ей очень хотелось узнать, что произошло, но она ни за что не станет расспрашивать брата при Маклохлане. Эзме надеялась, что ей удастся все выяснить позднее, когда они с Джейми останутся одни.

— Я обнаружила интересный прецедент в деле 1602 года. Речь шла об овце без клейма на ухе, и потому ее оспаривали двое…

Джейми повесил цилиндр на крюк, вбитый в стену у двери.

— Делом миссис Аллен займусь завтра, — сказал он, пробегая пальцами по коротко подстриженным темно-русым кудрям, и подошел к своему обшарпанному письменному столу — они вместе купили его у торговца подержанной мебелью. — Спасибо, что принесла бумаги, но сейчас у меня на уме другое дело, в котором, надеюсь, вы оба мне поможете.

Эзме метнула быстрый взгляд в сторону Маклохлана. Судя по выражению его лица, ему так же не хотелось чем-либо заниматься вместе с ней, как и ей — с ним.

— Сядь, Эзме, и выслушай меня. Ты тоже, Куинн, будь любезен.

Брат кивнул в сторону кресла.

Глядя на брата с любопытством и опаской, Эзме снова села на краешек сиденья. Куинн, напротив, развалился в кресле, так что вся тяжесть пришлась на задние ножки.

— Осторожно, не то сломаете, — заметила Эзме.

— А может, не сломаю… Давайте поспорим?

Маклохлан снова расплылся в ненавистной ею насмешливой улыбке.

Эзме снова решила не отвечать.

— Я просил вас обоих прийти, — начал ее брат, словно не слышал их перепалки, — потому что мне потребуется ваша помощь в одном деле, которое требует обширных юридических познаний, такта и известной ловкости…

— Ловкости? — насторожилась Эзме.

— Неужели вы настолько наивны? — притворно удивился Маклохлан. — Иногда при работе с клиентами требуются навыки шпиона. Особенно когда необходимо выяснить некоторые щекотливые обстоятельства…

— Да, я знаю, иногда нужно раздобыть щекотливую информацию, но слово «ловкость» как-то не очень вяжется с законностью, — возразила Эзме.

— Я предпочитаю к незаконным методам не прибегать, — согласился Джейми. — Однако, боюсь, в этом случае без маскарада дело не обойдется. Только так я выясню все необходимое… И гораздо быстрее, а чем скорее дело решится, тем лучше.

Усилием воли Эзме подавила тревогу в душе, а заодно и неприязнь к Маклохлану, и повернулась к брату, приготовившись внимательно слушать.

— Сегодня я получил письмо из Эдинбурга. Катриона Макнэр просит меня о помощи.

Эзме так и ахнула:

— Да как она посмела обращаться к тебе после того, что она сделала?!

Джейми поморщился, и Эзме сразу пожалела о своих необдуманных словах, хотя ее негодование было более чем оправданно.

— Ей нужна помощь человека, которому она может доверять, и мнение юриста, — ответил Джейми. — К кому еще ей обращаться, как не ко мне?

«К кому угодно, только не к тебе», — подумала Эзме, вспомнив ночь, когда Катриона Макнэр разорвала помолвку с Джейми. Тогда лицо у брата сделалось белое, как снег, а в глазах было такое выражение, что Эзме всю ночь просидела за дверью его спальни, боясь, что Джейми наложит на себя руки.