- Это было давно. Что бы я о вас обоих не узнал, между нами ничего не изменится.

Не угадал, потому что Трэвис опять вышел из себя:

- Скажешь, что и твои родственники, которые держат тебя за кусок дерьма, тоже ничего между нами не изменят?

Я сделал попытку дернуться, но увы, моя свобода была ограничена. Я нахмурился:

- Как, черт подери, это понимать?

- Как, черт подери, понимать твое утверждение, что все, что ты делаешь, дерьмо? Откуда ты вообще взял, что ты дерьмо? Значит, вот какого ты обо мне мнения? По-твоему, я разделил бы свою жизнь с кем-то, кого считаю дерьмом?

Это конец, я в ловушке. В самом ее центре, стоит только шевельнуться, и она захлопнется. Я рванул ремни, забыв, что для того, чтобы освободиться, достаточно просто повернуть запястья.

- Я имел в виду, что глупо злиться только из-за того, что я не стал… - Я собирался сказать, «дарить тебе этот мусор», но вовремя прикусил язык и в смятении выдохнул: - Ты намного лучше меня, да и любой другой человек тоже. Ясно? Я это знаю. Всегда знал. Просто все слишком добры, чтобы… - Я запнулся. Потому что мог сболтнуть лишнего.

Трэвис выгнул бровь:

- В глаза называть тебя куском дерьма? – Шутка, конечно. Но когда я от стыда опустил голову, он протянул руку и взял меня за подбородок. И мне ничего не оставалось, как посмотреть ему в глаза. Ответ, который он прочел в моем взгляде, поразил его. - Ты и правда так считаешь. Действительно думаешь, что ты - мусор по сравнению с остальными. - Когда я попытался отстраниться, он крепче сжал мой подбородок. - Ро. Монро Харольд Дэвис. Ты не кусок дерьма. И не мусор. Ты не хуже других. Весьма вероятно, что ты даже лучше, чем большинство людей, которых я знаю. Но в одном я совершенно уверен: для меня ты лучше всех.

Я вырвался, отвернул голову и с удвоенной силой стал дергать за ремни, пока те больно не врезались в кожу:

- Прекрати! Прекрати! Нет! – Мое «нет» эхом разлетелось по комнате. Я еще ни разу здесь им не воспользовался. С Трэвисом - вообще никогда. Ни в игре. Ни в сексе. Не просил его остановиться. – Но теперь повторял и повторял: - Нет. Нет. Нет, нет, нет! Отпусти меня! Я хочу уйти! Дай мне уйти!

- Тебя ничего не держит. Петли слабые. – Тем не менее, он привстал, подался вперед и развязал по очереди мои руки. – Кроме того, сейчас я не играю, Ро. И ты не можешь заткнуть мне рот стоп-словом, чтобы помешать говорить, что ты не дерьмо. Не можешь просто бросить «нет», когда я стараюсь втолковать, что забочусь о тебе. Не можешь все прервать, когда…

- Я люблю тебя.

Через несколько секунд до меня дошло, что это сказал именно я. Вслух. Ему. Только что. Прямо сейчас, мать его. Лежа голым на скамье для порки, предварительно наорав на него за то, что он сообщил мне, что я не мусор. Да я даже себе никогда не говорил, что люблю его. В действительности я сам этого не осознавал до сего момента.

Меня обуяла паника. Я попытался подняться на колени, но руки отказывались повиноваться. Посмотрел на Трэвиса, который уставился на меня таким взглядом… не знаю. Просто взглядом. Странным. Я запаниковал еще больше, но повторил:

- Я люблю тебя.

И почувствовал себя маленьким. Ничего не болело — за исключением задницы, — и все же я чувствовал себя ужасно маленьким. Казалось, подуй ветерок, и он подхватит меня как пушинку, разнося по полям мою рассыпавшуюся на частички сущность. Я больше не произнес ни слова. Только дышал. И просто ждал. Ждал, когда он заговорит. Двинется с места. Поцелует меня. Коснется моего лица. Скажет, что тоже любит. Пусть хотя бы что-то скажет.

Трэвис вновь сел на корточки:

- Райли сбежал. - Ладно, это уже разговор. - Райли сбежал, - продолжил он. – Мне надо было в Гранд-Айленд, чтобы купить запчасти для трактора. Уезжая, я оставил его валяющимся в постели в дурном настроении. А когда возвратился, нашел наполовину обчищенный дом и записку на кухонном столе. В ней была всего одна строчка: «Раз уж ты так ненавидишь мою склонность к драматизму, я избавлю тебя от сцены прощания. Всего наилучшего с ранчо». И подпись. Все. Ни даты. Ни обратного адреса. Он сменил электронную почту и номер мобильного. Если бы я постарался, то, возможно, мог бы разыскать его через университет, но суть не в этом. Он не пытался от меня скрыться. Райли бросил «тихо». Я же всегда говорил ему, что дорожу личным пространством. Моим пространством, которое ему следует уважать. Он поступил так со мной, потому что знал - это будет больно. Знал, что мне придется что-то объяснить людям. Знал, что причинит мне страдания. И не ошибся. Я тебе лгал. На самом деле я желал, чтобы он был рядом. Даже любил его. По крайней мере, хотел любить. Я лелеял надежду жить на ранчо с партнером. И очень сожалел, что выбрал не того человека.

