Пауза. Самая длинная, самая гнетущая пауза в мире, настолько оглушительная, что даже блеяние овец и ягнят стихло, словно вдали.

- Папа умер.

Хотя я ожидал чего-то подобного, но все равно оказался не готов. Нельзя быть готовым к тому, чтобы услышать об уходе из жизни кого-то из родителей. И, как я теперь узнал, совершенно неважно, что вы плохо расстались и приняли решение порвать с ними раз и навсегда. Это уже не имеет никакого значения. Смерть меняет все.

Когда вернулся дар речи, я произнес:

- Когда?

- Около двух часов назад. – Опять пауза, давящая свинцовой тяжестью. Когда Билл снова заговорил, я почувствовал, что каждое слово дается ему с великим трудом. - Я сам не видел, как это случилось. Он взял ключи от машины и поехал в город. - Я закрыл глаза и молчал. – Хорошо то, - продолжал Билл срывающимся голосом, - что он никого другого при этом не покалечил. Помнишь бетонную разделительную полосу на перекрестке Коппит Корнер? Он врезался в нее на скорости шестьдесят пять километров в час. Нам сообщили, что смерть наступила мгновенно, или почти мгновенно.

Билл опять сделал паузу, будто теперь наступила моя очередь, но я не знал, что сказать. А что тут скажешь, когда брат, голос которого вы пять лет не слышали, говорит, что ваш отец умер?

Мой отец. Мой папа мертв. Я больше его не увижу. Никогда. Я смотрел прямо перед собой невидящими глазами. Последними словами, с которыми он ко мне обратился, были «те северные сорок соток за тобой». И все. После я удостаивался лишь взглядов, полных разочарования и отвращения. И вот теперь отца не стало. Эта мысль все никак не выходила у меня из головы. Отца нет. Нет. Его больше нет.

- Я подумал, может, ты приедешь на похороны? - закончил Билл.

Переступив с ноги на ногу, я откашлялся:

- Да. – И только потом сообразил, чем мне грозит эта «поездка домой». Снова откашлялся. – Ты уверен?

- В том, что хочу видеть тебя дома на похоронах нашего отца? Да, Ро. Чертовски уверен.

Но клянусь. Клянусь, его голос не оставлял никаких сомнений, что настроен он мрачно. Увидев, как Трэвис исчез из поля зрения, я наконец повернулся и встретился с ним взглядом.

Иногда Трэвис меня удивляет своим терпением. Он знает о моем отце, я это понял, потому что иначе он не дал бы Биллу со мной поговорить. И не отходил от меня, пока не выяснил, что со мной все в порядке. Но тоже не знал, что сказать. Просто ждал. Ждал.

- Что бы ты ни решил, - вымолвил Трэвис, - мы так и поступим. Если ты решишь ехать, мы поедем. Когда угодно и на столько, на сколько понадобится. - Я поглядел на ягнят, открыл было рот, чтобы возразить, но он остановил меня. - Тори может взять все на себя. Если нужно уточнить детали – давай, обговаривай, и мы начнем собираться в дорогу.

«Мы». Меня поразило, что он продолжал говорить «Мы». Мы поедем. Не я. Он не просто предлагал. А констатировал, что мы поедем, если я решу.

Я потянулся к нему трясущимися пальцами. Он встретил мою руку на полпути, крепко сжав. Я почувствовал, как в меня потекла его сила и, наверное, за целых десять минут впервые нормально вздохнул.

- Ро? – спросил Билл мне в ухо.

- Я приеду, - ответил я, глядя в глаза Трэвиса.

И мы поехали.

* * *

Хейли заявила, что не отпустит нас одних.

Она была на седьмом месяце с хвостиком, а ее милый кругленький животик к тому времени стал огромным, как чертов дом. Мы все дружно отговаривали ее: и Трэвис, и я, и мать с отцом. Причем последний - в особо резких выражениях, от которых землю сотрясало.

Но Хейли все равно настояла на своем:

- Я взяла с собой необходимые документы, - заверила она, когда мы садились в грузовик, и я в который раз попытался убедить её остаться дома. - Медкарта при мне. Я знаю номера всех больниц на пути отсюда до Алгоны. Сотовый телефон есть. И полтора месяца в запасе. За каких-то несколько дней ничего не случится.

- Хейли, - в сердцах возразил я, - когда мы заявимся на похороны и моя долбанутая семейка накинется на нас всем скопом, ожидается еще та драка. А тут ты. Беременная.

- Ты же говорил, что они не дерутся, а только бросают долгие, презрительные, ледяные взгляды.

- Да разве ты стерпишь? Первая ринешься в бой.

Та пожала плечами:

- Может быть. А может, и нет. Но если уж приспичит рожать, рожу. У них там в Айове тоже есть роддома, я почти уверена.

Урезонить её не было никакого способа. Как и спорить. Так что мы взяли ее с собой.

А поэтому пришлось, разумеется, останавливаться возле каждого столба, где наличествовал туалет. Сначала наш путь лежал через Южную Дакоту к трассе I-90, потом через Южную Миннесоту до магистрали 71, а в Алгону мы срезали дорогу по проселкам. Обычно поездка занимает девять часов без остановки, но у нас ушло добрых двенадцать. До отеля «Супер 8» добрались в десять вечера.