- Я бы никогда вот так не уехал, - прошептал я. Он кинул на меня пронизывающий взгляд, но я покачал головой. - Не так. Так я бы никогда не поступил.

- Ах нет? Что, выходит, ты из-за любви ко мне бросился бежать куда глаза глядят?

Слова окатили презрением, но в них все же сквозила боль. Невзирая на то, что меня одолевал страх, я не смог вынести этой боли. Втянул побольше воздуха и произнес очень, очень спокойно:

-Да.

Я по-прежнему лежал на скамье. Голый, с горящими после порки ягодицами. Трэвис наклонился ко мне, пристально заглядывая в глаза, но я почти не различал его. Я уже ничего не мог видеть четко. Меня лихорадило. Я чувствовал, как в груди разгорается пламя, подобно раскрывающемуся цветку, который протягивал на своих лепестках мое трепещущее беззащитное сердце. Но страха не было. Осталось лишь самое важное. Я. Он. Мое признание. То, что я наговорил ему раньше. И ожидание, что он с этим всем этим будет делать.

Качнувшись вперед, Трэвис нагнулся так низко, что уперся коленями в пол, придвинулся ко мне вплотную, взял мое лицо в ладони и коснулся моих губ сладостным, мягким, нежным поцелуем.

- Не надо, - произнес он. - Не уходи, никогда больше не уходи. – И еще раз поцеловал. Потом еще и еще.

Путь наверх у меня совершенно не отложился. Возможно, Трэвис меня нес. Помню только, что мы беспрерывно целовались. Помню, как я упал на кровать и меня накрыло его тело, помню, как спорил с ним, когда он взял презерватив, что я хочу без всяких преград. Говорил, что проверялся перед Рапид-Сити и что я чист. Но он не уступил, сказав, что сам довольно давно не сдавал анализы и прямо в понедельник поедет.

Я помню, как он занимался со мной любовью – самой настоящей любовью. Помню его горячий шепот. Просьбу сделать это с ним. Я перевернул его и доставил ответное удовольствие. Помню, как после свернулся возле него калачиком абсолютно счастливый - член и задница ныли и пели от радости.

Помню, как он чмокнул меня в ухо и тихо шепнул:

- Я тоже люблю тебя, Ро.

Утром я взял ту злополучную коробку и сам, доставая вещь за вещью, объяснил, чего хотел в результате добиться. Собрался было указать, какие вижу в них изъяны, но вовремя прикусил язык. Трэвис бы все равно не стал слушать. Возразил бы, что они прекрасны. Он был очень тронут. Доволен.

В восторге.

Этот идиот заявил, что готов носить все сразу. Я думал отговорить его, но он упорно настаивал по крайней мере на трех. С тех пор я уже сплел для него целых четыре ремня, потому что они на нем прямо горят – так он их затирает. Браслет с его инициалами обычно тоже всегда у него на руке. Но колье с буквами NR он отдал мне. Застегнул на моей шее со словами, что оно должно напоминать, что я принадлежу «Неизвестности», а «Неизвестность» принадлежит мне. Так Трэвис хотел выразить, что он сам принадлежал мне.

А потом мою голову посетила одна мысль.

В следующий раз, когда Хейли отправилась к врачу, я поехал с ней. Сжимая в кармане листок бумаги, дошел до тату-салона, который располагался дальше по улице. По возвращении домой одна ягодица побаливала. Вечером после ужина я показал свою задницу Трэвису.

Тот рассмеялся. Но счастливым смехом:

- Ты поставил себе клеймо?

- Да, - ответил я и коснулся ожерелья. – На случай, если это придется когда-нибудь снять.

За что он опять наградил меня поцелуем. Даже не одним, а фактически прямо осыпал. В том числе и моей новенькой татушке перепало.


Глава 11


Звонок застал прямо посреди ягнения.

В буквальном смысле. Когда в сарае появился Трэвис и позвал меня к телефону, я как раз одной рукой держал овцу, а другой пытался повернуть ягненка.

- Я сейчас немного занят, босс. - Овца вырывалась, и я старался крепче ухватить ее за ногу.

- Кто-нибудь, подмените его, - скомандовал Трэвис. Я поднял взгляд, гадая, что там стряслось, и увидел его лицо. И телефон в протянутой руке.

В шею дохнуло холодным ветром.

Я отмахнулся от Пола и быстро закончил с ягненком, но доделал все на автомате. В голове крутились вопросы. Пока мыл руки, в ушах нарастал шум. Краем глаза я следил за Трэвисом, но мне и не нужны были глаза, для того чтобы сообразить, что пора начинать беспокоиться. Я уже знал, кто звонит. Ну, как знал… Относительно - в пределах трех человек. Или, возможно, двух. Тот факт, что Трэвис счел нужным прийти в сарай в такой момент, сужало круг до самых неутешительных вариантов.

Я забрал у него мобильник, по-прежнему избегая зрительного контакта.

- Алё.

- Привет, Ро. Это Билл.

- Рад тебя слышать. – И это действительно правда. Что уже само по себе странно, но не плохо. Я ждал, что он скажет дальше.

- Сожалею, что не вовремя. Ягнение?

- Да. Одна овца доставила хлопот, но теперь все хорошо. Окотилась. С остальными и без меня справятся. – Я прочистил горло; в животе образовалась сосущая пустота. Потом выдавил: - Ты по делу?