Возвращение далось нелегко. И с каждой милей, которая приближала меня к дому, становилось еще труднее. Едва мы пересекли границу Айовы, у меня начался нервный зуд. В самой Алгоне мерещилось, что люди смотрят нам вслед. Казалось, они знают, что в этом грузовике с небрасскими номерами сижу именно я и никто иной. И все уже перемывают мне косточки.

Зачем только я сюда поперся? Надо было оставаться на ранчо.

Едва мы показались в дверях, девушка-регистратор, печально улыбаясь, поспешила ко мне навстречу и обняла:

- Ро Дэвис! Боже, сколько лет, сколько зим! Слышала о смерти твоего отца. Соболезную. Такой хороший человек… – Спохватившись, она наконец разжала объятия и усмехнулась. - Ты не помнишь, правда? Мисси Леттс. Мы вместе ходили в школу. Я на год младше. Ты сидел рядом со мной на начальном курсе английского языка.

Я моргнул, роясь в памяти. Оба раза, посещая уроки начального английского, я был слегка под кайфом:

- Да-а. - Я прикинулся, что меня озарило. - Точно. Привет.

Ее круглое лицо расплылось в довольной улыбке, но при виде Хейли оно прямо засветилось радостью:

- А это твоя жена? О господи, ты скоро станешь папочкой!

Захотелось немедленно сорваться и бежать. Трэвис, вероятно, понял, что к чему, и опустил руку мне на плечо. Хейли, погладив живот, усмехнулась:

- Я, конечно, хороша, но он меня не трахает. Нет. Мой бывший сделал мне ребеночка и свалил. Я Хейли, мы друзья. - Она кивнула на Трэвисе. - Это Трэвис Лавинг. Партнер Ро.

Трэвис напряг руку, удерживая меня на месте. Я молча сглотнул. Глаза Мисси Леттс округлились. Они стали огромными-преогромными. Рот открылся. Мы на мгновение уставились друг на друг друга. В ужасе застывший я, ошарашенная Мисси, абсолютно невозмутимый Трэвис и Хейли, во всеуслышание объявившая, что тот меня трахает. Спустя пару секунд Мисси, отойдя от шока, вновь улыбнулась:

- Ну что же! Впредь будет мне наука думать головой, да? - Немного нервно выдохнув, она похлопала меня по руке. – Рада тебя видеть, Ро. - И подмигнула Трэвису. – Какого красавчика ты себе в партнеры отхватил!

Она засуетилась, деловито усаживаясь за свой стол с таким видом, будто каждый день встречается с геями-отщепенцами, учившимися с ней в школе. Выделила нам комнаты, спросила, не желаем ли мы смежные и, заговорщически подмигнув, бесплатно поменяла номер Хейли на люкс с ванной с гидромассажем:

- Очень полезно для спины. По себе знаю. Сама была беременная. Не включай слишком горячую воду, тебе должно быть комфортно. И не поднимай тяжести, для этого есть большие сильные мальчики. Вот пусть и носят твой чемодан.

Хейли выглядела довольной, она явно одобряла легкость, с какой Мисси приняла меня. Я уже хотел подняться наверх, но Хейли принялась расспрашивать ту о детях, о врачах в городе – «на всякий случай». И, к моему жуткому раздражению, постоянно втягивала нас с Трэвисом в беседу.

- Я и не знала, что здесь так влажно. Всю дорогу от самой Миннесоты шел дождь, и, насколько я понимаю, он уже целую неделю льет. У нас в северо-западной Небраске и вполовину меньше осадков не выпадает. - Хейли обратилась к Трэвису: – На твоем ранчо очень не помешал бы хороший дождик, правда, Трэвис?

Это так откровенно смахивало на похвальбу: «А у парня Ро есть ранчо!», что мне захотелось дать ей пинка, и плевать, беременная она или нет. Но Мисси это проглотила за милую душу. Она с искренним интересом повернулась к Трэвису:

- Ого! Красавец, да к тому же владелец ранчо? И большое у вас хозяйство?

- Семьсот голов крупного рогатого скота американских пород и шестьсот пятьдесят овец-мериносов на три тысячи акров, - ответил он. – Никак не могу решить, чем мне больше нравится заниматься, поэтому выращиваю и тех и других.

Для любого жителя Айовы такая площадь покажется настоящим королевством, и Мисси наградила меня красноречивым взглядом: «Не вздумай упустить его, детка!»

Я открыл рот, собираясь сказать ей, что это просто любительское ранчо, но Хейли быстро перехватила инициативу:

- Ро начал с простого работника. Мой отец управляющий, и по его словам, никто не знает об овцах больше Ро.

Начал! Ха! Я по-прежнему работник!

Мисси улыбнулась и кивнула:

- О, да. Дэвисы всегда были хорошими фермерами. Это у них в крови, понимаешь?

Мы забрали вещи и поднялись наверх только через час. Потом пришлось спускаться то за кулером, то за чем-нибудь еще, и, каждый раз проходя через вестибюль к лифту, я видел в служебной комнатке Мисси, которая не выпускала из рук телефон, оживленно жестикулируя.

Я не знал, кому она звонила, но насчет того, о чем та говорила, не сомневался.

- Не думай об этом, - сказала Хейли, на пороге своего номера. - Ты здесь ради семьи. Ради отца.

- Моя родня не одобрит всех этих сплетен. Папе бы тоже не понравилось.